Алексей Алексенко продолжает публикацию цикла «Зачем живые любят друг друга» о загадках размножения и других парадоксах биологии. В этот раз речь пойдет о половом отборе.
Предыдущую главу читайте здесь: ». Докинз объясняет его работу очень подробно, мы расскажем вкратце. Фокус работает, если признак мужской красоты самца (широко расставленные глаза мухи) определяется неким геном M, а склонность самки выбирать таких красивых самцов — другим геном, F. Допустим, в начале нашей истории признак красоты — глаза на длинных стебельках — нравился лишь небольшой доле самок — носительницам гена F. Они выбрали соответствующих отцов для своего потомства, у которого гены M и F соединились в одном геноме. Самцы из такого потомства, с длинными стебельками, подходят всем самкам в популяции — даже самым неразборчивым, — но капризным носительницам гена F годятся только они. Значит, у этих самцов будет преимущество в размножении, и вместе с ними размножится ген женских предпочтений F, который, как мы сказали, уже успел объединиться с M в одном геноме. Теперь в каждом новом поколении самкам будет все выгоднее выбирать самцов с глазами на длинных стебельках, потому что мужское потомство от такого брака будет все более желанным для среднестатистической самки следующего поколения. А дочери будут все сильнее любить самцов с растопыренными глазами. Налицо механизм, который усиливает сам себя — положительная обратная связь, способная пустить систему вразнос, то есть в неконтролируемый runaway.
Бунт женских хромосом: трансгендерные лемминги и консервативные мухи Читайте также
Ну, не то чтобы совсем не контролируемый: в один прекрасный момент стебельки станут такими длинными, что мухам-самцам будет сложно выживать. Преимущество в размножении уравновесится проблемами с приспособленностью, и лавина остановится.
Фишеровское убегание отвечает на вопрос «Как такое возможно?» в прикладном инструментальном смысле, но уоллесовский метафизический вопль «Как такое возможно?!» остается без ответа. Многие биологи усомнились в том, что фишеровское убегание действительно способно подхватить и развить абсолютно любой, сколь угодно бессмысленный признак.
Вот, например, одно интересное наблюдение: обычно признаки самцов, подозрительные в смысле фишеровского механизма, на самом деле представляют собой просто случаи полового диморфизма, — то есть неких естественных отличий самца от самки, — доведенного до абсурда. Так, у многих птиц — даже у городских воробьев — самцы отличаются от самок чуть более броской окраской, с контрастными пятнами или полосками, но лишь у павлина это отличие доходит до нелепости. Оно превращает самца в «сверхсамца» — существо, «самцовость» которого сразу же бросается в глаза (самки) и не вызывает никаких сомнений. То есть самка уже заранее настроена подыскивать в половые партнеры существ, более ярких, чем она сама, и самцам остается лишь воспользоваться этим. Для объяснения такого явления тут же привлекли концепцию «сверхстимула» — склонность некоторых живых существ очень остро реагировать на определенные естественные стимулы, когда они представлены с особой, невиданной в природе интенсивностью. Чайки, к примеру, охотнее высиживают более крупные яйца, и если предложить чайке нечто, похожее на яйцо, но почти с чайку размером, она буквально сойдет с ума от материнской заботы об этой бессмысленной штуковине.
Идея сверхстимула позволяет объяснить, откуда могут браться первичные предпочтения самок, но не снимает главную проблему. Если бессмысленные признаки развиваются не из-за досадного «бага» в законах популяционной генетики, а из-за другого «бага» — в законах психологического восприятия, то это все равно означает, что эволюцией руководят какие-то баги, а значит, она не обязана вести организмы к вершинам приспособленности. А ведь она ведет.
Но вот еще одно наблюдение. Самки павлина отличаются крайне невзрачным серым оперением. Это же справедливо для многих видов, у которых замечены «фишеровские» признаки. Видимо, такое оперение у этих самок неспроста, а чтобы успешнее прятаться от хищников. Получается, что самцы намеренно подвергают себя опасности от хищника, лишь бы понравиться даме. То есть приносят индивидуальную соматическую приспособленность в жертву репродуктивному успеху, как мы изящно сформулировали это в ». Именно у него училась — и опубликовала в соавторстве с ним несколько работ — вышеупомянутая Павитра Муралидхар, замечательный пример женского, да и национального равноправия в современной науке. А вот сам Новак был в 2020 году временно отстранен от преподавания за слишком тесные финансовые связи с Джеффри Эпштейном, осужденным за сексуальные преступления. Вот как причудливо тема пола вплетена в современную человеческую цивилизацию. Биологам-теоретикам вовек с этим не разобраться.
Примечания
* В этих расчетах, конечно, есть доля лукавства: по мере взросления самцы увеличивают свои шансы перейти в касту гаремообладателей, так что по итогам, вероятно, потомство оставляет значительно большая доля особей, чем 1/25. Кроме того, даже самые захудалые самцы могут рассчитывать на случайный секс и, как следствие, внебрачного морского слоненка.
** На самом деле Уоллес был человеком XIX века, и в идее полового отбора его возмущало еще одно обстоятельство: восхищение самки павлина прекрасным хвостом самца — феномен эстетический, то есть явление духовного порядка, а потому не должно иметь никакого отношения к низменной биологии. Такие эмоции живы и сегодня: стоит заговорить, к примеру, о генах интеллекта, как вам непременно скажут, что интеллект — явление культурное, а не биологическое, а потому никаких генов у него нет и не может быть. Страшно подумать, как подобного рода идеологические заморочки веками мешали ученым ясно и последовательно мыслить.
