Большинство людей, говоря «улун», подразумевают северофуцзяньский, она же пахла скорее как южнофуцзяньский. У него аромат пряника.
***
Когда я впервые увидел её, она сидела на скамейке и с удовольствием ела пирог, иногда замирая, чтобы рассмотреть закатное солнце сквозь ветки. Я сразу понял, что мы найдём общий язык.
Глаза — шоколад с гвоздикой. В уголках — щербинки улыбки.
Сквозь складки серого пальто теплится жёлтый свитер. Милая тёплая осень.
Она даже не удивилась, когда я подошёл к ней. Лишь кивнула на зацепившиеся за ветки лучи: «Красиво, правда?»
Что вы слышите, когда просите рассказать о себе? Думаю, стандартный набор: работа, увлечения... Вам доводилось когда-нибудь слышать: «Меня беспричинно радуют фонтаны, качели и трамваи. Особенно правильные»?
Когда-то позже я даже узнал, что «правильные» трамваи — это старые и красные.
На второй встрече я узнал, что она ловко прыгает по речным камням и не убегает от брызг. Лишь смеётся.
Если бы у неё был выбор: не улыбаться сорок лет и всегда выглядеть молодо или покрыться морщинами от улыбок, она бы без промедления выбрала второе.
И как только в ней сочетается такая беззаботность и вечная занятость? Не понимаю. И, пожалуй, уже не пойму.
Только вот странно, меня это никогда и не удивляло. Когда человек — сплошная странность, все её детали становятся лишь оттенками сверкающих граней.
— Не превращается ли у тебя вечная занятость в привычку?
— Превращается, — она усмехается. — Лет одиннадцать назад начала.
— Прямо как гипомания. Там куча энергии и кучу дел хочется делать одновременно, и часто от этого страдают сон, еда и отдых.
— Что-что, а вот еда и сон у меня точно страдать не будут, — заливается она. — Тут не то чтобы хочется, скорее приходится. Хотя, если «приходится» длится дольше положенного, есть вероятность, что это уже «хочется».
Она застывает, задумавшись. Пелена мыслей всегда обволакивает её так же стойко, как и флёр веселья. Но скоро она вновь улыбается.
К чему к чему, а уж к своему непрекращающемуся движению она точно никогда не будет относиться серьёзно.
Учёба, диплом, работа... Казалось бы, что ещё нужно, чтобы человек окончательно сошёл с ума от занятости? В её случае не хватало даже бесконечной череды каких-то курсов, интенсивов, занятий, новых хобби, как будто она не собиралась останавливаться, пока не затянет в себя весь мир.
— И как только ты не устаёшь?
— Устаю. Просто не от дел, а от людей. Вот это действительно энергозатратно...
В её близком круге было человек десять-пятнадцать, и он постоянно рос.
Она из группы необычайных людей, обладающих одним свойством: в них практически невозможно не влюбиться. Но их практически невозможно любить.
Я иногда бывал в её круге. Она называла их «мои люди».
— Ты не понимаешь, — сказала она как-то. — Это не про собственность. Для меня есть три категории людей: посторонние; интересные, но не мои, с которыми я никогда не буду общаться без необходимости, как бы они мне ни нравились; и мои. Я их так считываю. Просто вижу и понимаю: это мой человек. Какое-то родство душ, что ли... А в остальном мне всё равно, сколько у них друзей, любовников, партнёров, главное, чтобы со мной они были со мной. Понимаешь?
Я понимал.
Я и сам не знал, сколько у неё было друзей, любовников и партнёров, сколько мужчин и женщин. Рядом с ней мне всегда казалось, что она принадлежит только мне. И я всегда понимал: она не принадлежит никому.
Она — южный ветер, что согреет тебя, принесёт весну и разнесёт по свету пыльцу твоих мыслей и чувств. Она полюбит тебя всем сердцем, как только можно любить, и ты, как и она сама, будешь верить, что она отдаёт тебе всю душу, и лишь потом поймёшь, что, распредели её не то что на пятнадцать, хоть на пятьдесят человек, её «вся» не закончится.
Она влетит в твою жизнь внезапно, закружит, наполнит всё вокруг пряным остро-сладким ароматом.
И так же внезапно исчезнет.
— Куда ты уезжаешь?
— В Черногорию. Почему-то меня не особо привлекает «типичная Европа», а там ещё и тепло, и до моря можно доехать за пару часов. По-моему, для начала самое то.
— Для начала?
— Ну, — она пожимает плечами. — Кто знает, куда меня ещё занесёт. Ты ведь знаешь, что мне вместо шила выдали два реактивных мотора. Говорят, что я пахну как южнофуцзяньский улун, быть может, доеду и проверю.
Она улыбается, а меня сносит ураганом.
В Черногории она прожила не больше года. Как и в остальных местах.
Из Европы её сдуло в Азию, и она обошла каждую страну, двигаясь от одной к другой, словно игла, стягивающая алой ниткой страсти лоскутное одеяло путешествий. И я знаю: она наслаждалась каждым лоскутком.
Через несколько лет мне неожиданно пришла открытка из Ирландии. Потом — конверт из Испании с планом путешествия по Южной Америке.
В каждой стране она учится чему-то новому, впитывает в себя её культуру капля за каплей, словно пытаясь пропитаться ей насквозь.
Только вот бездну напитать невозможно. Кажется, что в каждую страну она влюбляется всем сердцем, отдаёт всю свою душу, но нигде она не останавливается надолго.
По её словам, ей так хочется. Хотя если «приходится», которое длится дольше положенного, — это уже «хочется», быть может, и «хочется» со временем превращается в «приходится»?
Она всё ещё часто присылает мне письма: мелкий почерк переплетается с набросками чёрной гелевой ручкой. Там неизменно лежит фотография нового места, куда занёс её звёздный ветер. Я вкладываю их в альбом.
Надеюсь, когда-нибудь там будет южная сторона Фудзи.
Автор: Анастасия Мерзлякова
#сказка #фэнтези #фантастика #фантастический рассказ #рассказы #мистика #чудеса рядом