(К первой части)
Евгений проводив её взглядом, не спеша двинулся домой.
На ходу он думал: «Да,…похоже, я нежданно создал человеку лишние сложности…а может быть вовсе и не сложности…кто знает, может быть мне просто показалось… Нет, не показалось, действительно сложности…Что-то делать надо... Тут выбор не велик. Избегать её до отъезда? Глупо, может подумать чёрте что, особенно после своего рассказа…Объясняться? О чем? Если всё это неясные контуры, догадки...Пустить всё по течению? Тоже не лучший вариант… Да уж, ситуёвина…Сейчас бы куда ни будь в спокойное, гостеприимное местечко, типа Эль-Джауфа или под Тияс». Ещё немного прошёл и обратился к своему внутреннему ʺЯʺ:
- «Давай-ка будем честными, девушка она интересная и симпатичная, есть в ней что-то такое, притягивающее».
- «Вот и оставь её в покое, исчезни, не ʺприручайʺ – ответило его ʺЯʺ – она достойна простого, человеческого, счастья, зачем ей ты».
- «Может ты и право – ответил своему ʺЯʺ Евгений».
Он был здоровый молодой человек, может быть в чем-то излишне циничный, периодически в его жизни возникали женщины. Отношения? Да какие там отношения. Вряд ли можно назвать отношениями краткое знакомство с заранее понятным для обеих сторон ʺпостельнымʺ уклоном. Редкие встречи, частые, равнодушные, проводы и расставания. Это всех устраивало. Никто никому ничего не должен. Никто ни о чём особо и не спрашивает, не интересуется. Провели вместе какое-то время. Дама получила щедрые подарки, как смогла – так и отблагодарила. Было хорошо – вот и ладно. Уехал в очередную командировку и всё забылось. Евгений даже не был уверен в том, что часть его знакомых дам действительно были незамужними.
Так жило большинство его друзей. Начальство на это взирало равнодушно, слава Богу, времена Парткомов канули в ʺЛетуʺ. Начальство больше интересовалось стабильными результатами в боевой подготовке, их физической готовностью к выполнению задач и психологическим состоянием. Способен ногой березу перебить и комара на лету первым выстрелом свалить – вот и замечательно. Да и опять же, прочерк в графе "семейное положение" в личном деле давал начальству широкое пространство для манёвра, группы из без семейных были первыми кандидатами для самых ʺгнилыхʺ поездок. ʺВетераныʺ конечно вслух такой их жизни не одобряли, называя её ʺгусарствомʺ, но им, молодым это сравнение нравилось, даже льстило.
Почему? Да потому что всё это укладывалось в печальные стихи, которые им всегда казались очень близкими по духу. Он не помнил автора, забыл чьи они, но они ему нравились.
«…Сегодня, с ракетой, теряет все смыслы.
Мы завтра попробуем заново жить.
Мы вычеркнем даты, забудем все числа,
Научимся снова страдать и любить.
Мы завтра попробуем начать сначала.
Мы будем учится смеяться, мечтать.
Мы завтра забудем, как жизнь угасала
И женщинам будем века обещать.
Мы завтра, очнувшись, от пыли и гари
Почувствуем воздух, и станем дышать.
Всё завтра! Там будут и небо, и дали.
Всё завтра! Сегодня нам в бой, умирать!…»
Войдя в калитку Евгений привычно глянул на часы, 21.20. Быстро уже темнеть стало. В кухне горел свет. Тётушка сидела за столом и что-то читала, увидав его, сняла очки, подалась ему на встречу.
- Женя, наконец-то, я уже и волноваться начала. На дворе темень, а вас всё нет и нет. А что Варя, дома?
- Дома тётя Капа, дома. Возле калитки расстались.
- Вот и хорошо. Как отдохнули? На лошадках-то покатались?
- Хорошо отдохнули тётушка, хорошо. И покатались, и искупались. И в Заполье побывали и даже в церковь там зашли.
- Ой как хорошо. Церковь-то там еще стоит?
- Стоит, что ей сделается.
- Да что сделается? Раз людей нет, что хочешь, может сделаться. Знаешь, сколько таких церквей пожгли-порушили? Где по недосмотру, где по злому умыслу, где из озорства. Люди теперь злые, сами не ведают что творят.
- Это точно. – Ответил Евгений, а сам вспомнил сегодняшнее ʺприключениеʺ. – Теперь для многих людей один Бог – деньги.
- Ну, давай умывайся и ужинать будем. Я ещё не вечеряла, тебя ждала.
После этих слов Евгению уже неудобно было отказаться, хотя есть особо и не хотелось. Но раз тётка не ужинала, значит, придётся составить ей компанию. Евгений не спеша, обстоятельно, умылся и вернулся на кухню.
Тётушка уже накрыла на стол. Ужинали молча.
- Что-то ты Женечка сегодня грустный. – Спросила тётя Капа. – Заскучал у нас, наверное. Конечно, у нас тут не то, что в Городе, а тем более в твоем Подмосковье, ни каких развлечений, только рюмочные, кино и то закрыли.
- Да нет, не заскучал. У вас тут наоборот хорошо, спокойно, уютно. Давно я так замечательно не отдыхал. Правда! А развлечения? Не поверите, у меня и там развлечений нет. Некогда развлекаться. Только по выходным, куда ни куда выберешься с велосипедом или так, ногами. А выходные бывают не часто. Так что уклад жизни прост – подъем, зарядка, служба, занятия, вечером в опостылевшую общагу вернулся, день уже закончился. Так-то.
- Ты не обижайся Женя, жениться тебе надо. Ты сейчас без смысла живёшь, появится семья, появиться и смысл в жизни.
- Да ладно, тётя Капа, какая семья, если я сегодня здесь, а завтра там, меня по два-три месяца дома не бывает, да сама служба не сказать что сахар. Всякое бывает. Мы ведь и на войну попадаем. Зачем сирот плодить. Да и где их искать, этих жен. Я вам уже говорил, сейчас девчонки в основном как тигрицы, ищут, где им подвернется всё и сразу. Им ʺпринца заморскогоʺ подавай, с деньгами, домами, машинами.
- Неправ ты Женя, ой не прав. Не корю я тебя. Не жалею. Скажу как есть. Рано твои родители ушли, не успели тебя на ноги поставить, прав был Стёпа, не оперился ты ещё. Были бы живы – вразумили бы тебя. Я-то кто для тебя? Тётка! А тётка она и есть тётка, что её нравоучения слушать. Навестил – и за то спасибо. Знаешь, что я тебе скажу, ты вот три дня семейный архив читал, и ещё читать будешь. Зацепил он тебя?
- Зацепил.
- Вооот. А теперь меня послушай, если бы твой прадед Никифор, или дед Петя, а тем более отец твой, Степан, так рассуждали, тебя бы точно на свете не было. Ладно, Никифор с Петром, они люди мирные были, уже семейными на бой пошли, а отец твой? Знал ведь что Афганистана ему не миновать, ещё когда мне о том сказал, а на матери твоей всё одно женился и тебя на свет произвёл. А если бы, так как ты думал? Пойми Женечка, мы для того и живём, что бы след свой на земле оставить. Мы за будущее в ответе. А кто наше будущее – детёнки наши. Придёт время, кому ты этот чемоданчик оставишь? А? То-то же. Некому. Поэтому и говорю я – жениться тебе надо, смысл в жизни найти. Просто девушка тебе ещё хорошая не попадалась, а так, одни пустышки.
- Тётя Капа. Ну зачем Вы так. Вы ведь у меня единственный близкий человек остались, не родственник, а именно близкий. Для меня Ваши слова не пустой звук. В чём-то Вы правы. Только…вот был у меня очень хороший товарищ, я Вам, по-моему рассказывал, семья у него была, жена умница, красавица, двое деток. Я у него частенько в гостях бывал. Дома всегда чисто, ʺвкусняшекʺ разных наготовлено, детки ухоженные, развитые. Бывало, придем к ним, а детки бегут ему на встречу, счастливые, на руки лезут, трещат как сороки, без умолку. Жена стоит в дверях комнаты, смотрит на них, улыбается. Вся счастьем так и светится. А однажды его не стало. Глупо так не стало. Случайная пуля уже в вертолете достала. Бой пережил, а тут, на тебе. – Евгений замолчал, снова переживая минулое. – С другой стороны повезло ему, хоть в цинке, но домой вернулся. Когда мы с ним уже дома, в России, прощались, я всё на его жену смотрел. Смотрел и видел, это уже другой человек. Погасший, вмиг постаревший, словно жизнь из неё ушла. Не голосила, не рыдала, а только со слезами в глазах на него смотрела, не отрываясь, вокруг никого не замечая. Как вспомню… Не хочу… Когда один проще.
- Глупый ты ещё Женя, ой глупый. Эко тебя война-то как искалечила. Был бы Степа жив, он бы тебе по свойски, по мужицки, всё объяснил, а я баба, я не смогу таких слов подобрать…Только не правильно всё это, на мой взгляд не за идеи, или там за деньги, воевать надо, а за тех кто у тебя за спиной остался…Привыкли вы, мужики, всё за нас, баб, сами решать, а ты бы у той женщины спросил, жалеет ли она о прожитых с мужем годах? Может она хочет их забыть, как страшный сон да заново жить начать? Уверена, она бы на тебя как на дурака посмотрела, ещё бы и по физиономии треснула. Да-да. Не смотри на меня так удивлённо. Я с твоих слов поняла – настоящая она. Вот твоя бабка, моя мать, Полина. Уже как она по Петеньке своему убивалась, до конца дней его не забыла, а нас со Стёпой на ноги поставила, в люди вывела, отца, погибшего, забыть не дала. Чуть что не так, она нам: «Папе бы это не понравилось». Я когда у неё под закат жизни спросила, так она мне и ответила: «Ты – говорит – Капа ещё по молодости не понимаешь, какое это было счастье, я – говорит – каждую минутку этого счастья помню и ни на что его не променяю». Так-то, племяш.
Евгений задумался. Была в тёткиных словах какая-то правда, была. Тем временем тётушка, собравшись с мыслями продолжила:
- А хорошую девушку ты себе найдёшь. Главное не глазами ищи, а сердцем. Сердце не обманешь. Оно всё чует. Я в свое время сердца-то не послушалась и вишь как всё получилось. Иной раз глянешь на человека – всё при нём, и стать, и обхождение и рубль в кармане, как у моего бывшего муженька, а на самом деле он пустой. Холодный. И душу тебе не согреет. А бывают и другие. С золотым и чистым сердцем, которые уж если полюбят, то на всю жизнь. Но такие, Женя, редко в жизни попадаются. Таких судьба не часто посылает, один раз всего. Вроде как случайно. Они ведь себя на показ не выставляют, живут себе да всё. Да и тяжело им жить. Обидеть их легко. Доверчивы слишком, считают как они, так и к ним. Вот нашу Варю возьми, какая девушка замечательная, и в школе на неё детвора не нарадуется – для каждого слово заветное найдёт, каждого согреет, и нас не забывает, каждой на помощь придёт. А ведь мы для неё кто? Чужие люди. Так нет, и зайдет, и спросит, и продукты принесёт. Всё почему? Сердце у неё золотое, не для себя живёт, для людей. А поди ж ты, в том году увязался за ней какой-то хлюст заезжий, весь из себя вежливый, обходительный, только глаза как две ледышки, холодные, жестокие. А она этого не разглядела, доверчивая. Цветы ей дарил, подарки, на машине приезжал, она ему и поверила, навстречу раскрылась. Ходили за ручку, целовались-обнимались. А потом что-то там пошло не так. Что – про то не знаю. Только он с горизонта исчез, а Варя, как улитка, свою душу в раковину спрятала и почти год оттуда не выпускала. От парней бегала как от прокажённых. Только вот сейчас начала в себя приходить. Так-то вот.
- Так может оно и хорошо. – Неловко пошутил Евгений. – А то заберут от детей учителя, а от вас коменданта ″бабушинского″ гарнизона.
- Да что ты? Мы ей все только счастья и желаем! Эка беда. Пускай забирают, мы только порадуемся за неё, а дети? Куда ж она от них денется, школа-то на месте останется, у нас город пешком из конца в конец за двадцать минут пройдешь, сам знаешь. Ладно, Женечка, заговорила я тебя, давай со стола убирать, да спать укладываться.
- Давайте.
Они быстро убрали со стола, помыли посуду и разошлись по комнатам.
Евгению не спалось. Все приключения сегодняшнего дня, слова тётушки, разбередили душу. Особенно слова тётушки. Действительно, а для чего он живёт, ради кого? Да, он хороший профессионал, заместитель командира группы, а это говорит о многом. У него есть боевые ордена и медали, даже иностранные. Он вынослив, мастерски стреляет, отличный рукопашник, знает и умеет многое из военного ремесла, а ради чего всё это? Ведь тётушка права. Кому он оставит отцовский чемоданчик? Вспомнил отца, вспомнил мать, как они крепко друг друга любили. Вспомнил письма домой Никифора Гавриловича, Петра Никифоровича и таким нелепым, на их фоне показалось его ʺгусарствоʺ.
Он перебрал женщин и девушек, с которыми сводила его судьба, и тут тётушка оказалась права, все они попадали под разряд ʺпустышекʺ, круг их интересов был весьма не затейлив. Незаметно его мысли переключились на Варю. Она была совсем на них не похожа.
Не похожа хотя бы тем, что она не ʺсуществовалаʺ как они, она жила насыщенной жизнью. У неё было любимое дело, у неё были свои увлечения – стихи, лошади, природа, в конце концов – у неё был ″бабушинскй″ гарнизон, а это тоже много стоило. Вообще, она была какая-то светлая, позитивная, с ней было легко, и честно говоря, его к ней тянуло. Хотя они и знакомы-то всего четыре дня.
Евгений пытался разобраться в себе. Что это? Мимолетное увлечение? Симпатия? Влюбленность? Да кто ж его разберёт. Единственное что Евгений понял, то это то, что он искренне хотел этой девушке счастья, и ещё более искренне – не хотел бы доставить ей огорчений. Наконец, уже почти засыпая, он решил. Решил что всё это лишнее, ни чего он ей дать не сможет, кроме лишних сложностей и страданий, за то потеряет она очень многое, прежде всего спокойную жизнь. Пусть лучше встретит своё счастье тут. А он, он, очевидно, будет всегда о ней помнить светлό и грустно, помнить что живет на свете такой вот замечательный человек. С этими мыслями он и заснул.
Удивительно, но в это же время, через дорогу, примерно с теми же мыслями засыпала Варя. Придя с прогулки, она быстро поужинала и, ссылаясь на усталость, прошмыгнула в свою комнату, хотелось побыть одной. Улеглась в постель, обняла своего любимого плюшевого медведя - Мурзилку и начала вспоминать сегодняшний день. Ведь она, честно признаться, ни с того ни с сего, в последний момент, испугалась этой совместной прогулки по лесу. Почему-то вдруг прошлое нахлынуло, там тоже всё так безоблачно начиналось. Она даже надеялась, что Евгений не сможет с лошадью справиться, тогда можно смело уехать. Типа, с кем не бывает? Не получилось, так не получилось.
А он оказался на высоте. Как же было здорово, какой это был день! Лес, Заполье, церковь, река. В церкви она окончательно поверила, он хороший парень, настоящий. А обед у реки. Боже мой, сто лет о ней ни кто не заботился! А ведь Женя всё это добро за спиной тащил только ради неё, это же ясно. А как она сначала боялась раздеться и залезть в воду? Вот дура-то, дура! А Конезавод? Там она поначалу испугалась. Испугалась, что опять всё повторится. Причем повторится при нём, при Евгении. Но нет. Женя так себя повёл, что она уже испугалась не за них, а за этих бандитов, в какой-то момент она поняла что может случиться непоправимое и он кого ни будь искалечит или ещё хуже – убьёт. Но обошлось, он легко с ними справился.
Может быть, зря она ему всё про себя рассказала? Именно ему? Почему доверилась? Ведь никому, даже матери, не говорила, стыдно было и мерзки, только Мурзилке поведала, только он её слёзы видел. А вот Евгению рассказала. А почему? Потому что он не такой как все, он как бы из сказки пришёл. Все девушки придумывают себе сказки, где обязательно появляется такой рыцарь, который всегда спасет и поможет. А ведь он оказался прав, после слёз (почти истерики) и рассказа, ей действительно стало легко, всё ушло в небытие, сгинуло, слезами смытое. Вообще ей с ним хорошо, надёжно. Она вспомнила их первую встречу, когда она влетела к бабе Капе в ночнушке, вот стыдоба. А он как будто ни чего и не заметил, утром так тактично посмеялся уже над своим видом.
Вообще он, наверное, хороший парень, вежливый, тактичный, начитанный. И очень деликатный, ведь она чувствует, как он подбирает слова, что бы иной раз не задеть её, как с этим долбаным феминизмом. Она ведь видела, как он сегодня краем глаз рассматривал её, когда она входила в реку, не пялился цинично, а так, аккуратно, что бы её не смутить, а ей это было почему-то приятно. Столько стихов знает и к месту умеет их прочесть. А какая в нём внутренняя сила. Просто жуть. Самое главное он не ʺлипучийʺ, ведёт себя с ней как с равной. Вот именно, как с равной. Варе вдруг так захотелось, что бы он вёл себя с ней как девушкой.
Хотя всё правильно. Кто она? Учительница провинциальной школы, даже без высшего образования, случайно попавшаяся на его пути. Что она ему может предложить? Себя? Не велико приобретение. Он офицер, из такой хорошей семьи. Служит почти в столице, многое в жизни видел. А она – серая мышка. Провинциалка. Она ему не пара.
Но всё равно к нему тянет. Иной раз так и проваливаешься в омут его серых глаз. А сегодня по дороге к автобусу, когда она как дура расплакалась? Она ощутила на себе его спокойные, сильные руки. Она впервые почувствовала себя под надежной защитой таких рук. Что это? Влюбленность? Увлечение? Нет, надо заканчивать, пока это не переросло во что-то большее. В конце концов, баба Капа сказала, что он к выходным уедет, а до этого времени у неё есть спасительная работа, на которой от всего можно спрятаться. А потом? Потом перебедуем. Это будет уже не боль, это будет счастливая грусть, будет память, что в её жизни был такой замечательный человек, а с этим жить можно. С такими мыслями Варя стала засыпать.
Вот так и бывает в жизни, есть два человека. Их тянет друг к другу, им хочется быть вместе, но они окружили себя кучей условностей, придумали вокруг себя стены и барьеры, спрятались за ними от самих себя. Обидно видеть, как они теряют друг друга, а сказать ничего не скажешь, насильно дружбу не привьешь. А обиднее всего, когда понимаешь, что больше, судьба их вместе может и не сведет. Или сведет но тогда, когда будет уже поздно.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
(Продолжение следует)