Продолжение
Как-то осенью 2011 года в моей рижской квартире раздался телефонный звонок. Глуховатый мужской голос с латышским акцентом назвал меня по имени и отчеству. Что удивило: в Латвии принято обращаться только по имени. Незнакомец представился: историк Гинтс Скутанс, Его интересовали документы, особенно о Я.М.Свикке. Лично побеседовать с Гинтом удалось не сразу. Прошли осень, зима…Время от времени в телефоне раздавался его уже знакомый голос. Наконец весной следующего года произошла встреча. Историк оказался сравнительно молодым человеком, высокий, худощавый, несколько медлительный. Какой-то нерасторопный, подумалось мне. И зря. В его увесистой папке оказалось множество архивных воспоминаний, справок, снимков, я прониклась профессиональным уважением. Это, конечно, не хобби. Это серьёзная работа специалиста. Передо мной был выпускник исторического факультета Латвийского университета, музейный работник , исследователь истории красных латышских стрелков, внук одного из них. Говорит, проникся темой после моей статьи в «Независимой балтийской газете». На меня вышел «по наводке» Юрия Жука. Надо сказать, что Гинтс Скутанс, коренной латыш, тоже был в недоумении от вранья Юрия Жука про то, что это Свикке писал на стене. Например, уральский профессор И.Ф. Плотников вообще отрицает участие латышей в событиях трагической ночи 17 июля 1918 года.
Так вот, о Свикке. Конечно, он нафантазировал немало. Да так, что привёл в заблуждение не только меня, но до сих пор солидные исследователи всерьёз воспринимают его как «нелегала». Например, известный автор работ по истории ВЧК в ленинской России Игорь Симбирцев пишет, что эта организация строилась на совершенно иных принципах, чем сыск романовской империи. Дзержинский гордился тем, что в ВЧК не служили бывшие царские военспецы. В его справке указаны только два из «бывших», но они не поименованы. Симбирцев предполагает, что один из них латышский большевик Ян Свикке. Будто был он «кротом» в жандармском управлении, без официального оформления в штате до 1917 года. Симбирцев также замечает, что на службе в ЧК Свикке поменял фамилию и стал чекистом Родионовым. Предположению Симбирцева есть основания. Немаловажную роль сыграли публикации в советской прессе самого Свикке, его анкеты с прозрачными намёками. И даже две мои выше упомянутые статьи. Однако Родионовым был совсем другой человек.
(Продолжение следует).