Щелкал затвор фотоаппарата, счастливая девочка позировала рядом с собакой. Хоть с этим проблем не будет — снимки выйдут отличными: Геля улыбалась, прямо-таки светилась от переполнявшего её счастья, да и лабрадор Зак не отставал — демонстрировал всем желающим счастливую улыбку в сорок два зуба.
А трое взрослых мужчин стояли рядом и думали, как спасти ребенка, как вытащить Гелю из той паутины, в которой она вынуждена жить.
Здравствуйте, дорогие читатели и подписчики канала «ДиНа»! Рассказ «Известно — что, известно — кто, неизвестно — как» — это сорок первая часть рассказа про странную белую кошку Томасину.
Для тех, кто не знаком с Томасиной, но хочет познакомиться — ниже приведены ссылки на начало рассказа и на предыдущую часть.
— И что будем делать? — шепотом спросил у остальных «хакер» Иван.
— Давайте для начала отойдем подальше, а то кто его знает, какая там чувствительность у микрофона. Только Константина надо предупредить, чтобы нас не терял и дал знать, когда закончит.
— Когда скажу, тогда и закончит, — Николай нисколько не сомневался, что Константин, числящийся фотографом в его фирме, и являющийся таковым, спорить не будет. Скажут час фотографировать — будет час фотографировать. Скажут два — будет два. Да, его дернули из дома, в его законный выходной, но пообещали двойную оплату за работу. Да и что там за работа? — фотографировать девочку с собакой. Причем до качества снимков никому никакого дела не было, главное, чтобы на том конце «провода» слышали, что идет фотосессия, да и чтобы в итоге несколько снимков хороших было. Чтобы было, что Элеоноре показать. Константин и фотографировал. Старался, конечно, но сразу сказал, что, если хотят реально хорошие снимки — надо место выбрать, при необходимости свет поставить и прочее, прочее. Его успокоили, разъяснив основную задачу: просто щелкать фотоаппаратом, да говорить сопутствующие реплики, чтобы там, у тех, кто будет прослушивать или слушать, и тени сомнения бы не возникло, что идет самая настоящая фотосессия. А хорошие снимки ему еще представится возможность сделать. Не последний же раз его услуги требуются.
— Сколько нам времени надо, чтобы основное обсудить? Полчаса хватит?— Николай вопросительно посмотрел на Валерия и Ивана. Те согласно кивнули головами, — Значит, накидываем еще минут десять на всякий случай.
И фотографу полетела смс-ка, что, кровь из носу, но, чтобы сорок минут он фотографировал. Константин, не отрываясь от камеры, тут же показал рукой знак «ok», — всё понял, будет выполнено, и, вообще, идите уже, не мешайте.
Решено было отойти в беседку, которая была тут же, в парке около дома — из неё хорошо было видно место, где шла «фотосессия», да и оттуда беседка тоже хорошо просматривалась. Можно было не волноваться, что их потеряют. Да и они сами могли, если что, быстро вернуться обратно.
— Здесь мы можем спокойно говорить? — все также, шепотом, спросил Валера у Ивана.
— Да, можем. Но повышать голос и говорить громко не рекомендую — чувствительность у микрофона достаточно хорошая, кто-то прилично поколдовал над аппаратом.
Николай наконец-то дал волю чувствам и от души ударил кулаком по опоре беседки.
— Как?! Вот как? Почему мне Геля ничего не говорила?!
— А что ты удивляешься? — она же круглосуточно под «колпаком» у своей матери находилась. И не имела права телефон забывать. Элеонора её постоянно слышала и всё контролировала. Вот, почитай, еще раз, если уже забыл, — и Валера протянул Николаю тетрадь, в которой они с Гелей переписывались, пока всех ждали.
«Дядя Валера, я не знаю, в чем дело, но мне кажется, что в телефоне. Мама мне его велит всегда брать с собой и никогда не разрешает выключать. И ругает, если я забываю вовремя его зарядить. Она всё слышит и знает. Даже когда ко мне друзья приходили, она знала, о чем мы говорили. А сейчас ко мне никто и не приходит уже. Никто не хочет со мной дружить. Все боятся, что моя мама потом может опять их родителям нажаловаться. Так было несколько раз. Только Маша и Виталька со мной общаются. Они — продвинутые. Мы вместе и сообразили, что дело в телефоне, наверно. И придумали, как можно с помощью записок общаться».
Всего в тетради было исписано почти четыре листа. Это Валера кое-что уточнял у девочки, задавал наводящие вопросы. В итоге, когда приехали его знакомый компьютерщик Иван и Николай с фотографом, Валера уже более-менее представлял картину: Элеонора с чьей-то помощью «апгрейдила» смартфон дочери и жестко контролировала девочку.
Иван подтвердил догадки Валеры. В телефоне установлена специальная программа, которая передает аудиосигнал в облачное хранилище. Слушать можно, как в онлайн-режиме, так и потом в записи. Удалить программу можно хоть сейчас, но… — но где гарантии, что на её месте не появится новая, а контроль не станет еще более жестким?
— Валера, вот ты — полицейский, скажи, это хоть под какую-то статью попадает?
— Нет. Геля — ребенок, не взрослая. К тому же — Элина дочь. Так что даже вмешательства в частную жизнь нет. Родительский контроль.
— Какой к Альдебарану родительский контроль!
— Угу. Ты это родителям, которые за своих детей переживают, скажи. Сейчас полно всяких программ и приложений подобного типа. И противозаконного в этом ничего нет.
— Что делать-то?
— Ну, по крайней мере, ты сейчас уже в курсе, и когда будешь в следующий раз в своё законное воскресенье встречаться с дочерью, что-нибудь придумаешь. Хоть вот также в тетради писать…
— Маразм! Да я ей…!
— Нет, на эмоциях тут не решить. Сам же потом виноват и будешь. Еще и запретить могут с ребенком вообще общаться.
— А что, ты предлагаешь ждать, когда Геле четырнадцать лет исполнится, когда она сама, по закону, может решать, с кем ей жить — с мамой или с папой? Да у неё за это время или крыша съедет, или еще что случится!
— Нет. Решать надо сейчас. Поэтому и говорю, что эмоциями тут ничего не сделаешь.
— Идиотская ситуация! Знаем — кто, знаем — что, а как решить — не знаем!
Валера смотрел на Николая и понимал, что сейчас, по крайней мере в первые несколько минут, от него толку — ноль. Эмоции зашкаливают. В какой другой ситуации он бы уже давно просчитывал все возможные варианты, но тут дело касается ребенка, дочери... Да еще выходит, что он даже не подозревал, не догадывался о реальном положении дел. «Ничего, попсихует чуток и включит мозги. "Задачку"-то решать надо».
— Иван, можно что-то придумать, какую-то глушилку или еще что-то, чтобы ребенок хоть на какое-то время мог быть самим собой?
— Придумать-то можно, только все зависит от того, насколько жесткий контроль дома. Если комнату у девочки мама регулярно осматривает, то может найти, как ты выразился, глушилку. Тогда еще хуже будет. Я предлагаю другой вариант.
— Какой?
Ярко светило солнце, счастливая Геля смеялась, играла с Финей — её смартфон находился под временным экраном от бдительного ока мамы, и девочка в кои-то веки могла побыть сама собой, не боясь, что мама услышит и устроит впоследствии «разбор полетов». А мужчины обговаривали окончательные моменты действий.
Решено было идти законным путем. Да, это дольше, зато стопроцентно выигрышнее. Никто не придерется. Хвала богам, есть права детей и детские омбудсмены.
Николай ехал домой, Валера показывал Элеоноре снимки Гели с собакой.
— Эля, смотри, какие прекрасные фото! Это пока секрет, но Гелю выбрали. Да! Она будет на календаре и постерах. Только надо будет еще несколько фотосессий. Это же были пробные кадры. А вдруг она не фотогенична была бы? Нет, нет, ну, ты что — я-то как раз нисколько не сомневался, что всё отлично будет. Но другие, другие-то этого знать не могли. Поэтому и нужны были пробные снимки. Но ты же видишь, какие они классные! Вот, и другим тоже понравились. Так что еще несколько фотосессий будет. Ты же не против?
Элеонора против не была. Еще бы! Её дочь будет на календаре и постерах! Как тут можно быть против?
Несколько свободных дней для Гели таким образом было получено.
Продолжение — «У неё не может быть, а у неё уже есть» — см. ссылку ниже.