Китай помогает «авторитарному клубу» АСЕАН создавать новую выгодную модель взаимодействия с нынешними властями Мьянмы
4 июля в одном из отелей города древних пагод Багана в Мьянме состоялась достаточно экзотическая церемония. Люди в пиджаках и галстуках торжественно открыли занавески, за которыми на специальной подставке находилась большая золоченая вывеска. Вывеску потом должны были отправить в столицу страны Нейпьидо и установить на только что построенное здание Национального координационного центра сотрудничества Ланьцан-Меконг в Мьянме.
Люди в галстуках были министрами иностранных дел стран, расположенных вдоль Меконга – крупнейшей реки Юго-Восточной Азии. В Багане они собрались на седьмую встречу глав внешнеполитических ведомств государств-участников Механизма сотрудничества Ланьцан-Меконг (LMC).
Все представленные на встрече страны, за исключением Китая, являлись членами АСЕАН – региональной организации, которая еще в октябре прошлого года отказывалась допускать на свои саммиты лидеров правящего в Мьянме Государственного административного совета (ГАС) и министра иностранных дел страны. А на встрече в Багане министры как ни в чем не бывало общались со своим мьянманским коллегой Вунна Маун Лвином, фактически демонстрируя, что для них консенсусное решение АСЕАН не является правилом, если речь идет о контактах вне рамок этой организации.
Эксперты по Мьянме тут же заговорили о том, что эта страна с помощью Китая нашла еще одну лазейку в заборе дипломатической изоляции, который пытаются построить вокруг нее страны Запада и их союзники в регионе. Но, как оказалось, использование механизма LMC – это не только публичные рукопожатия с «нерукопожатыми» властями в Нейпьидо. Модель такого взаимодействия может оказаться полезна и при решении проблем мьянманской экономики с выгодой для большинства участвующих в нем стран.
«Авторитарный клуб» при АСЕАН
Механизм LMC был запущен в 2016 году по инициативе Китая, и сегодня объединяет шесть стран - Китай, Мьянму, Лаос, Таиланд, Камбоджу и Вьетнам. Формально к Мьянме относится менее 200 из 4500 километров всей протяженности Меконга, да и они в основном являются естественной границей с Лаосом. Тем не менее, это довольно важный участок реки и ее окрестностей – он пролегает по центру «Золотого треугольника», где Китай, Мьянма, Таиланд и Лаос с декабря 2011 года ведут совместное речное патрулирование.
На ежегодных встречах министров иностранных дел механизма LMC обсуждаются самые разные вопросы развития бассейна Меконга – начиная от проблем безопасности до проектов в сфере сельского хозяйства, водных ресурсов и здравоохранения, к которым в последние годы прибавилась тематика цифровой экономики, космоса и поддержки талантов. Министры обсуждают вопросы облегчения таможенных процедур, совместную борьбу со стихийными бедствиями и культурные обмены.
Нетрудно заметить, что все входящие в LMC страны сложно отнести к числу демократических – в западном понимании этого слова. Помимо самого Китая, в этом объединении присутствуют социалистические Вьетнам и Лаос, а также два королевства - Камбоджа с ее авторитарным премьер-министром Хун Сеном и Таиланд, где во главе правительства находится отставной генерал Прают Чан-оча, который сначала в 2014 году совершил военный переворот, а потом в 2019 году сумел удержаться у власти по результатам довольно сомнительных выборов.
В силу географических причин в механизме LMC не участвуют самые громкие критики нынешних мьянманских властей среди стран АСЕАН – Малайзия и Индонезия, а также часто ориентирующаяся на них во внешней политике маленькая абсолютная монархия – Бруней. Эти три страны - преимущественно мусульманские, и еще с прошлого десятилетия у них накопилось немало претензий к Мьянме в связи с проблемой рохинджа (этнической группы мусульман, компактно живущей на севере мьянманского штата Ракхайн, а после событий 2017 года - еще и в лагерях беженцев в Бангладеш).
Именно Малайзия, и в меньшей степени Индонезия, при всех их серьезных недостатках, рассматриваются на Западе как страны АСЕАН, чья политическая модель наиболее приближена к канонам западной демократии. В число критиков Мьянмы можно также условно отнести и Сингапур – хотя эта страна как раз ведет себя довольно сдержанно, поскольку ее связывают с Мьянмой серьезные экономические интересы. Наряду с Китаем, Сингапур – крупнейший инвестор в экономику Мьянмы, а в годы прежнего военного режима старшего генерала Тан Шве он служил экономическим «окном в мир» и удаленным кошельком многих мьянманских компаний. То есть, когда-то введенные против Мьянмы западные санкции внесли немалый вклад в экономическое процветание сегодняшнего Сингапура.
Именно Малайзия сегодня настойчиво выступает за ужесточение позиции АСЕАН по отношению к Мьянме, а ее министр иностранных дел Сайфуддин Абдулла открыто взаимодействует с подпольным «правительством национального единства» (NUG), сформированным депутатами мьянманского парламента, представляющими отстраненную от власти Национальную лигу за демократию во главе с Аун Сан Су Чжи. Страны северной части АСЕАН (именно те, которые расположены вдоль течения Меконга) одобряют далеко не все действия Малайзии, но присоседились к бойкоту мьянманских представители на встречах лидеров этой организации в том числе и по прагматическим соображениям: без такого бойкота, например, был бы невозможен состоявшийся в мае этого года саммит США-АСЕАН в Вашингтоне с участием президента Джо Байдена - впрочем, его результаты для членов этой организации оказались разочаровывающими.
Механизм LMC позволяет странам северной части АСЕАН наладить свою собственную коммуникационную площадку для взаимодействия с нынешним руководством Мьянмы. При этом, в рамках механизма LMC не предполагается никаких саммитов с внешними партнерами, кроме Китая, а эта страна, при всем ее настороженном отношении к нынешним властям Мьянмы, исповедует по отношению к ним прагматическую политику «конструктивного взаимодействия».
Китай идет по коридору
В своем выступлении на встрече LMC в Багане китайский министр иностранных дел Ван И впервые упомянул некую новую формулу: «Экономический коридор Китай-Мьянма – плюс». Эксперты по Мьянме тут же начали строить догадки относительно того, что имел в виду китайский министр.
Что такое «Экономический коридор Китай-Мьянма» (CMEC) – известно еще с 2017 года, когда идею о его создании на встрече с тогдашними мьянманскими лидерами высказал именно Ван И. Это 1700-километровый маршрут в виде почти перевернутой латинской буквы Y. Он начинается от китайско-мьянманской границы на северо-востоке страны, а затем идет на юго-запад до побережья Бенгальского залива. В средней части маршрута он проходит через крупнейший город центра страны Мандалай – и оттуда предусмотрено его ответвление на юг, к Янгону.
На побережье Бенгальского залива CMEC должен выйти к планируемому в штате Ракхайн новому глубоководному порту Чаупхью и расположенной около него Особой экономической зоне (ОЭЗ), около которых появятся «умный город» с передовой инфраструктурой и туристическая зона. Именно от этого порта к территории Китая должны быть построены автомагистраль и скоростная железная дорога (первый участок которой от приграничного города Мусе до Мандалая сейчас вступил в стадию подготовки проектной документации), вдоль всего коридора будут расположены производственные и сельскохозяйственные кластеры, а в Янгоне намечено с нуля возвести новый микрорайон.
Нынешние власти Мьянмы готовы ускорить проекты CMEC, которые были согласованы еще правительством Национальной лиги за демократию (НЛД) во главе с Аун Сан Су Чжи, но в то время их реализация шла крайне медленными темпами. Знакомые с ситуацией чиновники из Чаупхью говорили, что причина отсутствия значимых результатов при правительстве при НЛД – в популизме этой партии и ее лидера.
Аун Сан Су Чжи постоянно подчеркивала на совещаниях, что подобные проекты могут быть реализованы лишь в том случае, если будет достигнуто согласие с «местными группами гражданского общества». Но, как оказалось, эта цель практически недостижима – еще при прежнем военном правительстве старшего генерала Тан Шве западные неправительственные организации в рамках гуманитарных программ целенаправленно занимались воспитанием местных активистов, ставя перед ним задачу путем общественных протестов экологической и социальной направленности расшатывать власть военных. Интересно то, что с приходом к власти правительства НЛД оппозиционная направленность таких групп никуда не исчезла – и многие считали это формой скрытого давления на Аун Сан Су Чжи для того, чтобы она отказалась от китайских проектов.
Представители нынешних властей, в свою очередь, заявляют, что они не должны оглядываться на мнение групп малокомпетентных активистов при реализации проектов, идущих на благо страны. Заместитель министра информации генерал-майор Зо Мин Тун даже как-то сказал, что «неизбранность» нынешнего правительства и отсутствие у него необходимости заигрывать с избирателями на местах – большой плюс, поскольку именно в этом случае у него развязаны руки для быстрых и эффективных действий, которые потом создадут импульс для экономического роста.
Но власти в Нейпьидо понимают и другое: безраздельное господство китайских компаний в Мьянме чревато угрозой экономической и политической безопасности страны. Именно поэтому, начиная с прошлого года, они возят в Чаупхью на побережье Бенгальского залива иностранных бизнесменов (в том числе российских), уговаривая их разместить свои производства на территории создаваемой рядом с глубоководным портом Особой экономической зоны. Логика таких действий проста: отдавать выделенные на проекты CMEC китайские кредиты планируется в том числе с налогов от деятельности предприятий на территории ОЭЗ - но кто поручится, что однажды китайцы, чтобы выторговать у мьянманской стороны нужные им преференции, не скажут своим соотечественникам в Чаупхью: «Встали – и ушли!» - тем самым создав для Мьянмы классическую долговую ловушку.
Эта прагматическая тактика нынешних мьянмасикх властей не нова: еще при строительстве газопровода, ведущего из того же Чаупхью в Китай, мьянманские власти поставили условие, что газ для него будет давать работающая в Бенгальском заливе южнокорейская Daewoo, несмотря на то, что рядом с ней занималась газодобычей китайская компания. По мнению властей Мьянмы, вовлечение в подобные проекты игроков из третьих стран служит гарантом того, что китайская сторона будет четко выполнять свои обязательства, а все попытки давления с ее стороны гарантированно приведут к скандалу международного уровня.
И вот на этом фоне во время встречи министров иностранных дел стран Меконга в Багане китайский министр Ван И заговорил не просто о CMEC, но уже о «CMEC-Plus». Эксперты по Мьянме сделали вывод о том, что под «плюсом», видимо, следует понимать вовлечение в проекты Экономического коридора новых игроков в виде стран бассейна Меконга.
Понятно, что Лаос и Камбоджа вряд ли способны на какие-то инвестиции в Мьянму. Но в числе стран Меконга есть Вьетнам, бизнесмены из которого уже сделали ряд крупных вложений в девелоперский бизнес и в сферу телекоммуникаций Мьянмы, при этом подчеркивая в неформальном общении: «Мы пришли сюда, чтобы не дать все у вас расхватать китайцам». Есть и Таиланд, бизнес которого могут привлечь новые возможности в соседней стране – тем более когда речь идет не об одиночных проектах, а о крупных китайских промышленных и сельскохозяйственных кластерах. Больше того, тайская Charoen Pokphand уже сейчас на правах младшего партнера входит в группу по разработке проекта порта Чаупхью.
Приглашение компаний из Вьетнама и Таиланда поучаствовать в многостороннем сотрудничестве в рамках CMEC – еще и вопрос дополнительной легитимности. Подпольное правительство Мьянмы уже неоднократно заявляло, что оно не признает никаких новых инвестиционных контрактов с «террористическим советом военных» и после своего прихода к власти будет преследовать таких инвесторов в судебном порядке – а создание CMEC было одобрено еще предыдущим правительством НЛД. Немаловажную роль играют и соображения безопасности – проекты, объединенные в кластеры, легче охранять.
Китайцы хорошо понимают эту тактику мьянманских властей, но она, вероятно, кажется для них таким обстоятельством, которое они в интересах дела могут проигнорировать – в конце концов, приняли же они в свое время вариант с Daewoo для своего газопровода. Скорее всего, они также уверены в том, что в любом случае китайские бизнес-структуры будут доминировать в проектах CMEC – несмотря на появление новых компаний из третьих стран. Похоже, для китайцев сейчас главное – максимально быстро добиться запуска Экономического коридора, который является частью глобальной инициативы председателя Си Цзиньпина «Один пояс, один путь». А во имя претворения в жизнь идей своего лидера, китайские чиновники готовы проявлять достаточную гибкость.
Дефекты нового механизма
Эксперты по Мьянме обратили внимание еще на один итог встречи министров иностранных дел стран Меконга в Багане – китайский министр Ван И во время своего пребывания в Мьянме не посетил Нейпьидо и не встретился со старшим генералом Мин Аун Хлайном. Оппозиционные СМИ с нескрываемым злорадством писали о том, что Китай проявил явное неуважение к лидеру нынешних властей Мьянмы, указав на то, что его поддержка не безусловна.
Но отказ от ритуального посещения Нейпьидо мог быть вызван и другой, вполне прагматической причиной – нежеланием Китая привлекать дополнительное внимание к встрече в Багане, чтобы региональная встреча нескольких стран АСЕАН не выглядела столь вызывающе по отношению к другим членам этой организации. Даже и без несостоявшейся встречи в Нейпьидо уже пошли разговоры о том, что Китай вносит раскол в ее ряды, создавая для ее «недемократических» членов перспективную площадку по взаимодействию с Мьянмой, свободную от консенсусных договоренностей в рамках АСЕАН.
Механизм LMC интересен для Мьянмы еще и тем, что с помощью стран бассейна Меконга ее руководство сможет более компетентно оценить экономическую целесообразности проектов CMEC, а главное – получить доступ к передовым технологиям, которые сейчас для Мьянмы недоступны из-за западных санаций.
Понятно, что для реальных перспектив сотрудничества в рамках механизма LMC придется решить много проблем. Но как полагают многие представители бизнеса, главная из них лежит не вовне, а внутри Мьянмы, и связана она с серьезным недоверием к руководству этой страны. По мнению многих иностранных бизнесменов, сегодняшние решения мьянманских властей по спасению экономики отличаются непродуманностью, внезапностью и хаотичностью - а бизнес любит стабильность и устоявшиеся правила игры. При этом, многие из таких решений продиктованы чем угодно, кроме стремления создать благоприятную атмосферу для иностранного бизнеса.
3 апреля, например, Центробанк Мьянмы предписал всем физическим и юридическим лицам страны в течение одного рабочего дня впредь конвертировать всю поступающую на их счета иностранную валюту в кьяты, причем, обязал делать это по невыгодному для них официальному курсу. И хотя спустя пару недель под давлением бизнес-ассоциаций иностранные компании были исключены из этого правила, у многих из них уже тогда возникло подозрение в том, что власти страны еще не исчерпали список возможных неприятных сюрпризов.
Они оказались правы, поскольку в середине июля Центробанк запретил мьянманским заемщикам обслуживать и возвращать взятые ими кредиты в иностранный валюте. СМИ Таиланда после этого сообщали, что металлургические компании этой страны, выдававшие кредиты своим мьянманским партнерам, попали в сложное финансовое положение.
Это далеко не полный перечень внезапных и непредсказуемых действий властей Мьянмы за последние месяцы, которые способны отпугнуть от этой страны любого иностранного инвестора. Шла ли речь об этом в Багане перед тем, как министры торжественно открыли позолоченную вывеску Национального координационного центра сотрудничества Ланьцан-Меконг и рассуждали о многообещающих перспективах “CMEC-Plus” – пока известно только участникам этой встречи.