Инфаркт микарда! Вот такой рубец! Вскрытие показало...
©Дядя Митя, «Любовь и голуби»
Сегодня я могу позволить себе написать эту историю с ноткой юмора. Но в день, когда эта история случилась, мне было не до смеха. Равно как и Светлане, хозяйки всем нам хорошо знакомой таксы Чачи. Той самой Чачи, что летает шмелём по улицам своего посёлка, если её случайно упустить с поводка.
В тот день Чача и Петруша попали в очень неприятную историю.
*******************
Лысому и Патлатому сегодня с утра повезло, в отличие от их сородичей по стае. А повезло потому, что смелые они, два брата-баклана, не в пример. вожаку их стаи.
Началось всё с того, что в прибрежные воды под скалами Фиолента с четырёх часов утра набежало рыбаков видимо-невидимо. Значит, косяки рыб пошли на миграцию. Значит, сегодня у бакланов будет пир. Если, конечно, рыбаки стаю не отпугнут.
Рыбаки - первые враги водоплавающей птицы. Если рыбный косяк небольшой, то они его лодками окружают, и сетями захватывают. Бакланам тогда ничего не остаётся. Если же косяк большой, то рыбы всем хватит - и людям, и птицам.
Сегодня косяк был невеликий. Рыбаки быстро это смекнули и выстроили лодки так, чтобы рыба только им досталась. Бакланов же, пробующих поживиться уловом, отгоняли разными пугалками.
Вожак бакланьей стаи испугался лодочников, увёл стаю от опасности, а они, два брата, Лысый и Патлатый, не испугались, а кинулись прямо в сети, где и нахватались мелкой рыбёшки по самые гланды, да ещё и в зобу у каждого по десятку рыбок было припрятано. Потому что им, крутым пацанам-бакланам, даже вожак стаи не указ.
Отяжелели два баклана. Плыли по плечи в воде, лениво перебирая лапами и поддерживая себя на плаву распущенными по воде крыльями.
— Вожак трусло, — сплюнул в воду Лысый, у которого на его мелкой бакланьей голове и правда было критически мало перьев, — Мог бы всю стаю накормить, а он сдрейфил.
— Зато нам больше досталось, — помотал головой Патлатый, и перья на его лобешнике встопорщились ещё больше, — Не люблю делиться.
В подобной милой беседе два крутых пацана доплыли до Яшмового пляжа с лестницей в восемьсот ступеней, что недалеко от монастыря.
— Ты бы смог лапами по этой лестнице вверх подняться? — присмотрелся Патлатый к извилистой крутой тропе.
— Я дурак, что ли? У меня ж крылья...
— Зырь, — вдруг показал Лысый на лестницу, где по нагретым древним тёсаным камням спускалась группа бесполезных существ - двух человеческих тёток и кучи собак, тоже человеческих, хоть и собак. Среди собак мельтешило ещё нечто непонятное, рыжее, навроде резвой кошки.
Группа направлялась на пустынный пляж, где никого не было в столь ранний час. Пляж назывался Яшмовый и был почти цивилизованный. То есть там были кафешки, лежаки и — о, чудо — будка туалета между первым и вторым пролётом древней лестницы.
Пляж этот бакланы любили. Лысому и Патлатому, этим дерзким пацанам из мира бакланов иногда случалось украсть пахучий чебурек из рук зазевавшегося двуногого, или початок горячей кукурузы из ведра торговца. Не часто, но бывало. Поэтому, увидев приближающихся людей, они поспешили к береговой линии. Вдруг люди захотят накормить их чебуреками.
— Пошли на скалки, — показал клювом Патлатый в сторону знаменитой скалы с крестом, — Посмотрим на бесплатный цирк. Эти сюда почти каждое утро ходят, плавать учатся. Бакланами хотят быть.
Два любопытных баклана подплыли к скале и, неуклюже переваливаясь, поднялись на первую ступеньку выступающего камня.
А на пляже уже резвились Деля, Ева, Чача и Петруша. Читатель, конечно, их сразу узнал. Для непосвящённых скажу, что только трое из них были золотистыми ретриверами, а все остальные - рыжей таксой Чачей.
Ну и, конечно читатель узнал Светлану, их хозяйку, и Людмилу, архивариуса нашего канала.
Ретриверы Деля и Ева сразу пошли в воду искать драгоценные камни. Они опускали головы в воду и высматривали красивые камушки. Если им какой-то камушек нравился, они вытаскивали его на берег и шли искать другой. Деля и Ева могут долго стоять в воде головой вниз, никому не мешая и никого не отвлекая.
А вот молодой Петруша и безбашенная Чача носились по пустынному берегу и обгавкивали чаек. Чайкам доставляло удовольствие полетать над собаками - хоть какое-то развлечение в их скучной жизни. Особенно одна чайка преуспела в развлечении - она то и дело дразнила таксу, до тех пор, пока эта такса не вцепилась ей в хвост.
— Ах, ты так?! — разозлилась чайка, — Ты меня покоцала?! Щаз клюну!
Но Чача разразилась таким многоэтажным лаем, что у чайки уши заложило и она поменяла свои планы.
— Зырь, сейчас поплывут, — показал Лысый на двух тёток, одна из которых собралась зайти в воду, — Умора, как они плавают. Одна башка торчит. Крыльев нет, лап нет, грести нечем, а туда же... Бакланы недоделанные.
Света зашла в воду и позвала с собой Чачу и Петрушу. Люда осталась на берегу с Делей и Евой.
Неторопясь, водоплавающая часть группы двинулась в сторону большой воды. Большой белый пёс грёб сильно, но глупо - то заплывал далеко, то возвращался к своему человеку. Мелкая рыжая то ли кошка, то ли заяц, то ли собака плыла кругами.
— Это вообще кто? — пихнул Патлатый Лысого, показывая на таксу, — Кошка, что ли?
— Да непохоже... — почесался тот перепончатой лапой, — Уши уж больно развесистые, у кошки другие уши.
— Тогда заяц.
— Зайцы вообще неплавучие. И не выдра. Выдры другие, мне утка перелётная рассказывала.
— Собака, что ли? — удивился Патлатый, — Рази ж такие собаки бывают?
— А шут её знает... Может, и собака... Может, её в детстве рыбьим жиром недокормили, вот она и не выросла.
Между тем, человек, белая собака и непонятно что доплыли половину пути до красного буйка, после которого начиналось запретное открытое море всо всеми его опасностями.
— Хочешь, покажу прикол? — вдруг оживился Лысый, — Айда, поглумимся!
И плюхнулся в воду. Патлатый - за ним. Он очень любит приколы, а особенно поглумиться. Они так часто над перелётными утками прикалывались - заманят одну, перья у неё из хвоста повыдергают, и гогочут. Смеются, значит. Глумятся.
— Выведем этих дураков на большую воду, — просвещал Лысый своего брата, — За горизонт их заманим, а потом перья им выщипаем, как третьего дня уткам, помнишь? Давай, ныряем, выскакиваем прямо перед их носом и крякаем, будто мы утки.
Дерзкие бакланы резво и грациозно, будто не они недавно проглотили по центнеру рыбы, нырнули.
Выскочив прямо перед плывущими собаками, Патлатый и Лысый сделали «кря».
Обе собаки прямо взвились на это «кря». В глазах зажёгся огонь инстинкта. Охотничьего инстинкта.
— Дичь! — крикнуло НепонятноЧто большой белой собаке, — Заходи слева! Я справа! Не уйдёт!
Петруша и Чача яростно загребли лапами к появившимся неподалёку от них парочке упитанных «уток». Инстинкт гнал их вперёд, за добычей.
А два провокатора легко от них оторвались, наигранно изображая испуг. Так и плыли чуть впереди собак, поглядывая одним глазом на преследователей.
— Петруша!!!!! Чача!!!!! Назад!!!!! Ко мне!!!!! — орало в воде двуногое и беспомощное существо, колотя то ли крыльями, то ли лапами по воде и выражаясь известными всему бакланьему миру словечками.
— Гы-гы-гы! — заржали провокаторы, — Слышь, будто наш вожак разговаривает, я прям всё понимаю!
Света, видя, как её две молодые собаки уплывают за горизонт, едва нашла в себе силы доплыть до буйка, за который и зацепилась, переводя дух.
Тем временем на берегу бегал архивариус и орал истошным голосом.
— Я же понимаю, что даже я со своим спортивным разрядом собак не догоню, слишком далеко, — рассказывала потом Людмила, — И бросать Делю и Еву нельзя, мало ли кто на пляж придёт, собаки должны быть под присмотром.
Между тем Чача и Петруша удалялись за бакланами всё дальше и дальше. Света, вися на буйке, уже не кричала, а сипела:
— Ко мне... Назад...
Тут случилось чудо. Петруша, золотистый ретривер, наконец-то понял, что происходит что-то не то. Что это не игра. Это не охота. Вернее, охота, но не на уток...
Охота была на собак...
— Чачка, — отплёвываясь от солёной воды, но всё ещё продолжая яростно грести рядом с Чачей, сказал он, — Ты уверена, что нам туда надо? Там уже Турция за углом...
— Разговорчики! — взвизгнула такса и добавила газу, — Щаз догоним!
Петруша огляделся. Мамы нигде не было. Вернее, мама превратилась в маленькую точку рядом с буйком, откуда доносился еле слышный звук. Кажется, это были команды... Петруша не расслышал.
А вокруг было море. Его было так много и оно было такое страшное, что Петруша слегка струхнул. Он стал плавать зигзагами, то и дело поглядывая в сторону берега. От почти невидимого буйка неслось еле слышное «оэээээ» и «а-ааа».
«Поплыву к маме, — решил Петруша посреди открытого моря, — вдруг она меня зовёт...»
— Чача, я к маме, — крикнул он своей подружке, но та только фыркнула и чуть не выскочила из воды от собственной скорости.
Петруша повернул назад.
Вы думаете, Чача, оставшись одна, испугалась? Отнюдь. В её крови именно сейчас играли чистые ДНК её породных предков. Именно сейчас у Чачи включились её таксячья самодостаточность и самостоятельность. Именно сейчас, когда её жизни угрожала опасность, она усугубила ситуацию знаменитой таксячьей упёртостью и отсутствием страха.
— Стой! — кричала она двум «испуганным уточкам», — У меня диплом по «утке»! Я школу охотников кончила!!! Стой, заррраза!
Но «испуганные уточки», незаметно посмеиваясь, уводили собаку всё дальше к горизонту, в открытое море, к точке невозвращения.
Мало было этого. Теперь над Чачей начали кружить чайки. А среди них та, покоцанная, с выдернутым пером.
Покоцанная чайка стала пикировать на Чачу посреди открытой воды.
— Ну что, вот и встретились, — хохотала она страшным чаячьим голосом, — Куда ж ты от меня денешься посреди моря!
Сначала Чача её не видела. Она же уточек догоняла, не ожидая нападения сверху. Но потом Чача почувствовала порыв ветра от взмаха крыльев чайки и подняла голову.
— Чего надо?! — рявкнула она на чайку, — Не путайся под ногами!
Чайка снижалась всё ниже и ниже, норовя долбануть клювом по маленькой собачьей голове. И долбанула бы, если бы...
§€▒█♥♣☻¶¶¶◙▲◄◘!!!!!!!!!!!!!!!!! — взрычала на чайку такса и вылетела из воды, как зубастый дельфин, — Не мешайся, я сказала!!!!!!!!!
Чайка от такой наглости чуть в воду не свалилась.
«Ну её к Нептуну, — перекрестилась она мысленно, — Надо держаться от этой бешенной подальше. Может, она заразная... Может, у неё обезьянья оспа... Нормальные собаки так в воде не прыгают. Точно. Она больная!»
И улетела на безопасное расстояние.
Только тут Чача поняла, что происходит что-то не по плану. Уж больно «уточки» были смешливые. Плыли впереди, наигранно ахали от страха, а сами тихонько «гы-гы-гы» да «гы-гы-гы».
— Эй, утки! — крикнула она своей недоступной добыче, — Вы что ли не утки?!
Те развернулись и заржали в голос, как босяки возле пивной «наливайки».
— Мы-то?! Гы-гы-гы!!! Мы-то бакланы, а ты кто?
— Тьфу! — плюнула в сердцах Чача и повернула в сторону едва различимого берега.
Очертания берега постепенно становились различимыми. Вот уже и буёк с прицепленными на нём мамой и Петрушей стал хорошо виден.
— Чача! Ко мне, моя девочка! — шептала с буйка мама и приглашала Чачу отдохнуть на её плече.
Но такса была зла. Некогда ей было отдыхать. Ей надо было выплыть на берег и надрать кому-нибудь уши. Лучше всего предателю Петрушке, который бросил её на полпути к Турции.
«У меня диплома по баклану нет, у меня диплом по утке! — думалось ей по пути к берегу, — Вот гады эти бакланы... Ну, увижу в следующий раз, не упущу... хвосты им повыдергаю...»
На берег выползли обессиленная и безголосая Света, испуганный Петруша и боевая такса Чача. На берегу их ждали Деля, Ева, кучка выловленных «драгоценных» камней и архивариус с признаками инфаркта «микарда».
Впрочем, инфаркт в тот день мог случиться и у Светланы. Спасла её только кардионагрузка — шутка ли, покорять 800 ступеней к морю туда-обратно почти каждое утро!
Вот такая история. Хорошо, что всё хорошо закончилось. Всё правда, до последней буквы. Архивариус не даст соврать.
С вами была Александра и мой канал DogAngel. Заходите в гости, у нас тут у-у-ух как бывает...