Отечественные СМИ зачем-то обсуждают тот факт, что гражданка Собчак поселилась в Париже в «номере Наполеона». Хотя и не уточняют, какого именно: Первого или Третьего? – что на практике имеет большое значение. Мы же приведем отрывки писем нашей соотечественницы, которые та в далеком 1866 году направляла в один из модных российских журналов. Переписка эта слишком длинна, а потому воспроизведем самые интересные отрывки из неё.
В настоящую минуту, как говорят парижане, Париж пуст — но для нас, приезжих иностранцев с первого взгляда это, разумеется, незаметно: улицы всё также блестят оживленьем и роскошью, в магазинах всё та же заманчивая выставка товаров, расположенных с искусством и вкусом; на тротуарах пестрая толпа пешеходов, по макадаму снуют экипажи, между которыми с трудом можно пробраться, чтобы перейти улицу.
Нигде не видно пустоты. Но говоря об ней, парижане подразумевают отсутствие того, что составляет собственно их мир, подобно тому великосветскому соотечественнику нашему, который, войдя однажды в залу Большого театра в Петербурге, обвел биноклем ложи и партер: всё было полно, но его знакомых не оказалось…
Но придет время, когда, кутаясь в меха и теплое пальто, мы будем рыться в грудах альпага, линосе, могере, и проч. и получать их за сорок су и два франка пятьдесят, лишь бы только унести из магазина этот неуместный и запоздалый товар. Эта блаженная эпоха распродажи наступит в ноябре и декабре, как раз в то время, когда все парижане запасаются подарками к Новому году; но предупреждаю вас, действуйте осторожно, не верьте всему тому, что увидите напечатанным на четвертой странице всех больших журналов…
Из особенностей современной моды нас также очень поразило совершенное отсутствие шляп. Парижанки почему-то считают неприличным носить круглые соломенные шляпы, которые мы обыкновенно носим летом…
Экономия, которая бросается в глаза — плохая экономия; но в Париже, как кажется, всё напоказ. Зачем, например, дамы, которые сопровождают охотящихся господ в их замки, появляются на дебаркадерах железных дорог с ружьем через плечо и со сворою гончих собак? Неужели бы они не могли предоставить и то и другое своим кавалерам, и не показывать публике, что они принимают или готовы принимать деятельное участие в этих, далеко не женских занятиях?
Не удивительно, что все современные журналы упоминают об этом факте, сопровождая его сарказмами, и сожалеют о «bon vieux temps», когда наши матери, отправляясь в деревню, запасались книгами, альбомами, работами по канве и корзиною пирожков и сандвичей, для угощения дорогой своих спутников. Таких путешественниц уже не встретишь; разве только в провинции…
Скачки и другие служат предметом разных анекдотов и рассказов. Между прочим, слышали мы, будто какой-то граф, владетель замков в Пуату (страна эта искони славилась обилием дичи и немвродовскими наклонностями своих обитателей) вздумал применить к охоте новоизобретенную систему ружей, которой прусаки обязаны главным образом успехами своими в последней войне; применение оказалось удачно, и дало возможность графу настрелять в течение одного дня 127 штук дичи, какой именно не известно; иные уверяют, что это не что иное, как 127 уток (canard по-французски употребляется в смысле: обмана и выдумки).
