Подошли сроки рассмотрения искового заявления «Нексуса» к «Младшему» ответчику.
Интересы «Младшего» представляла Брошкина Эльвира Борисовна - миловидная брюнетка лет двадцати пяти. Самоуверенная, даже, можно сказать, наглая, с весьма своеобразными вкусами в одежде: одета была как девочка-подросток в коротенькой клетчатой юбочке со складками, белой обтягивающей блузочке с короткими рукавами-фонариками, синих в полосочку тонких колготках. Вот разве что, бантиков на голове не хватало. Кроме того, Эльвира Борисовна, как оказалось, совершенно не была обременена понятиями о чести и совести.
Судья Лихая, по всей видимости, хорошо уже знавшая об отсутствии у Брошкиной каких-либо возвышенных моральных качеств, каждый раз принималась листать лежащие на её столе книжицы с законами, после того, как Брошкина в своей речи упоминала какую-нибудь статью закона, и каждый раз, сверившись с книжицей, возмущённо констатировала: «Опять врёте! Что за привычка у вас любую статью закона перевирать в свою пользу?! Ой, да что с вас взять-то? Мадам Брошкина она и есть мадам Брошкина!».
Да, мадам Брошкина врала и изворачивалась так, будто это было смыслом всей её жизни:
-Нет, мы знать не знаем, что это за организация такая - ООО «Нексус». Никогда о ней не слышали, никаких писем от них не получали, ничего никому не должны.
-Знать, говорите, не знаете? - почти угрожающе переспросила Софья Никаноровна, - вы хотя бы исковое заявление-то «Нексуса» прочитали? Вы что же, не видели, что в основу расчёта исковых требований положены ваши же суммы, суммы, указанные вашей, ответчик, организацией? В составленных и подписанных вашей же организацией актах оказанных услуг!
-Это не наши акты,- тут же как ни в чём не бывало заявила Брошкина, - мы ничего не составляли, ничего не подписывали, в «Нексус» ничего не направляли. А это вообще копии, их легко может кто угодно подделать.
-Истец, - обратилась судья Лихая к Алине, - можете представить суду для обозрения подлинники этих актов?
-Конечно, уважаемый суд,- Алина передала судье оригиналы документов, - вот подлинные акты оказанных услуг, а также почтовые конверты, в которых эти акты поступили в наш адрес. На конвертах имеются почтовые штемпели с указанием почтовых отделений и датами отправки и получения.
-Взгляните, ответчик, - осмотрев документы и конверты, судья пододвинула их Брошкиной, - фамилию, подпись вашего директора на актах узнаёте? Оттиск печати на актах вам знаком? На почтовых конвертах и штемпеле индекс вашего почтового отделения указан?
-Нет, подписи нашего директора я не знаю, поэтому вполне возможно, что подпись на этих актах подделана, - продолжала гнуть своё Эльвира Борисовна, - а печать… Ой, да сейчас полно таких всяких разных технологий развелось, что любую печать можно подделать и от оригинала не отличишь. А конверты… ну так они сами, значит, приехали на нашу почту и отправили с неё самим себе эти письма…
Алину буквально накрыла волна возмущения: «Что она несёт?! Да как не стыдно врать судье?!» - мысленно негодовала Алялина.
-Так, хватит! - стукнула ладонью по столу судья и через несколько секунд почти ласково поинтересовалась у Брошкиной:
-Желаете заявить о фальсификации доказательств? Сразу предупреждаю: если сделаете такое заявление, а судебная экспертиза в дальнейшем установит, что подпись вашего директора и оттиск печати вашей организации на актах подлинные, то вы будете привлечены к уголовной ответственности за заведомо ложный донос. Ну так что? Будете заявлять о фальсификации?
-Да я и так знаю, что всё это подделка, так что даже и заявлять о фальсификации не вижу смысла,- попыталась состроить «хорошую мину при плохой игре» Эльвира Борисовна.
От гнева Алина едва сдерживала себя, чтобы не вцепиться этой наглой врунье в «космы». От возмущения и злости хотелось обматерить Брошкину и пару раз приложить наглым «фейсом» об «тейбл»…
-Да вы сами-то себя слышите?! - взорвалась Софья Никаноровна, - не желает она заявлять о фальсификации, потому что, видите ли, итак знает, что это подделка! Логика-то тут где?! Вам что, лучше сидеть вот так саму себя позорить перед судом, чем признать очевидные факты?!
-Это вовсе не очевидные факты… - Брошкина считала своим долгом спорить всегда, со всеми и по любому поводу (а чаще и без повода), лишь бы последнее слово всегда оставалось за ней.
Алина только сейчас, почувствовав боль, заметила, что непроизвольно сжала кулаки так, что даже её коротко подстриженные ногти впились в ладони.
-Всё! - повысила голос Лихая, - Закончили! Доказательства истцом представлены бесспорные, ответчик эти доказательства не опроверг, о фальсификации не заявил. Суд удовлетворяет исковые требования в полном объёме.
Несмотря на выигранное судебное дело, Алина не чувствовала радости и удовлетворения. Возмущение, негодование, гнев, вызванные наглым и бессмысленным враньём Брошкиной, распирали её изнутри.
Возвращение в офис в переполненном в конце рабочего дня трамвае ещё больше усугубило её «взрывоопасное» состояние. Одной рукой еле-еле дотягиваясь через головы плотно утрамбованных пассажиров до поручня, а другой стараясь удержать и не выронить объёмную папку с документами, она, стиснув зубы, материла мысленно и всю эту толпу вместе взятую, и тётку, отдавившую ей ногу, и мужика, даже не подумавшего снять со спины чем-то плотно набитый рюкзак, и этот дребезжащий, еле ползущий трамвай, а с ним и весь Гортранс…
Добравшись, наконец-то, до офиса, Алина с силой шмякнула папку с документами на свой стол, мрачно сообщила Молодцову, что суд выиграла, буркнула «До свидания» и, выдернув из-под стола свою спортивную сумку, направилась к выходу, раздумывая, как бы никого не побить, снова войдя в трамвай.
-Стоять! - гаркнул Молодцов,- Я не понял… В чём дело? Суд ведь ты выиграла?
-Выиграла,- огрызнулась Алялина.
-А что с настроением?
-Павел Александрович, - нарочито чеканя каждое слово и едва сдерживаясь, чтобы не заорать, заговорила Алина, - простите, я не в состоянии сейчас спокойно разговаривать, поэтому очень Вас прошу: пожалуйста, не спрашивайте меня пока ни о чём, иначе я просто взорвусь.
-Понял. Давай я тебя до дома подвезу, - предложил Молодцов, - а то в трамвае убьёшь ещё какого-нибудь ни в чём не повинного пассажира, или, не дай Бог, кондуктора-бедолагу зашибёшь.
-Согласна. Только не до дома, а до стадиона и, пожалуйста, не разговаривайте со мной, - взмолилась Алина.
Время от времени с беспокойством поглядывая на Алину, но, тем не менее, не решаясь нарушить молчание, Павел Александрович довёз её до стадиона.
-Спасибо, - кивнула она, выходя из машины и изо всех сил пытаясь себя контролировать, чтобы не хлопнуть дверью.
Через десять минут начиналась групповая тренировка по санатэ и Алине нужно было успеть переодеться. Это была уже третья групповая тренировка по заинтересовавшему её своим загадочным названием виду единоборств. В группу начинающих набралось четырнадцать человек - помимо Алины ещё две девушки - Наташа и Марина - примерно одного с ней возраста и одиннадцать мужчин в возрасте от двадцати пяти до сорока лет.
Тренер - сэнсэй, разрешивший всем называть себя Димой, - высокий, крепкий брюнет лет тридцати пяти с обаятельной улыбкой, после разминки и демонстрации новых боевых приёмов и ударов, обычно лишь наблюдал, как его подопечные отрабатывают приёмы в спарринге, но сегодня из-за отсутствия одного из учеников, ему также пришлось включиться в активную тренировку, обеспечивая спарринг оставшейся без партнёра Марине. Алина отрабатывала удары кулаками в паре с Наташей, защищавшейся «лапами».
Нанося очередной удар, Алина вдруг вспомнила сегодняшнее судебное заседание и наглое выражение лица сидящей напротив неё и беззастенчиво врущей Брошкиной. Алину снова охватило исчезнувшее, казалось бы, негодование. Она не заметила, как стала наносить удары быстрее и всё сильнее и сильнее, пока Наташа вдруг не завопила: «Ааааааааааа! Дима!!! Она же убьёт меня!!! Стой!!! Хватит!!!»
Когда к ним подскочил ничего не понимающий Дима, Алина уже пришла в себя и остановилась. Так и не поняв, что произошло, Дима скомандовал: «Наташа - в пару с Мариной. Алина - со мной. Продолжаем! Отрабатываем! Ещё семь минут до конца тренировки!».
И она продолжила! Нанося частые и сильные удары в «лапы», которыми Дима, в отличие от Наташи, всё-таки успевал закрываться, Алина самозабвенно лупцевала воображаемую Брошкину, мысленно приговаривая: «Врать вздумала?! Получи, лахудра кривоногая!»
-Стоп! Закончили тренировку! - скомандовал Дима, - все молодцы, следующая тренировка во вторник. Все свободны. Алина, задержись.
Подождав, пока все разойдутся по раздевалкам, Дима спросил:
-Ты что творишь, Алина?!
-В каком смысле?- не поняла она, - я же удары просто отрабатывала. Старалась.
-Старалась, говоришь? Ты на руки свои посмотри.
Алина только теперь ощутила, как саднит кожа на всё ещё сжатых кулаках, - костяшки на обеих руках были сбиты в кровь.
-Ты не удары отрабатывала. Ты же лупила как попало и куда попало. Теперь я понял, почему закричала Наташа. В чём дело, Алин?
-Да просто нечаянно о сегодняшнем судебном заседании вспомнила… Я, типа, - юрист, - пояснила она смущённо.
-Понятно. Ну и кого же ты так старательно «отработала»? Судью что ли?
-Нет. Противную сторону.
-Что, очень противная сторона?
-Уф! Не то слово!
-Ясно. Тебе хоть полегчало теперь?
-О, да! - расплылась в довольной улыбке Алина, - Спасибо, сэнсэй!
-Ну вот что, типа, юрист, - Дима улыбнулся, - я всё понимаю: суды, противники, нервы… Стресс, конечно, надо снимать обязательно и спортзал для этого подходит больше всего, только у меня к тебе большая просьба: ты когда в таком состоянии на тренировку приходишь, ты меня предупреждай, пожалуйста, чтобы я сам с тобой в спарринг вставал. А то ты мне тут всех девчонок распугаешь. Их и так-то всего ничего. Да и парни на тебя теперь с опаской поглядывают. А лучше, если финансы позволяют, ты в таких случаях на индивидуальные тренировки ко мне приходи. Ну а теперь вот иди, перед Наташей извиняйся.