Любой бизнес традиционно склонен действовать по проверенным схемам, опираясь на имеющийся опыт, свой и чужой. Одна из ключевых задач собственников и топ-менеджеров - это минимизация любых, даже самых незначительных рисков, обеспечение устойчивости бизнеса. Тема эта давно изучена и хорошо известна и, казалось бы, ничего нового здесь не найти, но…
Исследования человеческой природы, различных моделей нашего с вами поведения показывают, что человек в каждом своем решении в значительной степени опирается на видовые биологические характеристики. Более того, любая компания, вне зависимости от размера, существует точно по тем же законам, по каким в далекой древности существовали человеческие племена.
Этолог и бизнес-антрополог Герман Тепляков в соавторстве с лингвомаркетологом Дмитрием Петровым написали очень важную для бизнеса книгу. Она называется «Антропология бизнеса» и рассказывает о том, как на самом деле устроен любой бизнес с точки зрения биологических основ поведения как отдельного человека, так и человеческих сообществ.
Справка:
Этология - наука, изучающая биологические основы поведения людей и животных. Если психология изучает то, чем человек отличается от животных, то этология объясняет, что человека с животными роднит.
Антрополо́гия — совокупность научных дисциплин, занимающихся изучением человека, его происхождения, развития, существования в природной и культурной средах.
Книга оказалась захватывающей и необычной. Она вызвала у нас очень много вопросов (в совокупности больше семидесяти), которые мы по справедливости разделили между обоими авторами. В результате получилось два интереснейших интервью, и первое из них мы с радостью вам представляем.
Итак, наш первый респондент Герман Владимирович Тепляков, бизнес-антрополог, эксперт в области оценки потенциала человека и прогнозирования профессиональной успешности.
- Герман Владимирович, расскажите о себе. Я хочу попробовать разобраться, как вы стали бизнес-антропологом. Крайне необычная профессия.
-Я родился 16 мая 1963 г., в Новосибирске, – как и три поколения моих предков. Прадед с конца XIX века работал составителем поездов на станции «Обь» (ныне вокзал «Новосибирск Главный»). Бабушка в начале XX столетия училась в Первой Новониколаевской женской гимназии госпожи Смирновой. Сохранилось фото, где Маша Артюхина (моя бабушка) и Павла Смирнова (директриса) запечатлены вместе. Мама тоже большую часть жизни отдала Новосибирску – как вузовский и школьный преподаватель.
-Какой предмет или предметы были любимыми в школе?
-История и английский язык. Мама была учительницей истории, и в доме всегда были интересные книги по этому предмету. На уроках истории я всегда был рад поведать что-то сверх программы, и одноклассникам (даже отпетым хулиганам) эта информация всегда нравилась. Что касается английского, он вошёл в мою жизнь ещё до того, как я начал изучать его по школьной программе. Да и с первой учительницей повезло. Будучи не раз на стажировке в Англии, она впитала отличный BBC-English образца эпохи 70-х годов ХХ века, и смогла привить его мне. Сколько раз в жизни мне это пригодилось!
-Что вам дала именно школа?
-Главное, что дала школа – время, которое можно было посвятить чтению. Много лет спустя я познакомился с высказыванием: «Жизнь – это череда досадных препятствий на пути чтения книг». Примерно так я воспринимал и занятия в школе.
-Много читали?
-Очень много. Пик интенсивности пришёлся на возраст 9 лет, тогда у меня был буквально книжный запой длиной в год. Каникулы, особенно летние, были любимым временем в основном по причине того, что можно было практически неограниченное время проводить с книгами. Единственный год, почти свободный от книг, был год окончания школы – там пришлось сосредоточиться на подготовке к поступлению в институт. В вузе, несмотря на академическую занятость, время на чтение всё равно находилось.
-Какие книги и авторы были любимыми?
-Читать я начал задолго до школы. Конечно, в основном это были детские авторы – Агния Барто, Сергей Михалков, Корней Чуковский (его я недолюбливал), сказки народов мира. Очень нравилась английская поэзия в переводах Маршака. В моём раннем возрасте врачи настояли, чтобы родители отобрали у меня книги и запретили мне читать – в середине 60-х годов прошлого века в СССР опережающее развитие детей не приветствовалось. Считалось, что это вредно для формирующегося ума, и сокращает срок жизни.
В начальных классах крепко запал на Марка Твена. Рано познакомился с творчеством Ильфа и Петрова, и «12 стульев» знал едва ли не наизусть. В средней школе открыл для себя Достоевского. Хорошо помню, как каждый раз плакал, перечитывая его рассказ «Столетняя». Конечно же, как без фантастики – прочитал, наверное, всю советскую и зарубежную фантастику, до которой смог добраться. В старших классах культовой книгой стал роман Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка», до сих пор помню это произведение близко к тексту.
В институте погрузился в миры Чехова, Куприна, Тэффи, Саши Чёрного – обожаю серебряный век русской литературы. Сделал открытие, что книги обладают синергией: иной раз параллельное чтение (полагаю, многим знакома практика чтения двух или больше книг одновременно) может оказаться небезопасным. Так, на 4-м курсе я имел неосторожность читать попеременно Достоевского и Платонова. Результат – едва не впал в депрессию, вовремя остановился.
И, разумеется, куда в первой половине 80-х без диссидентской литературы. Из-под полы читались книги Солженицына (в первую очередь «Архипелаг ГУЛАГ»), Зиновьева («Зияющие высоты» и «Записки ночного сторожа»), Оруэлла («Скотский хутор»), стихи Галича и пр. На ту пору за это можно было схлопотать реальный срок (как максимум) либо вылететь из института и загреметь в армию (как минимум), так что осторожничать приходилось, как бы сказали сейчас, не иллюзорно.
-Что читаете сегодня и почему именно эти книги и этих авторов?
-Сейчас читать приходится в основном книги по специальности и бизнес-литературу. К счастью, то и другое авторы этих трудов подают в большинстве случаев в такой форме, что даже сложные тексты воспринимаются как художественные произведения. Впрочем, находится время и на беллетристику. Так, только сейчас дочитал прекрасную книгу Андрея Рубанова «Человек из красного дерева».
Как бизнес-антрополог, я работаю в парадигме биологического детерминизма. Убеждён, что биологические факторы первичны, а культурные вторичны. Отсюда особый интерес к теме эволюционной биологии. Отсюда интерес к таким авторам, как Роберт Сапольски, Александр Марков, Станислав Дробышевский, Марина Бутовская, Дмитрий Жуков и другие популяризаторы науки. Особое место на моей книжной полке занимают книги серии «Библиотека расовой мысли» и близкие по этой теме произведения.
-Как выбирали ВУЗ для поступления?
-С пяти лет хотел стать врачом. Конкурировала с этой целью разве что мечта погрузиться в изучение языков (они и в самом деле хорошо давались). В старшем классе пришлось сделать окончательный выбор – лечебный факультет медицинского института или филологический факультет университета. Чаша весов склонилась в сторону медицины. Фактор, что с филфака брали в армию, а из мединститута нет (военная кафедра с лейтенантскими погонами в итоге), оказался важным, но, всё же, не самым решающим.
-Чему вы хотели научиться?
-Как ни банально, облегчать жизнь людям. Ведь само слово «лекарь» имеет более раннюю форму «легкарь» – тот, кто «легчит», то есть лечит. В начале профессионального пути над смыслом медицинской профессии я как-то не задумывался. По прошествии же лет стало понятно: врач предоставляет возможность человеку использовать время, чтобы выполнить своё предназначение – без боли, страданий и страха смерти. А у пациента есть возможность понять – что надо сделать, чтобы болезнь (она практически всегда о чём-то хочет сказать человеку) не вернулась, а это знак того, что урок пройден.
-Что дало вам высшее образование?
-Возможность несколько лет (и последовавшие после вуза десятилетия) находиться в обществе умных и интересных людей, при этом весьма разнообразных. Умение системно и критически мыслить. Способность решать профессиональные задачи повышенной сложности – как в медицинской, так и в психолого-педагогической практике (это моё второе высшее образование). В конце концов, иметь юридическое право работать как врач, педагог, психолог.
-Откуда или почему возник интерес к изучению биологических основ человеческого поведения?
-Это давняя история. Ещё в начале 90-х годов прошлого столетия, когда в нашей стране бурлили перемены, я обратил внимание, что многие женщины стали вести себя непривычно странно. Не в отношении меня лично, а вообще. Попытки манипулировать, явно неудачные эксперименты с внешностью и модой, другие непонятные для тогда ещё советского человека вещи. Поиск направления, с которого дует ветер, привёл к появившимся в стране зарубежным женским журналам на русском языке: «Космополитен» и иже с ним. Решил вникнуть в тему, хотя до этого у меня был внутренний запрет на знакомство с изданиями такого рода – совершенно не хотелось узнавать дамские секреты.
Итак, в один пасмурный день я взял в руки такой журнал. Набрал в грудь воздуха, зажмурился и… распахнул где-то на середине. Открыл глаза. Первая мысль была: «Лучше бы я этого не делал». Первое, что бросилось в глаза, были советы женщинам, как надо дрессировать мужчин, манипулировать ими, раскручивать для получения всяких благ. Опора при этом шла именно на биологические основы мужского поведения. Стало ясно, что с этим надо что-то делать. Тогда и началось серьёзное изучение литературы по этологии человека. Целью было донести для мужчин и женщин эти знания, чтобы они использовали их не для манипуляций, а для создания счастливых и гармоничных отношений между полами. И вот уже три десятилетия я служу этой цели.
-Чего вы хотели добиться изначально, когда начали погружаться в этологию?
-Достаточно скоро стало понятно, что этология человека это не только про женско-мужские отношения. У этой дисциплины мощный потенциал и инструментарий для решения задач в любой области коммуникаций, особенно в деловом мире. Главное, что даёт этология, это повышение уровня осознанности – когда мы начинаем вести себя не просто как приматы, а как разумные люди, которые осмысливают свои поступки и понимают их последствия (особенно отдалённые). Конечно, это существенно повышает качество принимаемых решений.
-Насколько близки антропология и этология?
-Этология человека является частью антропологии. Ведь антропология – это и про биологию человека, и про создаваемую им культурную среду. Этология человека относится к биологическим аспектам природы поведения людей, взаимодействия друг с другом в обществе. И это не то же самое, что психология. Если психология изучает, что человека отличает от животных, то этология даёт ответ на вопрос – что человека с животными роднит.
-Какая из этих наук важнее для человечества с точки зрения практического применения?
-Казалось бы, чем выше уровень развития человека и общества, чем оно более цивилизованно, тем меньшую роль играет этология человека – как для отдельно взятых людей, так и для государств. Однако, как только давление внешней среды усиливается, и внешние условия становятся менее благоприятными, происходит откат к базовым основам поведения.
Вспомните, как ещё недавно вполне цивилизованные страны Европы в период пандемии воровали друг у друга маски, отказывались делиться лекарствами и аппаратами ИВЛ. Сейчас тот же сценарий намечается с газом.
Поэтому удельный вес этологии в курсе антропологии снижаться, конечно, не должен – времена наступают непредсказуемые. Но и культуру, конечно, списывать со счетов ни в коем случае нельзя – особенно в практике организаций и обществ. И здесь роль социальной и культурной антропологии будет только возрастать. Ведь у человека всегда должно быть право оставаться человеком.
-А для вашей работы?
-Действительно, до недавнего времени одним из моих основных инструментов была, наряду с визуальной психодиагностикой, этология человека. Однако в последнее время всё больший запрос от компаний идёт на определение их культурного кода. И для выполнения этой задачи необходимы уже другие инструменты, которые предоставляет корпоративная антропология.
-Какова главная миссия бизнес-антропологии?
-Рост финансовой эффективности компании за счет оптимизации процессов, где ключевым является человеческий фактор. Но этот фактор это вершина айсберга. Над водой находится все то, что относится к сознанию, а огромная глыба в глубине это формировавшиеся в течение всей эволюции человека инстинктивные программы поведения. Огромное количество действий в повседневной жизни основаны не на каких-то рациональных выводах, а на том, что внутри нас сидит. К примеру, маркетологи пытаются найти какую-то разумную основу в поведении потребителя, между тем как решения далеко не всегда принимаются осознанно. Конечно, человек не подчиняется только инстинктам. В среднем соотношение между разумом и инстинктивными программами принятия решений составляет 20/80, где 20% это разум. Но в целом за последние, как минимум, 40 тысяч лет ничего не изменилось, мы все те же кроманьонцы
-Получается, любая компания это племя?
-Конечно. В любом племени всегда были разные роли. Был вождь, был воин, сильный охотник и т.д. Все те же роли в любом сегодняшнем бизнес-племени. И чем больше агрессия внешней среды, тем ярче это проявляется. К примеру, одна из глав книги называется «Офисная дедовщина», и в компании она может проявляться очень жестко, как в местах не столь отдаленных. Плюс обязательно нужно учитывать гендерный фактор. Мужской коллектив сильно отличается от женского, в смешанных бизнес-сообществах тоже своя специфика. Миллиард лет назад появилось половое размножение, и с тех пор женщины и мужчины играют по своим правилам. Но иногда мужчины играют женскую роль, а женщины мужскую. К примеру, девушка-официант играет мужскую роль, а посетители (независимо от пола) женскую. Они могут повыбирать, покапризничать, а она будет терпеливо улыбаться и вести себя, по сути, как юноша, который добивается благосклонности девушки.
-А компаниям присущи признаки живого организма?
-Да, конечно. Есть, к примеру, такое понятие, как гомеостаз внутренней корпоративной среды. Эта среда старается всеми путями себя сохранить, поэтому любой чужеродный фактор, даже очень полезный, вызывает яростное сопротивление организма. Например, вам прописали диету или какой-то комплекс физических нагрузок. По факту они полезны, но ваш организм до последнего будет им сопротивляться. Так и в компании. Приходит, к примеру, хороший специалист и начинает что-то менять в компании. Внутренняя среда постарается этот чужеродный элемент обезвредить и адаптировать к себе, и происходить это будет бессознательно. К счастью, это решается.
-Насколько сложно далась первая изученная компания? Было ли сопротивление со стороны собственника, топ-менеджеров и линейного персонала? Как преодолевали?
-Самая первая компания, которую я изучил изнутри с помощью этологического инструментария, была та организация, в которой я работал на заре знакомства с антропологией бизнеса – это было около 30 лет назад. Разумеется, ни о каком заказе речи тогда не шло. В категориях спиральной динамики то была красная компания, с жёстким менеджментом и крайне авторитарным лидером. Кстати, именно в таких предприятиях законы этологии, то есть проявления инстинктивных программ поведения у руководства и сотрудников, проявляются ярче всего – так что мне в каком-то смысле повезло.
А вот когда началась работа по заказу, то мне посчастливилось зайти в компанию, где главным принципом была самоорганизация. Это особый тип коллективов. И там, конечно, вместо сопротивления я встретил самую дружественную поддержку.
Тем не менее проблемы бизнес-коммуникаций в контуре «антрополог / коллектив» действительно существуют. Любые действия, подрывающие доверие к антропологу, создают феномен «испорченного поля» – в деталях это раскрывается в книге «Антропология бизнеса», которую мы написали совместно с моим уважаемым коллегой Дмитрием Петровым.
-Вероятно, в каждой новой компании вы сталкиваетесь с одинаковыми сложностями. Выработали уже некий комплекс «дежурных» мер для их преодоления?
-На самом деле нет. Все сложности понятны уже на этапе принятия решений – работать с этой компанией, или нет. Ведь главное это мотивация лица, принимающего решения – зачем ему знать культурный код своей компании и потенциал своих сотрудников. Если ответ на эти вопросы есть, и он устраивает исполнителя, тогда сложностей и препятствий практически не остаётся.
-Какие компании к вам чаще всего обращаются?
-В основном это IT-компании, крупные ритейлеры, отраслевые флагманы. Собственников этих компаний объединяет намерение выявить в своих коллективах наиболее потенциальных сотрудников, которые выведут предприятие на следующий уровень. То есть станут «прогрессорами» – создателями и евангелистами новой корпоративной культуры.
-Какого результата от вас ждут?
-Если о главном: узнать сильные стороны сотрудников, порой ещё не раскрытые. Получить рекомендации, как эти качества развивать, чтобы в итоге получить «спецназ изменений» - команду тех, кто выполнит в компании миссию прогрессоров. Именно это создаёт возможности для эволюции предприятия – если, конечно, к этому у руководителей и собственников компании есть реальный интерес к этому и желание развиваться. И тогда такие задачи, как раскрытие культурного кода компании, – а это мощный инструмент прорыва, – решаются гораздо эффективнее.
-Часто эти ожидания совпадают с реальным результатом?
-Смотря чьи ожидания. Если говорить об ожиданиях корпоративного антрополога, то практически всегда. Что касается заказчика, то в отчёте он порой встречает неожиданности и сюрпризы, которые открывают ему неведомую сторону его бизнеса. В среде бизнес-антропологов есть расхожая метафора: рыба не видит воду, в которой плавает. Вот почему так важен взгляд со стороны, особенно если это взгляд независимого профессионала.
-А что вы считаете полноценным результатом проведенной работы?
-Самый желанный результат это решительный настрой заказчика претворить результаты проделанной работы в жизнь, и его реальные шаги в этом направлении. Если отчёт корпоративного антрополога отправляется на консервацию в дальний угол кабинета лица принимающего решение, то никакой гонорар не станет компенсацией чувства разочарования.
-Правильно ли я понимаю, что этология это настоящий кладезь знаний для специалистов в сфере внешних и внутренних корпоративных коммуникаций и исследований аудитории?
-Да, это так. Именно поэтому курс «Основные инстинкты бизнеса» так востребован в деловой среде России. Кстати, именно внешние коммуникации вызывают особый интерес капитанов бизнеса. Учитывать культурные коды других стран порой бывает критически важно, и цена ошибки может быть слишком высока.
-В вашей книге «Антропология бизнеса глазами этолога и лингвомаркетолога» вы говорите именно об этом?
-И о многом другом. Вот лишь несколько названий глав:
- Матрица характера.
- Секс на работе.
- Корпоративная охлократия: замкнутый круг.
- Офисная дедовщина.
- Корпоративный «стокгольмский синдром».
- Этологические факапы.
- Уставы чужих монастырей, или Как я выжил на Сицилии.
- Это страшное слово – клан.
- Человеческий фактор финансовой безопасности.
- Язык бизнес-племени.
- Наскальная живопись делового мира.
- Корпоративный тотем.
-Сложно ли было написать эту книгу? Много времени заняло ее написание?
-Работать над книгой было легко и приятно – это я могу сказать и за себя, и от имени своего коллеги Дмитрия Петрова, с которым мы вместе и написали эту книгу. В общей сложности на то, чтобы собрать воедино наш опыт и разместить его под обложкой, ушло четыре года.
-Какой цели хотите достичь с ее помощью?
-Главная наша цель — дать деловому миру России новые инструменты бизнес-коммуникаций, основанные на глубинном понимании природы человека. Ведь такой подход снимает возможные претензии, позволяет глубже проникнуть в запрос клиентов, повысить уровень кадровой и финансовой безопасности. Судя по отзывам читателей, авторам это удалось.
-Вы говорили о том, что сейчас ведете работу над проектом, направленным на внедрение или выявление собственных культурных кодов в компаниях на основе традиционных культурных ценностей – литература, кино, театр, музыка, живопись. Расскажите об этом подробнее.
-Да, это своего рода культурная экспансия в бизнес. После того, как изучена корпоративная среда компании, проведена организационная диагностика, выявлены культурные коды предприятия и определён потенциал сотрудников, становятся понятными сильные стороны и проблемные точки, которые необходимо принимать во внимание для развития этой компании. И здесь особенно большим потенциалом обладает культура. Для совершенствования лучших качеств сотрудников, как личных, так и производственно-полезных (как правило, это практически полностью пересекается), корпоративный антрополог рекомендует знакомство с произведениями культуры и искусства, подобранными специально под эти задачи. Как раз всё перечисленное: литература, кино, театр, музыка, живопись. И вот эта внутренняя культурная среда объединяет людей и повышает их эффективность лучше любого тренера.
-Как вам пришла в голову такая идея?
-Это тот счастливый случай, когда продукт культурной антропологии и пожелание бизнеса двигались в одном направлении навстречу друг другу. А это значит, что идея действительно витала в воздухе. Поэтому, когда я впервые передал коллегам, что есть такой запрос от компании, они захлопали в ладоши от того, что их предложение было принято до того, как было озвучено.
Здесь важно отметить необходимость сотрудничества в этом направлении корпоративных антропологов с представителями творческих профессий – прежде всего с писателями, а также с художниками, режиссёрами, литературоведами, культурологами и другими специалистами. Именно они способны значительно усилить эффективность работы в области корпоративной культуры.
-Какой отклик вы получаете в деловой среде? Много ли компаний проявляют к этому интерес?
-С началом пандемии бизнес занял выжидательные позиции. Сейчас середина 2022 года, и несмотря на то, что в мире по-прежнему всё очень непросто, лёд, похоже, тронулся. К организациям стало возвращаться понимание важности культуры для их развития.
Конечно, таких компаний немного – по моим оценкам, пока не более 1,5%. Однако следует помнить о таком явлении, как автосинхронизация. Если количество носителей какого-то признака в сообществе достигает 5%, далее распространение этого признака значительно ускоряется, и охватывает всё больше носителей.
Так, если «загорятся» 5% светлячков, то вспыхнет весь луг. Если в табуне 5% коней побегут в одном направлении, за ними устремятся все остальные. Поэтому можно ожидать, что когда соответствующий запрос бизнеса достигнет 5% от числа всех компаний, то процесс становления культуры как драйвера делового мира значительно ускорится.
-Получается, что этология применима в любой сфере человеческого существования, будь то семья, творчество или управление городом/регионом/страной, верно?
-Этология системна, поэтому работает везде, где есть человеческий фактор. В любом сообществе. И везде может оказать добрую службу. Другое дело, что к ней сохраняется достаточно настороженное отношение. Возможно, потому, что многие неосознанно стараются дистанцироваться от своих биологических основ, и стараются всё решить на уровне высшего «Я». То самое знаменитое «мы не обезьяны» – хотя, на минуточку, мы как вид homo sapiens принадлежим к высшим приматам. И, чего уж там, большинство решений в личной и деловой сфере принимаем не разумом, а инстинктивно обусловленными программами подсознания. Кстати, нобелевская премия 2017 года по экономике была выдана именно за исследования в области поведенческой экономики.
-Спасибо, было очень познавательно! Полагаю, разговор с Дмитрием Петровым получится не менее интересным.
-Уверен в этом. Дмитрий Васильевич – профессионал высшего уровня.
Вот таким вышло первое из двух интервью, посвященных антропологии бизнеса. Удивительно большая тема и по-настоящему интересная и полезная.
«Антропология бизнеса глазами этолога и лингвомаркетолога» знакомит читателя с удивительным миром корпоративной антропологии — нового направления, стремительно завоевывающего популярность в деловом сообществе России. Любой коллектив — своего рода племя, а значит, там действуют многие биологические законы, которые определяли (и продолжают определять) наше существование ещё на заре человечества.
Книгу вы легко найдете на нашем сайте https://siberiaonpages.ru .
Денис Соболев