Июльское солнце поднялось уже достаточно высоко, чтобы его отражение, тысячами небольших водяных чешуек создаваемых рябью на глади озера, заставляло щурится и даже отворачиваться от воды Эмму, которая в это время бежала по неширокой лесной тропе, среди высоких елей, и искала Генри. Она пересекла небольшой ручей, ловко перепрыгнув с камня на камень, и под одной из огромных елей, которые своими мохнатыми, тяжёлыми лапами, защищали старика от жгучих лучей, увидела его, спящего, облокотившись на ствол дерева.
⠀
«Генри, Генри», - шепотом позвала его Эмма, подходя к нему и трогая его за плечо. Сигара ещё тлела и немного дымила в его руке, но он лишь покряхтел во сне и только поудобней устроил голову, продолжая дремать.
⠀
Тогда Эмма подошла к стойке с удилищами и, сначала потихоньку, а потом резко, потянула за одну из лесок. Раздался, сначала одиночный, а потом и долгий протяжный звук, напоминавший кряканье утки, который не был ни громким, ни долгим, но старик моментально вскочил с места и и через долю секунды оказался рядом с удилищем и испуганной Эммой, которая от неожиданности чуть не свалилась в воду, и теперь неловко улыбалась глядя на Генри, который ещё не совсем проснулся и продолжал искать глазами движение лески.
⠀
«Прости меня, дедушка», - виновато сказала Эмма. «Я просто не знала, как тебя разбудить…»
Она поднялась, встала на ноги, и обняла старика, который, уже пришел в себя ото сна, гладил ее по голове шершавой, со множеством мелких порезов, ладонью, но продолжал смотреть на удилища, и на воду, видимо надеясь на то, что это была настоящая поклёвка.
⠀
«Ты всё правильно сделала, моя девочка, это самый лучший будильник для меня, самый лучший!», сказал старик и улыбнулся, нежно посмотрев на Эмму.
После, он снова взглянул на воду, сквозь густые и торчащие в разные стороны, седые брови, прищурился, а потом задрал голову наверх, и медленно, с едва заметной грустью сказал: «Солнце выше - рыба дальше, мне её сейчас уже не достать. Давай собираться, Эмма!»