Кодекс чести дворянина предписывал на любое оскорбление отвечать вызовом на дуэль. Если этого не сделать — честь аристократа была запятнана. Бывало, что смертельный поединок мог произойти из-за сущей глупости.
Кто мог оскорбить дворянина
Оскорбить честь аристократа мог только равный, такой же дворянин. Простолюдина нельзя было вызвать на дуэль, как нельзя было и серьезно относиться к его словам.
Некоторые наиболее знатные аристократы не считали достойными дуэли даже других дворян – если они были ниже по положению в обществе. Так, князь П. Голицын однажды в строю побил палкой офицера П. Шепелева. Тот как оскорбленный вызвал обидчика на дуэль. Голицын вызов не принял. Отказался выходить на дуэль он и даже после того, как Шепелев дал ему пощечину.
Будущий император Александр III в бытность наследником престола оскорбил некоего офицера: он грубо говорил с ним во время аудиенции, а, придя в гнев от ответа, и вовсе не литературно выругал его. Офицер в отличие от Шепелева не мог вызвать высокородного обидчика, поэтому написал ему письмо, где пригрозил покончить с собой, если цесаревич не извинится. Но тот только посмеялся. Офицер застрелился. Узнавший об этом Александр II посчитал поведение сына недостойным и приказал ему проводить гроб с телом офицера в последний путь.
Оскорбление словом
Среди оскорблений словом самое страшное было – публичное, за ним практически обязательно следовал вызов на дуэль. Впрочем, обидчик мог публично же извиниться – тогда инцидент считался исчерпанным. Дворянин должен был взвешивать каждое свое слово и не вдаваться в другую крайность: не считать оскорблением безобидные шутки или невольные двусмысленности.
Прозаик Борис Садовской вспоминал в мемуарах, что во время царствования Александра III на одном из дачных вечеров некоего корнета оскорбил студент-распорядитель мероприятия. Он положил руку на эполет корнета, корнет попросил руку убрать. Студент обиделся и сказал: «Извините, что я испачкался об ваш погон». Корнет посчитал это оскорблением и убил студента на месте. Когда о деле было доложено императору, тот признал, что в этой ситуации корнет не мог поступить иначе.
Как оскорбление чести могли расцениваться и короткие едкие стихи – эпиграммы. Написать такую эпиграмму, за которую не последовал бы вызов, было особым искусством. Иногда случались курьезные происшествия. Так, Екатерине Мещерской, когда она была еще девочкой, не понравился князь Барклай де Толли. Она сочинила очень обидный стишок и подложила его в салфетку возле тарелки князя. Тот, прочитав текст, рассвирепел и подумал, что его оскорбил князь Горчаков. Дело шло к дуэли. Положение спас брат маленькой Кати, узнавший почерк сестры. Он заставил ее извиниться перед офицерами и дать честное слово, что никто из взрослых не помогал ей писать.
«Легким» оскорблением словом считалась насмешка над внешностью, манерами, привычками. В этом случае оскорбленный выбирал вид оружия для дуэли или мог удовлетвориться извинением. Более серьезное оскорбление – с использованием бранных слов. Тогда определялся вид дуэли и оружие.
А самым серьезным считалось обвинение во лжи, клевете, непорядочности или же оскорбление действием.
Оскорбление действием
Николай Страхов, писатель XVIII века, иронически характеризовал современную ему своеобразную «моду» на излишнюю защиту чести. Он писал, что вызов можно было получить за то, что нечаянно зацепил кого-то шляпой или шпагой, слегка повредил одежду или прическу.
А игнорирование человека, который поприветствовал, вообще расценивалось как вопиющий проступок. Иногда это не было оскорблением – просто адресат приветствия плохо видел или слышал. В таком случае требовалось немедленно прояснить ситуацию.
Оскорбление действием было вдвойне позором для офицера. По нормам офицерской чести, только оружие в бою могло его касаться. Если он был побит – неважно, за проступок в качестве наказания, или же в компании - то он был обязан незамедлительно выйти в отставку. Дальнейшее нахождение на службе такого человека приравнивалось к оскорблению всего офицерства.
По одной из легенд будущий император Николай I, а тогда – великий князь, на смотре схватил за мундир провинившегося офицера (по другой версии - замахнулся на него). Офицер вежливо, но твердо ответил, что в руках у него шпага. Великий князь отступил и больше себе подобных действий не позволял.
Именно потому, что оскорбление действием воспринималось как самое тяжкое, процедура вызова на дуэль часто начиналась с ритуальной пощечины, удара перчаткой или броска ее в лицо. Это демонстрировало, что оскорбленный не воспринимает обидчика как человека чести, а относится к нему как к неблагородному. После этого об извинениях говорить не приходилось.
Как расценивалось оскорбление женщины?
Если два повздоривших дворянина могли решить дело дуэлью или извинением (устным или письменным), то вступаться за честь оскорбленной дамы полагалось ее родственнику.
При этом оскорбление, нанесенное женщине, считалось более тяжким, чем такое же, но нанесенное мужчине. Если оскорбляла женщина, то ситуация была иной, – оскорбление признавалось менее тяжким.
Одним из самых серьезных оскорблений чести женщины был обман со стороны мужчины. Так, нормы этикета дворянской России XIX века предполагали, что холостой мужчина, часто ездящий в дом, где живет незамужняя барышня, вскоре станет ее женихом. Если предложения не поступало, родители девушки могли вежливо отказать ему от дома. Но если следовала помолвка, а затем жених отказывался от своего намерения, репутация девушки оказывалась безнадежно испорченной. В этом случае легкомысленного молодого человека вызывал на дуэль брат или иной родственник дворянки.
В 1824 г. богатый флигель-адъютант Новосильцев познакомился с Екатериной Черновой. Он дал обещание жениться, но по настоянию властной матери начал тянуть со свадьбой. В обществе пошли слухи и сплетни. Брат девушки Константин Чернов был вынужден вызвать на дуэль несостоявшегося жениха. В результате поединка в сентябре 1825 г. погибли оба.
Оскорбление чести полка
Оскорбить дворянина могли нападки не только на него или его семью, но и на полк, в котором он служил. Если при офицере с пренебрежением говорили о его сослуживцах или полке, то он расценивал это как личное оскорбление и вызывал обидчика на дуэль. Если он не подал виду, что высказывание его задело, это воспринималось как согласие, а значит, в полку этому человеку больше было не место.
Пушкин в Кишиневе несколько раз принимал участие в дуэлях. Один раз – как оскорбивший целый полк. Во время танцев в офицерском собрании один из младших офицеров заказал оркестру кадриль. Пушкин же «перебил» заказ и пожелал мазурку. От имени офицеров, «неуважительного» поэта вызвал на дуэль командир полка Старов, посчитавший поведение Пушкина оскорбительным для полка. Дуэль состоялась, но оба участника промахнулись.
Чтобы не превращать скандал в череду дуэлей, пришлось ввести в практику правило: «Одно оскорбление – один вызов». Именно поэтому за честь оскорбленного полка вступался один человек. Если некто оскорбил компанию людей, то на дуэль обидчика вызывал тот, кого оскорбили тяжелее.
При любом исходе дуэли конфликт считался исчерпанным. Оскорбление «компенсировалось» поединком. Если противники оставались живы, они взаимно приносили извинения, если кто-то был ранен или убит, то представители обеих сторон обменивались поклонами или отмечали, что дело чести решено по правилам и благородно.