Сегодня очередная публикация на просторах интернета с просьбой о материальной помощи для кого-то уже кажется обыденностью. Как и в магазинах — боксы для сбора средств больным детям. Одни жертвуют несколько рублей и верят, что кому-то помогли, другие задаются множеством вопросов о деятельности благотворительной организации. Кто стоит за сбором средств и как отличить благотворительный фонд от мошенников, узнала «МП».
По данным Организации экономического сотрудничества и развития, сегодня в Украине существует более 200 000 благотворительных организаций. Большая часть из них — мелкие фонды, деятельность которых не имеет под собой юридического основания, они либо отмывают деньги, либо наживаются на доверчивости людей.
Коробочки «добра»
Наш собеседник занимается, как он сам говорит, «благотворительными поборами» в Украине с 17 лет. Практически всегда его деятельность была незаконной, и ради своей безопасности наш собеседник попросил изменить в публикации его имя.
— Я начинал с того, что ходил по центру Киева в цветной жилетке с названием фонда и с коробкой, обклеенной фотографиями детей, и собирал деньги на их лечение. Сам подходил, рассказывал, на что собираю, заранее придумывал рассказ с большим количеством деталей, чтобы выглядело правдоподобнее, — тогда и давали больше. Собирать можно было месяцами на одного ребенка, ведь о реальной сумме узнать проблематично. Вообще подобных сборщиков на улице довольно легко разоблачить. Но обычно прохожий просто кинет деньги и пойдет дальше. Некоторые даже обходят стороной, если видят, что к ним идет такой вот «попрошайка». Официально мне платили 200 гривен в день, а если собирал вдвое больше фиксированного минимума, могли еще накинуть 30-40, поэтому я старался как мог.
Мы собирали пожертвования на улицах города, рынках, вокзалах, в переходах и магазинах, не имея официального разрешения от администрации мэрии, района, автобусного перевозчика. Меня это не волновало, я по натуре оптимист, не думал, что меня поймают. Хотя за четыре года каких только случаев не было. В одном районе нас было в среднем 12-14 человек, каждый на своем «проходном» месте. Случались даже опасные ситуации. Да, наша работа сопряжена с опасностью. Как-то я собирал деньги на лечение мальчика 7 лет с диагнозом ДЦП, который уже на самом деле прошел курс лечения, и семья приостановила сбор средств, а наш фонд продолжил. Какой-то дед попросил меня назвать контакты родителей и адрес нашей организации, я на ходу придумал какие-то цифры и название улицы. Ну а что мне оставалось делать, настоящих данных же не было, и я придумал на ходу, надеясь, что тот не позвонит. Потом на несколько дней меня перевели в другой район, чтобы по горячим следам меня не схватили и не сдали в милицию. После того случая нам даже выдали документы с историей болезни и с заключением врача о диагнозе. Разумеется, все это было фальшивое, но нам-то какая разница. У меня был напарник Илья, который даже научился доставать деньги из нижней щели в коробке, а в оправдание говорил: мол, ходим и собираем мы, а богатеют другие. Ему вообще не повезло, на какого-то журналиста-расследователя нарвался. Сначала мужик у него спросил фамилию и имя ребенка, записал данные в телефон и ушел. Илюхе это еще тогда показалось очень странным, стал выжидать. Тот вернулся через несколько дней и сказал, что нашел данные о такой девочке, но не на сайте фонда, который мы представляли, а на другом. Он не поленился, спросил, занимается ли еще кто-то сбором средств, ему ответили, что нет. Дальше он вышел на маму девочки, поинтересовался, в какие организации обращалась семья и какие указывали реквизиты для перевода денег. Нас женщина, конечно, не упомянула и назвала совсем другие цифры, тогда-то мужик вернулся и буквально приказал дать номер главного. Илья поначалу стал оправдываться, дескать, мы добровольный фонд, который со своего счета переводил деньги семье. Но он не поверил: «Фонды не переводят деньги на личные карты из-за риска нарваться на мошенников, так что не надо заливать». Номер он получил и исчез, я думаю, что наши от него откупились.
Юридическую схему, по которой работал фонд, Андрей по известным причинам раскрыть не может. Собеседник вскользь упомянул, что руководители фонда были в теме еще с 90-х годов и сами выходили на родителей больных детей, внушали им доверие, просили представить историю болезни, справку с диагнозом. Заполучив документы, «сборщики» получали карт-бланш. Иногда фонд перечислял раз в несколько дней по 1500-2000 гривен родителям, с целью имитации какой-то деятельности, а на самом деле собирали более 10 000.
В режиме онлайн и репостов
Уже около шести лет Андрей зарабатывает в интернете на доверчивости людей.
— Благотворительного воровства в Украине, как и в России, очень много. Про Беларусь, честно признаюсь, особо не знаю, у вас как-то строго и всё контролируют, поэтому я сюда даже не совался. Так вот, о масштабах воровства я могу судить только по работе нашего фонда, а на деле их десятки тысяч на страну. Реальные цифры и проценты никто не предает огласке, потому что их не знают даже органы, которые должны это контролировать, но не контролируют. До 2020 года я работал в конторе, которая собирала деньги на лечение детей за границей и на покупку лекарственных препаратов импортного производства.
Андрей говорит, что в режиме онлайн можно быстрее заработать, а так называемые физические пожертвования давно ушли на второй план. К тому же география пожертвований расширяется соразмерно тому, насколько вам удастся раскрутить свой фонд в Сети. Нередко поступали пожертвования из других стран — те самые репосты в социальных сетях.
Украинские благотворительные фонды, лидируя в Европе по своей массовости, в большинстве занимаются политикой или легализацией незаконной оплаты услуг, а не оказанием помощи.
— Действовали мы вот каким образом. Если к нам обращались родители больных детей, мы размещали всю информацию на сайте, со всеми необходимыми медицинскими заключениями и документами, которые нам представляли родители. Некоторые фонды предъявляют четкие условия размещения информации, и если нет необходимого перечня документов, они даже не будут ставить на сайт данные о том или ином ребенке. Но у нас иная специфика, мы не стремились кому-то помочь. Если необходимая сумма составляла 40 000 гривен, мы ставили 60 000-70 000 гривен. Были, конечно, родители, которые мониторили сайт и названивали, писали, чтобы узнать, откуда появилась возросшая сумма. А мы отвечали, что это на случай, если ребенку потребуется реабилитация или дополнительные средства на билеты в другую страну для родителей. Тогда они сразу меняли тон, благодарили, надеясь на дополнительные деньги. Был случай, когда мы даже разместили рекламу на телевидении: с документами все было предельно чисто, в другие фонды семья не обращалась. Сумма для сборов требовалась большая, соответственно, и мы бы могли неплохо заработать. Так оказалось, что когда реклама вышла, курс лучевой терапии для мальчика уже был завершен и родители собирались подавать на нас в суд, пока мы не показали договор с телевидением, заключенный двумя месяцами ранее. И к тому же наш юрист объяснил, что фонд имеет право на сбор средств даже после установленной даты операции или иной медицинской услуги. Нужно отдать должное, деньги шли, поэтому отменять рекламу мы не хотели. А юристы, к слову, в каждой благотворительной организации первоклассные, на них работодатель не экономит, так как бывают случаи, когда и за решетку сесть можно, — рассказывает собеседник.
Однозначный и стопроцентный признак обмана — указание очень высокого минимального размера пожертвования.
Юридически благотворительные фонды максимально защищены. Даже если кому-то из жертвователей кажется, что часть денег украдена фондом, наказание вряд ли последует. Первая и основная причина — большинство обманутых людей даже не пойдут в милицию. А вторая — суммы пожертвований от одного лица незначительные и из-за них уж точно не будут возбуждать уголовное дело. Но сегодня откровенным обманом занимаются только дилетанты, которые не знают законов. Во многих странах мира действует закон о благотворительности и благотворительных организациях, по которому фонды имеют право брать часть денег из пожертвований на оплату труда своего административно-хозяйственного персонала. Как правило, это 20-30%.
Украинские фонды во время спецоперации
Благотворительные фонды уже давно имеют большое влияние, суммы, поступающие на их счета, весьма внушительные. Во время вооруженных конфликтов люди тем более стремятся помочь нуждающимся. А фонды настороженно наблюдают, где бы не упустить выгоду.
«Нет большего фейка, чем организованная благотворительность. Это такой же бизнес, как металлургический завод или палатка, где торгуют пирожками. Тебе приходит некоторая сумма денег, часть ты оставляешь себе, а часть направляешь анонимным субъектам благотворительности. Если хотите реально помочь, возьмите и помогите напрямую». Андрей
— Что касается юридической стороны, фонд не может сегодня собирать средства на лечение детей, а завтра — на гуманитарную помощь. Но лазейки всегда есть. Мой коллега вышел на мелких волонтеров, которые собирали средства на разные локальные цели для помощи мирному населению: деньги на еду, одежду, билеты для переезда, арендное жилье, медпомощь и т. д. Поскольку у них не было никаких реквизитов, а была лишь добрая воля, мы им предложили за несколько процентов пользоваться нашими данными для переводов и на тот случай, если жертвователь захочет получить официальные данные о фонде. Но они даже не подозревали, что их обманывают. То, что нам переводили на банковские счета, — работа «в белую», а часть суммы на картах уже не подлежала отчетности. Вы вообще представляете, сколько можно заработать на благотворительности, если за три дня одному из украинских фондов удалось собрать деньги на четыре турецких беспилотника Bayraktar? Говорят, что Турция и вовсе передала их даром, а деньги фонд потратил на другие нужды армии. Вы заметили, что украинская армия стала сильнее или профессиональнее? Лично я — нет, а туда с конца февраля было вбухано столько денег и от простых людей, и от некоторых стран, на которые, как мне кажется, уже армию робокопов можно было собрать. Украинское законодательство разрешает частным благотворительным фондам являться импортером оружия. Для этого нужно только зарегистрироваться в Государственной службе экспортного контроля Украины как субъект международной передачи товаров, в частности, военного назначения. Это значит, что больше нет никаких посредников и можно напрямую обращаться к производителям оружия. Вы можете себе вообразить? С такими темпами Украина скоро превратится в Сомали, тут уже разговор не про отмывание денег через фонды, а про торговлю оружием, что намного серьезнее. Знающие люди меня просветили — бывают товары военного назначения двойного использования, их можно ввозить в страну как гуманитарный груз и не ставить на учет в воинской части. И вы думаете, что где-то будет строго фиксироваться стоимость такого груза и уж тем более средства фондов и жертвователей? Ответ, как вы понимаете, очевиден, — констатирует Андрей.
Текст: Иван Шлапунов