Леший и Кикимора поженились по постсоветским меркам не поздно. Оба были молоды, полны сил и стремлений создать крепкий брачный союз.
Он ударился в работу: ежедневный обход владений, профилактика лесных пожаров, запугивание нерадивых браконьеров...Много у него было обязанностей. Кикимора же тем временем ударилась в материнство. Дети, дети, дети...Пеленки, горшки, прикорм из тины болотной. Все по расписанию. Кругом одна рутина.
Сквозь непроглядную рутинную жизнь не приметила Кикимора сразу, что стал Леший после работы задерживаться, частенько к бабе Яге за огненной водой захаживать и приходить домой употребивши. Сначала, вроде, чуть-чуть, а потом и вовсе втянулся, являлся домой в виде непотребном, на ребятишек, маленьких лишайчиков и кикиморят, шипел, да прикрикивал, и вообще видом своим отпугивал.
Огорчалась Кикимора по сему поводу. Жизнь казалась не милою, да не принято ж в их лесу семьи рушить. Мучалась, да жила дальше. Только детей жалко было. При живом отце безотцовщинами росли. Но более всего беспокоил Кикимору стыд за мужа. Бывало идет по лесной тропинке, а за спиной шушуканье, так и хочется ей уши закрыть, глаза в землю уронить и бежать, бежать без оглядки от пересудов этих.
Годы шли. Дети росли. И сами стали матери неудобные вопросы про отца задавать. А она им:" Нет ничего такого, показалось вам. А посмеете в лесу проболтаться, я вам жару задам". Сама в это время холодным потом покрывается, боится, что тайна их семейная станет достоянием всеобщим.
Один из кикиморят шустрый был. Любил один по лесным тропам бродить, цветы полевые матери в подарок собирать, ягоды спелые вкушать, да общаться со зверями - птицами. Вот однажды пошел он на такую прогулку, да и проговорился сороке про то, как отец вчера домой пришел, как в дверь ногами стучал, как три раза о мшистый ковер споткнулся. А сорока ж птица не самая молчаливая. Тут и понеслось по всему лесу. Дошла та беседа до матери.
Кикиморенок домой пришел. Уже с порога неладное почуял. Встретил строгий материнский взгляд:
- Ты почем тайны семейные трезвонишь? Тебе кто дозволил?
За спиной у матери мелькнул крапивный куст. Кикиморёнок глаза только успел зажмурить. Хлесткий, жгучий удар по нежной детской кожице. Снова и снова. Слезы градом посыпались на древесный пол, оставляя мокрые пятна, как напоминание об острой боли. В дверях появились лица братьев и сестер. Они язвительно показывали на него пальцами:
- Предатель! Предатель! Предатель!
Слышал кикиморенок со всех сторон. Ему хотелось провалиться сквозь досочное покрытие. Эх, если бы это было болото!
А после он долго лежал, уткнувшись в твердую доску носом. На душе его скребли не то кошки, не то рыси. В общем, кто-то явно когтистый и повреждающий ранимую, незрелую душу. Ему так хотелось с кем-то поговорить. С кем-то мудрым, понимающим и умеющим отвечать на самые неудобные вопросы. Конечно, на ум сразу пришел Филин, живущий неподалеку.
Не смотря на пасмурную, хмурую погоду и вечереющее небо, кикиморенок отправился к Филину.
- Филин, Филин, скажи, разве я неправду сороке рассказал?
- Мое доброе, открытое дитя, ты сказал чистую правду.
- Тогда за что моя семья со мной так обошлась?
- Друг мой сердечный, твои близкие в оковах стыда и волшебной защиты. Стыд ими управляет, руководит их деяниями. Стыд заставляет их скрывать, прятаться и молчать. Ты раскрыл "главный семейный секрет", за что и поплатился.
- Филин, а как мне этот стыд победить? Как их из оков вызволить?
- Им помогут волшебные очки. Я с тобой поделюсь. Только будь осторожен, их прозрение может быть болезненным. Начни излечение своих близких с матери.
Кикиморенок вернулся домой. На этот раз никто не знал о его разговоре с Филином, поэтому обстановка дома была привычная: каждый был занят своим делом. Отец храпел на диване, разгоняя ужасающим звуком, вечерних певчих птиц. Мать уставилась невидящим взором в древесную дощечку с непонятными картинками и надписями. Братья и сестры тихо сидели в детской, стараясь не вызывать родительского недовольства.
Окрыленный разговором с Филином, кикиморенок ринулся к матери, неся очки на вытяннутой руке, как бы стремясь отдать их как можно быстрее.
- Мама! Смотри, что у меня есть! Волшебные!
Мать перевела грустный взгляд с дощечки на сына, с сына на очки.
- Симпатичный фасончик. И цвет ничего так.
На секундочку где-то в глубине кикиморовой зеленой души мелькнула женщина.
- Мам, примерь!
Он уже успел сбегать за круглым, кованным, старинным зеркалом, и волоча его за собой, отдуваясь и пыхтя, не терял надежды.
Кикимора взяла в руки очки. Внутренний голос шептал ей:" Опасно, опасно", но она решила рискнуть, к тому же ей хотелось угодить сыну. Едва надев их на себя, она испытала боль. Будто впервые она увидела, что дом их тускл, будто впервые она увидела злоупотребившего огненной водой, громко храпящего мужа и забитых в угол детей...Весь ее мир словно рухнул, а семейная жизнь превратилась в руины. Поток слез не заставил себя ждать. "Прозрела", - вспомнил о предупреждении Филина кикиморенок.
Кикимора вдруг поняла как сильно они нуждаются в помощи. Все вместе и каждый по отдельности. Она вдруг поняла, что нельзя больше молчать об их беде, нельзя скрывать и прятать эту семейную тайну. Теперь ее очередь была идти за советом к Филину. Но это уже совсем другая история...
P.S. алкоголизм одного из членов семьи нередко является "страшным семейным секретом", который не обсуждается между собой, не выносится за пределы семьи, прячется за семью замками. Если один из членов семьи решается заговорить об этом открыто, то остальными членами семьи он воспринимается как предатель. Все это происходит потому, что срабатывают психологические защиты, защита от эмоциональной боли. Родные как бы не видят проблемы, скрывают ее сами от себя, стыдятся происходящего и в это же время они теряют возможность обратиться за помощью, которая им остро необходима.