Откровенно говоря, о самом последнем комплекте Мондштадта я не хотела рассказывать, у меня на то были и остаются свои причины. Но для Симфонии я всё же сделаю исключение, чтобы окончательно поставить точку в истории о разных взглядах на мрачное прошлое региона свободный ветров. Ведь свидетелями главных исторических явлений Мондштадта были не только люди, но и сами ветра… от того моё сердце и дрогнуло.
В отличие от других комплектов, «Тысячелетняя симфония», несмотря на благозвучное число в названии, коротко рассказывает о всех трёх главных эпизодах истории Мондштадта, не пытаясь охватить всё и сразу, но глубже раскрывая уже известных игрокам персонажей, в том числе благодаря и моим работам. Иначе говоря, даже если знакомство с ними было не более чем условным. В свою очередь три рассматриваемых события в некоторой степени могут пояснить почему на данный конкретный момент в комплекте всего три оружия. Их не пронизывают какие-то общие фразы, но связь просматривается в мелочах, такие как название пассивных способностей, или цитата песни в начале и в конце каждой рассказанной истории, что напрямую отсылает и к заголовку серии, и к характеру региона свободных ветров. Что ж, давайте рассмотрим их ближе…
История свободного (особенно выделю это слово) Мондштадта начинается с победы людей над тиранией Декарабиана, которая положила конец не только бесконечным холоду и снегам, что в те времена застилали изумрудные поля, но прекратила войну Архонтов за главенство в регионе. Но строки описания меча рассказывают не только об этом:
Клятва свободы
Однажды люди поднимали тост за песню путешественника, которую пели так:
«Если кто-то вырвал твой язык - ты всё равно сможешь петь глазами,
Если кто-то проткнул глаза тебе, ты все равно сможешь смотреть ушами,
Если кто-то хочет украсть день грядущий - пусть выпьет же с нами,
Ведь даже если завтра умрёт, песня сия будет жить веками».
Говорят, характер региона следует за своим Архонтом, причём это справедливо и для ландшафта, и для людей. Но правда ли вольный Архонт, сражаясь со злом, подарил людям любовь к вину и свободе? Или сами люди среди бурь и штормов взрастили в Архонте Ветра любовь к свободе? На этот вопрос уже не найти ответа.
Но та песня часто поётся в мрачные времена, будь то время царствования Короля Штормов или эпоха низвержения веры в Архонта прогнившей аристократией, в закрытых подвалах, во мраке улиц, в ветхих тавернах звучала эта песня, и она давала отпор штормам и тирании, становилась гимном для восставших героев.
В далёком прошлом, в осажденном со всех сторон молчаливом городе прозвучала лира, и её песня вместе с сотнями громких голосов сломила тюрьму лютых ветров. Некий юноша, дух, стрелок, рыцарь и рыжий бродячий воин встали перед башней, устремившейся в небо, будто копьё, и тень её, длинная, как тень великана, легла на храбрецов, и они дали клятву, что будут свободны люди, что будет положен конец правлению тирану, живущему на вершине шпиля.
Те, кто был слишком слаб и не мог взобраться на башню, запели песню, которую в наши дни можно услышать лишь в шёпоте укрытых от ветра уголков города. И та песня, которую знал каждый и под которую поднимали бокалы, силой своей сотрясла стены, подбадривая героев, решившихся забраться на вершину...
«Если кто-то вырвал твой язык - ты всё равно сможешь петь глазами,
Если кто-то проткнул глаза тебе, ты все равно сможешь смотреть ушами,
Но если кто-то хочет украсть песню твою и свободу,
Такое нельзя - слышишь! - нельзя простить!»
Меч рисует для читателя картину последней битвы у башни старого Мондштадта, часть которой еще год назад показали в сюжетном тизере «Мальчик и ветер», благодаря которому часть героев прошлого обрели если не лица, то хотя бы узнаваемые формы. Например: Безымянный Бард, чьё лицо и в память о ком носит Венти, Барбатос - крошечный элементаль еще не принявший силу Анемо Архонта, Амос из Лоуренсов, память о которой будет хранить изящный лук, пусть помыслы её были не такими уж чистыми, как у мятежников, и странствующий рыжий воин, что считается предком семьи Рагнвиндр.
Особо добавить мне нечего, период первой революции плохо сохранился в строках книг и песен, но тизер хорошо дополняет и продолжает историю восстания против Декарабиана, иллюстрируя ценой каких потерь Мондштадт добился своей свободы.
Спустя века за свободу, воспеваемой бардами в песнях, снова разгорелась борьба, известная как свержение знати или вторая революция. Именно об этом времени рассказывает клеймор «Тысячелетней симфонии», делясь деталями, о которых другие источники предпочли умолчать:
Песнь разбитых сосен
Когда-то среди людей был популярен один фольклорный мотив:
«Барду бросьте монету, что сжимает рука,
Ароматный букет подарите той деве прекрасной,
Горечь слёз о прошедшем из красного вкусите вина,
О грядущем рассвете спойте песню участно …».
В землях, где ветер несёт музыку и песни, у людей тёплые, но ранимые души. Поговаривают о временах, когда злой тиран Декарабиан и правящие аристократы запрещали некоторые стихи и мелодии, потому что отчаявшиеся люди могли почувствовать дух сопротивления, скрывающийся за музыкой бардов и певцов. В древности музыка и гимны действительно использовались для тайной коммуникации среди мятежников.
Во времена правящей аристократии церковь, почитавшая Анемо Архонта, раскололась. С одной стороны стояло духовенство, которое пировало за столами лордов и опрокидывало с ними статуи Архонта, продолжая писать песни и гимны восхваления. С другой стороны стояли святые, которые не занимали канцелярских должностей и бродили по улицам, винным погребам и пустошам за стенами. Эти святые пили дешёвый самогон, благословляя рабов и плебеев эксцентричными священными рукописями, которые разносились среди людей, и словами, которые им приносил ветер. Занимаясь этим, они продолжали писать запрещённые песни и стихи.
Когда гладиатор из далёких земель восстал вслед за очнувшимся Анемо Архонтом и поднял знамя восстания, пожилой святой, известный как Безымянный пастырь, тут же собрал истинных сторонников церкви Фавония. Вместе со многими другими они проливали свою мученическую кровь на изумрудные поля. И во имя спасения нации они пели объединяющую песнь, запрещённый до этого времени куплет древней народной песни:
«Оставь острую сталь тем, кто отдаст свои жизни за бой,
Приготовь виселицу для воров,
Наточи свои ржавые стрелы,
Чтобы, когда музыка заиграет, мы смогли сразить чудовище тирании».
Откровенно говоря, достоверно не известно, сколько конкретно времени прошло с неудачной попытки Ансамбля взять штурмом город ветров до восстания Венессы, но у некоторых любопытных игроков (и у меня в том числе) возникала мысль, что Безымянным Пастором может оказаться сам Крузлид, ведущий привычный для себя, но неприглядный для остальных образ жизни. Да, после суда над Ансамблем его лишили титула, но от собственного имени он, скорее всего, отказался сам, чтобы оставаться в тени в роли неприметного пьяного церковника и возглавлять тайную организацию, созданную как способ отомстить за друзей. Это навело меня на мысль, что детище Крузлида могло остаться частью церкви и по сей день… особенно послушав, что бормочет сестра Виктория себе под нос…
Но возможен и другой вариант, более простой и менее возвышенный, что Пастор был еще одним персонажем в истории Мондштадта, действительно старым и уставшим, возможно даже не пережившего революцию, чьим единственным подвигом в жизни стал призыв к незапятнанному грехом духовенству в помощь восстанию Венессы. Просто упоминание возраста в описании клеймора пусть ненадолго, но заставляет усомниться, что церковником мог быть мятежный Лоуренс.
О потерях, что принёс в регион свободных ветров катаклизм красочно рисует лук и у его истории не менее красочный шлейф, но об этом чуть позже.
Небесный комплект в своё время поведал любопытным что творилось в небесах, когда Дурин посягнул на Мондштадт, но, читая строки баллады о победе над черным драконом, как-то забываешь, что вместе с ним явились и толпы чудовищ. Элегия позволяет взглянуть на этот период истории с земли:
Элегия погибели
«Западный ветер уносит аромат вина,
Горный ветер приносит новые радостные вести.
Ветерок издалека треплет мое сердце,
Это говорит о моей тоске по тебе».
Давным-давно жил один рыцарь с суровым взглядом. И только одна песня могла заставить его приподнять бровь, и только одна девушка, что пела эту песню на площади, могла на время заставить его забыть тяготы службы.
Но как-то в эти земли пришло страшное бедствие, ядовитый дракон утопил все песни, что беззаботно нёс ветер. За его сотрясающей землю поступью всюду следовали крики и пламя. Анемо Архонт отказался от своего правления, но всё же он услышал их мольбы. И, чтобы защитить сны своего старого друга и невинность зелёных полей, он очнулся от своего сна и отправился в битву на небесном драконе... За земли свободы вышли сразиться и Рыцарь со своим орденом.
Когда ядовитый дракон рухнул на замерзший пик, небесный дракон погрузился в сон в древней башне. Но в долине остался истекающий кровью Рыцарь. Во время своего падения он мог думать только об одном:
«Она очень далеко обучается, и с ней всё должно быть в порядке. Ох, как бы я хотел снова услышать её песню... Хотя бы с Арундолином и Роландом всё в порядке. К её возвращению от этого бедствия не должно остаться и следа».
Множество песен было написано во славу Архонта и битвы двух драконов, но все они затерялись во времени. Песня, которую любила петь эта девушка, тоже изменилась.
«Семена одуванчика несёт летний ветер,
Осень приносит запах пшеницы,
Но никакой ветер в году,
Не заставит тебя вновь взглянуть на меня»
Её голос сел, и слёзы больше не текли. Девушка поклялась очистить бесчестность этого мира огнём своей души.
Это самая интересная история в комплекте, на мой взгляд, потому что в своих строках она сплетает с одним именем судьбы нескольких человек и подталкивает любопытных проследить, как изменились их жизни после смерти главного действующего лица повествования. Именно этой связью особенно примечательно описание лука, и пусть не все разделяют моё мнение. Я же вижу злую иронию в последних словах Рустама, свидетелем гибели которого становится читатель, то как он успокаивает себя, будто его усилий и решимости оказалось достаточно чтобы его друзья и любимая жили, не допуская и мысли (или просто не успев об этом подумать), что без него каждый из них встанет на собственный путь саморазрушения.
Самый яркий из них – путь Синьоры. Уверена, первая встреча с ней никого не оставила равнодушным, а флёр тайны, окутывающий её имя среди Предвестников, стойко поддерживал интригу, пока трагическая история непростой девушки не обросла деталями. Когда лук только появился, его описание дало частичное подтверждение о связи Алой Ведьмы с Мондштадтом, отсылая к одноименному набору артефактов, который давным-давно рассказал историю её падения в пламя безумия. Чуть позже цветок из набора Бледного огня подтвердил связь Алой ведьмы с Фатуи, иллюстрируя читателю её встречу с Педролино. И уже в Инадзуме, пусть далеко не сразу, маски наконец-то были сброшены и настоящее имя Синьоры - озвучено. А также поставлена категоричная точка в её жизни. Откровенно говоря, я не особо верю, что госпожа Кручка еще появится в сюжете, по крайней мере во плоти, просто потому, что считаю грехом портить такой красивый, но печальный финал. Но это также повод подумать над тем, что несмотря на силу Царицы и Глаз Порчи, Предвестники всё же не бессмертны…
До того, как катаклизм принёс хаос на земли Мондштадта, ученик Рустама носил возвышенное рыцарское имя – Белый Рыцарь, переняв у своего учителя завышенное чувство справедливости. После гибели Волчонка, Роланд, подобно Алой Ведьме, посвятил себя истреблению тварей и монстров. Его падение во тьму наглядно иллюстрирует набор артефактов Рыцаря Крови, рассказывая, как медленно, но верно привитое чувство справедливости стало оправданием любому убийству. И этот образ довершает строки описания Черного меча:
Черный меч
Меч, вечно жаждущий крови и пробуждающийся от её запаха. Люди, обладавшие им, обретали силы для бесконечных убийств. Даже чистый душой и сердцем человек, взяв его в руки, запятнает себя кровью.
Один честный и благородный рыцарь шёл по пути справедливости. Его латы сверкали серебром, а меч был отполирован, будто зеркало. Какие формы не принимала бы несправедливость, будь то монстр-людоед или огонёк вдалеке - Рыцарь мчался, чтобы встретиться лицом к лицу с любым из них и начать резать, рубить, колоть.
Следуя учениям Волчонка, научившего его рыцарскому долгу, справедливости и фехтованию, он резал, рубил и колол. А после этого начинал с начала: резал... Пока не воцарялась справедливость, и монстр не переставал шевелиться.
«С некоторых пор я начал испытывать страсть к этому: я резал, рубил, колол... Когда острие меча входило в плоть, по моему телу пробегала волна удовольствия... А, - думал я тогда, - вот оно, ощущение того, что справедливость восторжествовала. Нужно всего лишь резать, колоть, рубить то зло, что извращает мир. Однажды... Однажды он будет очищен».
«О, глупый рыцарь, убийство во имя справедливости всё равно остаётся убийством...»
«Нет, ты лжёшь! Убийство во имя справедливости и есть справедливость...»
Раз, два, три! Режь, руби, коли! Только так можно вернуть справедливость! Ну и пусть тот белый веток, что подарила тебе девушка, обагрился кровью, пусть больше не сверкает меч, пусть прекрасное лицо исказилось в уродливой гримасе, оно всё равно скрыто железной маской, пусть не понимают те, кого ты защищаешь, пусть! Не дай им оставить тебя!
Так, мрачный рыцарь следовал своему собственному пути справедливости, истребляя монстров, пока не обнаружил руины древнего, стёртого с лица земли государства. Среди его осколков он обнаружил главную несправедливость...
Безумие Роланда, конечно, уступает по масштабам Синьоре, но в отличие от неё искажённая благодетель рыцаря привела его в Кхаэнри'ах, а точнее на его руины, где от камней еще доносился запах гари. Какой был его конец – сейчас не скажет никто, как не скажет и того, а действительно ли смерть отыскала безумца в богами забытом месте. Но сюжетная линия Инадзумы показала, что даже старые истории рано или поздно находят своё предложение. Кто знает, может и эта тоже найдет…
На фоне двух историй, история Льва Света Арундолина уже не кажется такой яркой. Отчасти потому, что он был немного старше впавших в безумие юнцов и не благодаря сладким речам стал Великим магистром. Да, на его веку были потери, но гибель друга детства сломила и его. Сломила настолько, что он оставил свой меч и орден, не задумываясь о последствиях, а ведь рыцари Фавония в миг лишились главнокомандующего. Я, конечно, могу ошибаться, но вероятно, что он также покинул и Мондштадт, доживая свои годы отшельником в Ли Юэ, кажется в одном из комплектов того региона промелькнул характерный образ…
#genshin impact #лор игры #оружие genshin impact #мондштадт