К потоку громких имён привыкаешь, но временами надоедает. Есенин смотрит прямо на Паустовского, если расположить их на карте Рязанского региона. Их разделяет Ока и её ответвления. Ещё Ока разделяет две природные зоны: есенинские заливные луга с берёзами (широколиственную) и дремучую торфяную Солочту Паустовского (хвойную).
Эти два мира настолько разные, что никогда эти два громких имени не звучат рядом. Меж тем они соприкасаются и пересекаются. Не только в пространстве, но и во времени.
Почему обязательно вырывать громкие имена из контекста? Почему бы наоборот, не помещать их прямо туда, где они возникли? Почему бы не использовать их, чтобы окунуться в мир Рязани вместо того, чтобы использовать Рязань для заполнения их биографий?
«Рязань – это Павлов», «Рязань – это Есенин», «Рязань – это Циолковский». За этим следует «здесь он жил, здесь учился, здесь его памятник».
А где она, Рязань Есенина? Рязань Павлова вообще начинается с незапамятных времён. Пласт городской среды тянется за Иваном Петровичем с самого Переяславля Рязанского. Зачем же его рубить косопузым топором?
Есенин и Паустовский ближе, чем кажутся. В том числе и в своём видении Рязанского региона.
Оба романтизировали повседневность при том, что сами в этой повседневности не особо то и участвовали. Оба перегибали палку, когда описывали людей и общество, зато оба идеально изобразили природу. Рязанскую природу.
