Одним из первых произведений, написанных в заключении, стала «Наша университетская наука», сочетавшая в себе черты публицистической статьи и художественного произведения о молодом человеке, который ищет свое место в жизни. В этом произведении выведено несколько ярких образов преподавателей. У каждого был реальный прототип; «один из наших университетов» — конечно, Санкт-Петербургский. С университетской наукой двадцатидвухлетний Писарев разделался безжалостно.
Вот, к примеру, доцент Креозотов: готов читать любой курс, который прикажет начальство, хоть древнюю историю, хоть новейшую, хоть историю Букеевской орды или Абиссинской империи. По каждому вопросу он излагает на лекциях свое личное мнение. Было бы прекрасно, если бы мнение основывалось на серьёзном анализе материала. Но при всей его эрудиции на такой анализ Креозотов неспособен. «На каждом диспуте он делал множество возражений и замечаний, очень бесплодных, микроскопически мелких, но тем более показывавших, что специальный вопрос, разработанный магистрантом, известен ему по источникам, во всех мельчайших подробностях. И это обилие знаний лежало точно в сундуке; единственным учёным сочинением Креозотова была какая-то славянская мифология». Когда герой, желавший серьёзно заняться исторической наукой, обратился к Креозотову за советом, тот порекомендовал ему «читать энциклопедию».
Другой доцент, Кавыляев, более скромен. Его лекции — дословный пересказ чужих пособий и монографий. Внести в них что-нибудь свое Кавыляев не может и не стремится.
Молодой приват-доцент Телицин искренне желает и сам заниматься наукой, и вдохновить на это своих учеников. Он очень трудолюбив и вообще хороший человек. Увы, склонности к самостоятельному мышлению у него нет. Его научный потолок — небольшие добавления и уточнения к трудам других исследователей.
Вернувшийся из-за границы молодой профессор Иронианский до определённого момента был кумиром студентов. Его публичные лекции собирали огромные аудитории. Он был в курсе достижений современной науки, лично общался с великими историками Запада.
Казалось бы, именно с такими людьми связано будущее отечественной науки. Но однажды рассказчик купил сборник статей французского историка и нашёл в нем две статьи, практически дословно, вплоть до оборотов речи, совпадающие с публичными лекциями профессора Иронианского. Павлиньи перья, которыми украшал себя кумир студентов, оказались заёмными.
Иронианские могут быть очень полезными для науки слаборазвитой страны, поскольку являются проводниками и пропагандистами научной культуры стран более развитых. Они — просветители. Но их собственный творческий потенциал невелик. Едва ли западные историки, знакомством с которыми он хвалился, действительно видели в нем равного.
И наконец, самая интересная фигура: маститый профессор и академик Сварожич. Это умный человек, он обладает исключительным критическим мышлением, позволяющим видеть слабые стороны любой концепции «без всякого сострадания к её красоте». Но, увы, неспособный к синтезу и генерированию сильных идей.
Писарев прозорливо раскрывает причину этой неспособности. Естественные и гуманитарные науки предъявляют различные требования к исследователям. Чтобы успешно заниматься гуманитарными науками, исследователь должен мысленно поставить себя на место тех, кого изучает, почувствовать их переживания. Сварожич на это неспособен. «Историк нуждаётся, правда, в трезвой критике, чтобы очистить факты от выдумок и случайных искажений, но настолько же, или, может быть, ещё более, нуждается он в силе воображения и чувства. Эти последние свойства часто вводят историка в ошибки, и историческая картина оказывается неверною; но если бы не было этих свойств, тогда картины не было бы вовсе, тогда не существовало бы истории. Историк, подобный Сварожичу, не ошибается никогда, потому что никогда не бывает историком». Его исключительный интеллект пропадает впустую. Сварожичу, как пишет Писарев, следовало заниматься не гуманитарными, а естественными науками. Писарев полагает, что и сам Сварожич это понимал, но большое академическое жалованье и высокий авторитет в научных кругах не позволяли ему изменить свою жизнь.
Автор: Алексей Александрович Морозов
Интересно? Еще можно почитать
1) Встревожился один-единственный человек — мудрый и бесстрашный Пётр Капица. В марте 1946 года, сразу после того, как вышло постановление о новой системе оплаты, он направил Сталину письмо с возражениями против установленных методов оценки научного труда — в зависимости от должности и учёной степени, а не от эффективности работы. Капица предвидел опасные последствия и был совершенно прав, но на его предупреждения не обратили внимания (хорошо ещё, сам за них не пострадал).
Этот и еще 103 материала VIKENT.RU по теме Деградация творческих людей
2) Видео: РАЗВИТИЕ ЛИЧНОСТИ и более 40 СПОСОБОВ ДЕГРАДАЦИИ
3) УНИКАЛЬНЫЙ КОНТЕНТ: НОВЫЕ ТЕМЫ & СОЗДАНИЕ НОВЫХ ЖАНРОВ
Регистрация Новичков на бесплатный онлайн-курс VIKENT.RU + Правила, почему Вас могут удалить: https://vikent.ru/w0/
Источники
- Дмитрий Иванович Писарев и российская наука https://elementy.ru/nauchno-populyarnaya_biblioteka/435423/Dmitriy_Ivanovich_Pisarev_i_rossiyskaya_nauka
#vikent_ru #ДеньЗнаний #профессора #образование #обучение #университет