Алексей Сальников — один из самых известных прозаиков современности, автор популярного романа «Петровы в гриппе и вокруг него». Новый роман Сальникова «Оккульттрегер» — городское фэнтези о мистическом мире, пронизывающем нашу повседневность. Публикуем ответы Алексея Сальникова на вопросы читателей, собранные магазином «Лабиринт».
Любая книга — реакция на окружающую действительность
— Насколько ваши произведения автобиографичны? Узнают ли себя в ваших произведениях друзья, семья, и как они к этому относятся?
Частично автобиографичны. Потому что после того, как прочитал «Оккульттрегера» жене, она сказала: «Ну, тут совсем нет нашей семьи. Разве что ротвейлеры, да и все». Значит, в остальных книгах что-то такое она узнавала. Какие-то детали, попавшие из жизни, друзья узнают, но не обижаются, потому что обижаться не на что.
— Записываете ли вы всё интересное, что происходит вокруг вас, в блокнот, который потом листаете в поисках вдохновения, или же окружающий мир откладывается в подсознании и естественно, сам собою, «вытекает» на бумагу?
Что-то интересное записываю сразу в конец рукописи романа, который пишется в данный момент. Блокнота нет. Есть телефон с поставленным на него «Вордом»: все изменения, внесенные с телефона ли, с компьютера — сохраняются в облаке. Очень удобно.
— Что вдохновило вас на создание вашей книги? Может, особые города или литературные произведения? Вдохновляют ли вас компьютерные игры и какие? Возможно ли продолжение этой книги? В каких жанрах вы хотели бы попробовать себя?
Любая книга — реакция на окружающую действительность. Любой контент — от компьютерных игр до сериалов, от книг до мультфильмов, учит рассказывать истории, прикидывать, насколько придумываемая в данный момент история интересна на самом деле.
Если вы спрашиваете о продолжении «Оккульттрегера», то есть задумка, но мне хочется, чтобы Варя там подросла до полноценного персонажа. А хочется ли попробовать себя в каком-то другом жанре — вопрос не ко мне, а к той части моего мозга, откуда приходят идеи. Над ней не властен.
— Почему вы назвали книгу «Оккульттрегер»? Что для вас означает это название?
Это один из каламбуров, которыми грешит персонаж Надя. Получается, что это местное уральское словечко, придуманное ею.
— Оккульттрегер — кто это в глобальном смысле?
Много кто. Изгой, ведьма и муза в одном лице.
Ещё раз про Урал
— Почему вы выбрали жанр городского фентези? Можно ли считать это попыткой бегства от реальности, от опасных злободневных тем?
Просто пришла такая идея, от которой невозможно было отвязаться. И нет, это не была попытка поиграть в эскапизм, а как раз наоборот, способ поговорить о том, что происходит, не свысока, а со стороны, немного отстраненно.
— Названия большинства ваших книг состоят из одного слова на букву «О». Как вы придумываете названия своих книг? Они приходят уже в процессе написания, или это сложный процесс, когда книга уже написана и нужно её как-то назвать?
Зато название четвертого романа компенсирует немногословие остальных трех названий. То, что три романа названы на «О» — случайность. А если под другим углом посмотреть, они, хотя и на «О», все же разные слова. «Отдел» — существительное, «опосредованно» — наречие, «оккульттрегер» — вообще несуществующее слово. Название приходит в голову само, и не сказать, что это сложно.
— На ваш взгляд, есть ли что-то общее между оккульттрегерами и русскими?
Есть что-то общее с людьми в целом, когда они заняты любой работой, которая будто и не заметна вовсе, но из этого многочисленного труда и состоит все, что нас окружает. Вот есть дороги, мы по ним катаемся, но людей, которые их строили, в лицо не знаем, если они не наши знакомые. Покупаем молоко — та же история. И так во всем.
— Алексей, вы с детства живете на Урале, как и другие русские прозаики ХХ и ХХI веков: Бажов, Крапивин, Алексей Иванов. Можно ли говорить об уральской школе отечественной литературы и, если да, то какие черты вы находите в ней?
Честно говоря, не вижу, но я и не филолог.
Вашу пока самую известную книгу — «Петровы в гриппе и вокруг него» — экранизировал Кирилл Серебренников, который довольно смело обходится с литературным первоисточником. Вам понравилась экранизация и актерские работы Чулпан Хаматовой и Семена Серзина? Это «настоящие», ваши Петровы?
Фильм понравился, актеры тоже. Про Колокольникова думал, что это мискаст, пока не увидел его в фильме (до этого по трейлеру судил). Чулпан Хаматова и Семен Серзин, по-моему, идеально подошли на эти роли, а еще Влад Семилетков, который их сына играет, в кино каким-то образом похож на них обоих, как настоящий сын.
— Если бы эту книгу экранизировали, кто бы из актеров и актрис подошел бы на ту или иную роль?
В данный момент кажется, что кто угодно с улицы. Там подразумевается много неизвестной молодежи, да еще по нескольку актрис на каждую из ролей.
— Почему для книги вы выбрали именно уральский город? У меня, например, на Урале в селе Ишимово много родни, и они бы очень обрадовались прочитать книгу, связанную как-то с Уралом.
А я знаю, какая у нас тут погодка, как все меняется, как все выглядит, как люди говорят, поэтому и еще раз написал про Урал.
Мои герои — вообще никогда не великаны
— Почему вы бы рекомендовали прочитать эту книгу?
А она довольно живая получилась. Там есть не только условно нужные диалоги, но и какие-то бесполезные реплики между героинями и героями просто прикольные. Книга показывает забавный момент: какой бы странной жизнью ты не жил, так уже кто-то живет.
— Как вы относитесь к книге Френка Герберта «Дюна»? Читали ли вы её, и понравился ли фильм, если смотрели?
Читал в юности, не скажу, что был фанатом. Меня и в юности смущало некое логистическое, что ли, несоответствие деталей, ощущение, что оно бы так не работало. И фильм не смотрел. Зато посмотрел «Безумный Макс – дорога ярости», и не хотелось разбираться в деталях. Чистое зрелище, которое не требует ответов, затягивающий карнавал идиотии с замечательным саундтреком.
— Как думаете, почему в современной российской литературе часто присутствует труп (у вас в «Петровых», в романе Яхиной «Дети мои», в книге Глуховского «Текст»)? Да и в целом, почему русского писателя привлекает смерть? Возможно, и в новой книге есть это?
В новой книге этого полно! Там героиня несколько раз умирает непосредственно по ходу повествования и еще несколько раз во флешбэках. Ну что ж. Тяготение к Эросу и Танатосу, попытка объяснить тягу к ним вообще свойственна искусству, не только русскому.
— Есть ли в ваших героях что-то, что роднит их с маленькими людьми?
Мои герои — вообще никогда не великаны, за это меня иногда упрекают.
— Как вы подбираете имена героям своих произведений?
А оно как-то само.
— А Ивановы и Сидоровы попадут когда-нибудь на страницы ваших книг?
Скорее всего. Фантазия у меня в этом направлении довольно убогонькая. Не то что у авторов «Тайн следствия» и сериала «След», где у одного из героев была фамилия Дробовиков.
— Скажите, не возникало ли у вас в начале вашей писательской деятельности ощущения некоего бессилия по поводу невозможности адекватно воплотить в словах все многообразие и противоречивость жизни и как для себя решили этот вопрос?
Это бессилие и сейчас имеется. Каждый текст, и не только мой, а каждый — от глиняных табличек до постов в соцсетях — попытка решить этот вопрос.
— Насколько важная роль в ваших произведениях отводится месту действия? И если эта роль важна, то какие места вам больше нравится использовать в книгах (мрачные, солнечные, загадочные, богатые растительностью и т.п)? Какие места в России вы хотели бы использовать? Посещаете ли вы описываемые места в обязательном порядке?
А к тексту и невозможно приступить, пока вопрос локации не будет решен, как и то, где кто работает, какую жизнь прожил до этого, чем бывает увлечен, а что оставляет равнодушным, либо вызывает непонимание и неприятие. Иногда посещаю город, хотя бы мимоходом, порой что-то интересное нахожу на карте. Например, в Первоуральске есть улица Сантехизделий, это я увидел в навигаторе, когда мы мимо проезжали. Это было такое странное название, что оно меня сразу заинтересовало. Ну и то, что с чертями связано немного. Река Шайтанка, Шайтанский пруд. Забавно. А в Серове не был, но почитал про него немного, попутешествовал в режиме панорамы.
Обычные люди, выполняющие мистическую функцию
— Когда задумывается сюжет книги, сразу ли автор определяет жанр — вроде «это будет магический реализм» или вовсе не задумывается об этом? Или в процессе может измениться? Как появляется в принципе идея — сначала образы героев и потом ситуации, место и время, где они будут жить или наоборот — под задуманные место и сюжет «подтягиваются» характеры?
Все это тесно связано и не появляется друг без друга. У меня почему-то это всегда так.
— Насколько вы верите в оккультное и мистическое в нашей реальной жизни и что, возможно, воплощено на самом деле из мистического вокруг нас?
Вроде бы и не верю, но оно иногда происходит. Вот, к примеру, обычные люди, выполняющие мистическую функцию — стоять перед стеклянной витриной, скажем, с молоком и смотреть на нее в задумчивости. Сколько ты будешь стоять у них за спиной, если тактичен, чтобы не лезть вперед, столько и они будут смотреть на кефиры. Если уйти, то и они уходят, ничего не купив. И так, если присмотреться, во многом.
— Что для вас первично, когда рождается сюжет, что появляется первым: «реальный план» обыденного мира, где действуют персонажи, или «мифологический» (например, линия Аида в «Петровых в гриппе...»)?
Конструкция с взаимопроникающими планами сразу появляется в более или менее цельном виде, или сюжет понемногу обрастает деталями «иного» плана, и вы постепенно сводите эти линии в единое целое?
В случае с «Петровыми» сначала появилась семья, про которую хотелось написать, но это не получалось сделать, пока не родилась цельная идея с мистикой. Так что выходит, что все это появляется вместе, иначе текст просто не двинется с места. Мне требуется цельный замысел, чтобы начать полноценную работу.
— Если бы у вас был шанс дать почитать вашу рукопись кому-то из писателей (уже ушедших или ныне живущих), то кто бы это был?
Мне повезло в том, что я и так могу делать это со знакомыми писателями, могу и в ответ что-нибудь ляпнуть. Интересно было бы Юрию Ковалю показать, но увы.
— О чём вы думаете, когда начинаете новую книгу, и о чём, когда она подходит к концу, я имею в виду, когда вы полностью написали книгу?
Думаю: «Господи, как я остальные книги написал? Эту я никогда, наверно, не закончу». А когда ставлю точку, то вообще ничего не думаю несколько дней. Такое ощущение, что в голове вообще нет мыслей. Потому что когда писал роман, то и думал только о нем: ел, смотрел что-то, что-то читал, — все равно думал о романе, о каких-то его деталях. Даже спать ложишься, и то думаешь, как там дальше и какими словами. Часть мозга постоянно упрекает тебя в том, что ты отошел от клавиатуры, что ты не занят непосредственно работой, а валяешь дурака, мечтаешь, как приступишь к главе, которая находится по плану через ту главу, которую пишешь сейчас. И когда это заканчивается, то несколько дней — это такая пустота, когда по сути дела смотришь в потолок.
— Как родилась идея написать роман «Петровы в гриппе»? За сколько по времени написали роман? И какой ваш любимый автор?
А вот просто появилась — и все. Возникла из эпизода в жизни, когда семья в очередной раз болела гриппом, еще много чего наложилось на эту историю, независимо от меня самого. Придумывал его лет шесть-семь, а написал за два с половиной месяца.
Любимых авторов много, но сейчас больше всего люблю все же Чехова. Надо еще «Сказки тысячи и одной ночи» освежить в памяти, в свое время они меня поразили.
— Если бы к вам на улице подошел незнакомый человек и сказал бы, что он оккульттрегер и что ему нужна ваша помощь, как бы вы отреагировали?
Не обязательно представляться оккульттрегером. Люди и так склонны помогать друг другу. Все мы помогали незнакомцам.
— Представьте, пожалуйста, что ваши истории стали вдруг сбываться — во всех подробностях и с невероятной скоростью, еще до выхода книги в свет. Жители небольшого уральского городка теперь полностью зависят от вашего воображения и творческого вдохновения, но не догадываются об этом. Как вы поступите? Признаетесь? Будете ли продолжать творческую деятельность? Если да, то о чем будет ваша следующая книга?
Батюшки! Лучшим выходом было бы сигануть с балкона, чтобы люди снова обрели свободу воли.
— Есть ли у вас любимое произведение искусства, архитектуры, скульптуры, живописи, в котором вы чувствуете что-то своё, родное? Бывает ли у вас ощущение дежавю в литературе, «это же мои слова»? В какой стране мечтаете побывать?
В детском саду в тихий час, когда еще и речи не шло о том, чтобы заниматься творчеством, тосковал почему-то, что к тому времени, когда вырасту, все книги уже будут написаны. Был бы умнее в тогдашние шесть лет, знал бы, что опоздал со своей тоской лет эдак на пятьсот, как ни больше.
Насчет страны не знаю. Куда занесет, там с удовольствием посмотрю по сторонам. А какой-то конкретной цели нет. В Тарту бы как-нибудь съездить, но…
— Написана ли ваша главная книга, или все впереди?
Сейчас уже кажется, что нет. Но посмотрим.
Купить книгу Алексея Сальникова "Оккульттрегер"