В марте этого года нью-йоркский Метрополитен-опера разорвал отношения с Анной Нетребко, русской сопрано, после того, как она отказалась выполнить требование Метрополитен-опера критиковать Владимира Путина на фоне его вторжения в Украину. Питер Гелб, генеральный директор Метрополитен-опера, выразил свою поддержку народу Украины и заявил:
“Хотя мы твердо верим в теплую дружбу и культурный обмен, которые уже давно существуют между художниками и художественными институтами России и Соединенных Штатов, мы больше не можем сотрудничать с художниками или институтами, которые поддерживают Путина или поддерживаются им”.
В постах в социальных сетях Нетребко критиковала вторжение, но также заявила, что заставлять артистов “осуждать свою родину неправильно”
Другие учреждения, занимающиеся классической музыкой в Северной Америке и Европе, приняли аналогичные решения. Монреальский симфонический оркестр недавно отменил выступления российского пианиста Александра Малофеева, а Карнеги-холл и Венский филармонический оркестр также отменили выступления артистов, имеющих связи с Россией.
Мнение экспертов
Чтобы обсудить этот вопрос и политику, которая всегда вращалась вокруг мира классической музыки, корреспонденты журнала The New Yorker провели интервью по телефону с двумя музыковедами:
Кира Турман, доцент кафедры истории и немецкого языка Мичиганского университета, является автором книги “Поем как немцы: чернокожие музыканты в стране Баха, Бетховена и Брамса”.
Эмили Ричмонд Поллок - заместитель профессора музыки в Массачусетском технологическом институте и автор книги “Опера после нулевого часа: проблема традиции и возможности обновления в послевоенной Западной Германии”.
Во время беседы, которая была отредактирована для большей полноты и ясности, обсудили, как понимали классическую музыку в Германии после Второй мировой войны, различные способы смешивания искусства и политики и опасности ассоциации музыкальных традиций с конкретными национальностями.
Выдержки из разговора, опубликованного на платформе журнала "The New Yorker".
Что каждый из музыковедов думает о некоторых спорах вокруг выступлений классической музыки русских музыкантов на западе.
Эмили Ричмонд Поллок:
Я думаю, что одна из вещей, которую мы с Кирой заметили, заключается в том, что некоторые обсуждения этих вопросов впали в некоторые старые модели мышления, к которым мы, музыковеды, внимательны и хотим предостеречь, что включает в себя реакцию на такого рода запреты, настаивая на том, что музыка аполитична, или что в музыке есть что-то фундаментально и неотъемлемо аполитичное, что является действительно проблематичным и неверным утверждением и реакцией на колени.
Что это высказывание может значить
Реакция на то, что людей забанили и они настаивают: "Мы не политики, мы артисты, и поэтому то, что мы делаем, не является политическим" Музыковеды обращают на это внимание и комментируют это следующими словами: "Нет, даже если вы думаете, что вы не политики, мы всё равно являемся политическими деятелями".
То, что делают русские музыканты на Западе не имеет ничего общего с политикой, как и сама музыка - не имеет ничего общего с политикой, как форма протеста против запрета.
Есть действительно интересный вопрос о том, как стало очевидно, что национальность людей имеет значение в музыке. Это ведь не неотъемлемый факт, присущий миру. Это то, что сложилось исторически — предполагается, что этническая и национальная идентичность людей очень сильно связана с тем, кто они есть и как они выражают себя как художники.
Идея о том, что музыканты каким-то образом придерживаются более высоких стандартов, особенно выдающиеся, прекрасные исполнители, из-за того, чем якобы является искусство, в отличие от тех, кто просто работает в “нормальной” индустрии.
Например те, кто является разработчиком программного обеспечения или что-то в этом роде этого не просят занимать политическую позицию так же, как того, кто занимается высоким искусством.
Это стало интересным, потому что это связано с тем, как высокое искусство, или исполнительское искусство, конструируется в социальном мире и в экономике, как нечто большее, что может предложить. Идеал музыки - это что-то вроде “Оды радости”, которая якобы предлагает некое повествование о всеобщем братстве, которое объединит нас всех как народ. Это также проявляется в некоторых из этих дискуссий.
Классическая музыка стала способом получить доступ к международным сценам
А вот что Кира Турман высказывает по поводу запрета выступлений русских артистов.
Кира Турман:
Это возвращает нас к вопросу о том, почему так много наших трений и ссор. Как правило, они сосредоточены на классической музыке. И отчасти из-за этой идеи, которая поддерживалась с 19 века, что, цель классической музыки - назидать, в отличие от поп-музыки, в отличие от хип-хопа или других коммерческих вещей, которые предназначены для зарабатывания денег. Классическая музыка, по идее, должна служить какой-то высшей, почти трансцендентной цели.
С точки зрения того, почему этот момент и почему ведется эта полемика, я думаю, что это возвращает нас к пониманию социального мира музыки, и почему мы видим, что это происходит, возможно, чаще в классической музыке, чем где-либо еще. Часть меня задается вопросом, стала ли после окончания холодной войны, в 1991 году, классическая музыка способом для артистов и музыкантов из-за запрета на выступления получить доступ к международным сценам таким образом, который всегда был невозможен до окончания холодной войны.
Есть так много русских артистов, так много русских оперных певцов, так много русских дирижеров, так много русских пианистов, так много русских исполнителей, что в мире классической музыки их переизбыток, и что они доминируют в мире классической музыки.