Анна Ивановна жила в своем маленьком аду. Каждый день у нее начинался одинаково. Утром, заходя на кухню, она обнаруживала там своего великовозрастного, разменявшего шестой десяток, сына Кольку. День ото дня его деятельность не менялась: каждое утро он сидел за кухонным столом с бутылкой беленькой, граненным стаканом и банкой соленных огурцов. Взгляд его некогда голубых, а теперь мутно белесых, глаз был потухший. Но стоило ему поднять голову и заметить мать, в глазах появлялась злоба и он выплевывал:
- Как спалось, дорогая маменька?
Анна Ивановна тяжко вздыхала и молча начинала готовить завтрак. Самое главное - надо было молчать и ни в коем случае не отвечать на провокации сына. А Колька только входил в раж. Он костерил мать, обзывал ее, ругался матом.
Анна Ивановна всю жизнь проработала в детском саду воспитателем, из них десять лет заведующей. Поселковый садик небольшой, детей в нем всего три группы, но наша героиня от этого не меньше гордилась своей должностью. Ходила важной павой, свысока глядя на людей и холодно с ними разговаривая, если приходилось. За глаза ее называли Золотухой. Прозвище было образовано от фамилии Золотарева, но самой Анне Ивановне оно напоминало детскую неприятную болячку.
Не любили Анну Ивановну ни коллеги по службе, ни односельчане за ее заносчивость. А гордилась она своим удачным замужеством, своей младшей, выученной в городе дочкой и красавцем сыном. Дочь так и осталась жить в городе, там же выскочила за первого попавшегося парня замуж, через три года была разведенкой с маленькой дочкой на руках. Ей дали комнату в общежитии от завода хлебобулочных изделий, на котором она трудилась старшим кладовщиком. Жизнь шатко-валко у нее сложилась. В родной поселок дочь приезжала по весне, привозя ребенка на каникулы, и ранней осенью, забрать внучку. Но Анна Ивановна, несмотря на неудачи дочери в личной жизни, очень гордилась ею и тем, что все-таки в городе живет, как ни крути.
Старший сынок Коленька, был любимым ребенком Анны Ивановны. Она это никогда не скрывала и всегда в разговоре хвалила сына на все лады, не всегда заслуженно. После окончания восьмилетки, Николай отучился в ДОСААФе на водителя большегрузов, и крутил баранку на ЗИЛе в поселковом СельХоз-Техническом Управлении.
Колька и правда был парнем видным: высокий, статный, всегда задорный и в хорошем настроении. Девки так и кружились вокруг него. Но было одно НО. Анна Ивановна считала всех местных девушек недостойными ее сына. Колька внимания не обращал на материны замечания - гулял то с одной, то с другой, а затем он познакомился с Ней. Зоя приехала по распределению в поселковый фельдшерский пункт младшей медсестрой. Под стать Кольке, она была выше среднего роста, стройная, фигуристая, с модной короткой стрижкой. Всегда аккуратно одета, всегда улыбчива, всегда свежа. От Зои нежно пахло луговыми цветами. Николай потерял голову. Каждый вечер он стоял с букетом полевых цветов, в выглаженной рубахе, в черных брюках со стрелками, такими острыми, что ими, наверное, можно было порезаться, причесанный и надушенный, под окном хатенки, где квартировалась Зоя. Девушка появлялась на крыльце как видение: легкая, стремительная, воздушная. Колька уплывал. Он покорно подавал Зое свою лапищу, с которой битый час пытался отмыть мазуту, и они неспешной походкой направлялись в поселковый клуб на вечернюю кинокартину. Анна Ивановна поджимала губы, когда сын собирался в очередной вечер на свидание, но ничего не говорила. Естественно, Зоя, по ее мнению, так же была недостойна Николая. Но в один дождливый вечер, когда Коле пришлось остаться дома, Анна Ивановна, хмыкнула:
- А чего это ты, Николаша, сегодня не пойдешь к своей Зойке?
-Так дождь ведь, да и занята она, дела у нее вечером образовались.
- Знаем мы такие дела, - хмыкнула Анна Ивановна. - Подружка к ней ходит с двумя ухажерами. Вот и все дела. Один подружайкин, а второй , стало быть, для Зойки.
- Мама, что ты такое говоришь! - побледнел Колька.
- Что есть, то и говорю. Непутевая твоя Зойка. Машка со своим Петькой к ней приходит, а Петька своего дружка прихватывает с собой, Вальку Пастухова.
- Ты, мама, наверное, путаешь что-то. Как Зоя может Вальку привечать, если мы с ней дружим?
- Так она может и с ним дружит, так же как и с тобой.- женщина зло хмыкнула. - А ты, как телок, ходишь за ней, как привязанный на веревочке. А она зачем тебе такая? Есть и другие девчата, получше, вон Людка Першина, например. Чем тебе не девушка? И симпатичная, и умная, в садике опять же работает с детками, не то что твоя Зойка с бабками разными возится, болячки собирает.
-Что ты мне все время свою Людку сватаешь?! - вспылил Николай, - глупая она, хихикает вечно, как дурочка, и нос у нее кривой, как у бабы Яги.
Колька накинул на плечи свою тужурку, сдвинул кепку на загривок и выскочил в сени. Мать шагнула следом:
-Иди сам посмотри своими глазами, раз моим не веришь. В это самое время сидит твоя Зойка в компании мужиков.
- Вот и посмотрю.
Колька направился на другой конец поселка, где жила Зоя. В его душе бушевала буря. Матери он всегда верил на слово, мать плохого не желает. После смерти отца, Колька привык во главу угла ставить мать. Да она по сути и при отце была главнее, отец всегда подчинялся. А тут ее авторитет вырос единолично.
Колька почти бежал по безлюдной мокрой улице. Дождь ни на секунду не прекращался. Небо было затянуто по самый горизонт. Начало сентября выдалось на редкость дождливым и пасмурным. Листья на березах уже потихоньку начали желтеть. И то тут, то там желтые прядки пробивались на зеленой кроне. Вот и Зойкин домишко показался. Николай сразу заметил свет в окне. Когда до дома девушки осталось, каких-то сто метров, из дверей выскочил Валька и рванул в противоположную от Кольки сторону. Колька аж остановился от неожиданности. Потом он понял, что мать все же права оказалась и такая злость в нем поднялась! Он за секунду преодолел эти сто метров, вбежал на крыльцо и с силой рванул на себя дверь. В сенях оказалось темно. Преодолев их на ощупь, не зная где находится выключатель, Николай попал в кухню, которая служила и прихожей. Тут же стояла, явно напуганная его внезапным появлением, Зоя.
- Так вот какие у тебя дела! - Кольку накрыла ярость.
Он ругал Зойку последними словами, не давая вставить ей и слово. Наконец, немного остыв, закончил:
- Правильно мать мне говорила. А тут твой Валька уже один к тебе захаживает!
-Коленька, да послушай же ты меня, - чуть не рыдая пыталась оправдаться Зоя.
Но Коля не стал ее слушать, резко повернулся на каблуке и выскочил за дверь.
На самом деле Зоя была и правда ни в чем не виновата, и не понимала, что нашло на ее Коленьку. Вечером, когда она почти закончила с уборкой, в дверь постучали и вошел Валька. Он принес по просьбе Маши какую-то книгу, сказал что велено передать, затем уселся в прихожей и начал вести какие-то скучные рассуждения о погоде и всякой ерунде. Зоя, как хорошо воспитанная девушка, не могла грубо указать ему на дверь, а намеков Валька не понимал. И слушала девушка всю эту нудную тираду, переминаясь с ноги на ногу. Затем Валька глянул в окно и буркнув: "Ну пока", выскочил за порог. А тут не прошло и минуты как следом пришел Коля и устроил скандал.
Невдомек было молодым людям, что все это подстроила Анна Ивановна, чтоб отвадить сына от Зои. Попросила Вальку придти в определенное время к Зое, принести книгу, якобы от Маши, и продержаться подольше, но уйти перед приходом Кольки. Валька сделал все как и просила Анна Ивановна, а взамен она обещала подсобить ему с охмурением Зои. Так как Валька был парнем простодырым и слегка недалеким, то повелся на сладкие речи Анны Ивановны. Колька ушел к своему другу Сереге, и ночь напролет они пили горькую. Колька изливал свою душу, а Серега, известный бабник, успокаивал его, утешая словами о неверности женщин и их непорядочности. Зоя смертельно обиделась на Колю за беспочвенные подозрения и оскорбления, и со следующего дня старалась держаться от него подальше, надеясь что он придет и извинится, и тогда она все ему объяснит. Но Коля не пришел ни на следующий день, ни через неделю, ни через две. Дома, хорошо обработанный мамой, он в тоске лежал на диване и пялился в потолок. Страдал он долго, но гордость не позволяла выяснять отношения. Раз не пришла сама, значит и правда виновата. Мать подливала масло в огонь. Все для Анны Ивановны сложилось очень удачно. Сын перестал ходить к ненавистной Зойке, от Вальки она отмахнулась, придумав какую-то ерунду и ее привычная жизнь потянулась, как и прежде. Вскоре все забылось. Зоя вышла замуж за сына председателя соседнего колхоза и переехала в его село, подальше с глаз. Колька продолжал гулять с девками, меняя их как перчатки. Ему уже перевалило за 35, но такую как Зоя, от которой у него потели ладошки и прошибал пот, он больше не встретил. Так и жил Колька с мамой, да работал в СХТ на Зиле.
Зою он повстречал случайно, в райцентре. Она шла с сыном и была рада увидеть Кольку. Спросила его за жизнь. И в разговоре, когда вскользь вспомнили молодость, всплыл тот дождливый вечер и странный приход Вальки. Зоя и сказала, что все как-то странно получилось и глупо. И закралось тогда подозрение в Колькину голову, так как мать подозрительно громко радовалась их расставанию с Зоей. Как только Колька вернулся домой с райцентра, он спросил мать прямо. А та взяла и рассказала. Вызверился Колька, кричал, что жизнь она ему сломала, что не женился он по ее вине, что остался бобылем. С того дня начал Колька к бутылке прикладываться и возненавидел мать.
А Анна Ивановна теперь живет и терпит Колькины пьянки. Знает, что виновата, но назад не вернешь ничего.