Мама в этот день работала в дневную смену в приёмном отделении. Поэтому, когда они пришли к Жене домой и пообедали, он сам наносил мазь на спину Лены, осторожно втирая лёгкими и нежными прикосновениями. Потом накрыл девушку длинным куском марли, старой простыней и тонким покрывалом.
Ему казалось, что они могут вот так лежать вечно, просто смотреть в глаза и слушать дыхание друг друга. Влюблённые будто находились в общем трансе, в тёплом и мягком коконе, где время и пространство перестали существовать. Тем нелепей и кощунственней ему показалась резкая трель телефонного аппарата. Женя вскочил, будто подброшенный пружиной, и рванул в коридор, где на тумбочке стоял допотопный дисковый монстр.
- Аллё!
- Здравствуйте! Мне нужен кто-нибудь из родителей Жени Захаркина.
- Добрый день, мама сейчас на дежурстве, а отчим в командировке. Я могу передать им, если это срочно.
Женский голос в трубке принадлежал секретарю руководителя областной федерации дзюдо. Из короткого разговора выяснилось, что через две недели в Санкт-Петербурге состоится очень важный турнир федерального уровня. Один из утверждённых в состав команды бойцов буквально вчера заболел сальмонеллёзом («Яйца, что ли, сырые пил?») и теперь отлёживался в боксе инфекционного отделения больницы. Поэтому срочно понадобился спортсмен той же весовой категории, в хорошей форме, неконфликтный, не имеющий проблем с учёбой и законом. Тренер порекомендовал его.
Женя попытался возразить, сообщил, что у него на носу выпускные экзамены. Но все его доводы были легко отметены. Женщина сказала, что вопрос решён на уровне губернатора, что это престиж области, что ему не о чем беспокоиться, что он получит все необходимое содействие, может даже (её голос перешёл на заговорщический шёпот) для него организуют отдельный экзамен в любой удобный для него день и по максимально облегчённой схеме. Велела подготовить кое-какие документы и поддерживать форму. Остальное скажет тренер.
Женя, чуть ли не подпрыгивая от радости, вернулся в комнату. С сияющими глазами сообщил Лене эту чудесную новость. И тут же почувствовал себя неуместным со своей щенячьей радостью. Лена крепко зажмурила глаза, но между стиснутых век предательски просочились слезы. Поняв, что спрятать эмоции уже не удастся, Лена дала им волю. Губы девушки задрожали, лоб сморщился, она стала всхлипывать. Женя начал гладить её по руке.
- Лен, ну это же не полет в космос! И не кругосветное плавание. И даже не армия. Это всего-то пара недель, включая дорогу. Мы же договорились, что будем вместе!
Однако она продолжала молча всхлипывать, жарко дыша в его грудь. Женя обнял девушку и начал целовать в заплаканное лицо. Она прижималась к нему все крепче, и, будто стремясь раствориться в любимом, нашла губами его губы. А ещё через минуту начала неловко стягивать с него футболку. В голове у Жени неистовствовал ураган. Это было то, о чём он давно и мучительно думал, но не смел даже произнести. Разум пытался призвать его к спокойствию и ответственности. Женя, как утопающий за соломинку, пытался ухватиться за благоразумие любимой девушки.
- Лена, милая, ты понимаешь, что сейчас будет?
- Мы же решили, что вместе навсегда. Так что пусть будет. Давай.
Женя, стараясь хоть немного унять волнение, запер дверь комнаты на шпингалет, хотя в квартире никого, кроме них двоих, не было.
Разумеется, все произошло как-то суетливо и неловко. Женя смотрел в её лицо, по которому невозможно было ничего понять, и ему казалось, что он все делает не так. Смущение преследовало его и когда он заталкивал в стиралку старую простыню, и когда целовал Лену в прихожей, и когда молча провожал девушку до её двора.
Эта неловкость мучила Женю все следующие дни. Лена ходила, почти не поднимая на него глаз, а он не мог понять, с чего начать разговор, и о чём говорить: вроде и извиняться не за что, и просить не о чем. Всевозможные контрольные работы и подготовка к соревнованиям занимали почти все его мысли и время.
Приближался день отъезда. Женя тянул с объяснением до последнего. В общем-то, ничего не произошло. Он любил её ни на мизинец меньше, чем прежде, и надеялся, что Лена чувствует то же самое. Но все равно перед разлукой нужно было сказать простые и правильные слова, чтобы удостовериться: они вместе навсегда, даже если весь мир будет против. Но все пошло не по плану. Накануне отъезда его вызвали в спортшколу, потом, для согласования переноса экзаменов, нужно было отсидеть полтора часа перед дверью кабинета в отделе образования (это только на словах той тётки из федерации все было легко и просто!), потом забрать из поликлиники свежие справки, а из будочки сапожника - любимую пару кроссовок.
Все закончилось тем, что на назначенную в кинотеатре встречу с Леной Женя прийти не смог. О том, чтобы увидеться на следующий день и речи быть не могло: сбор был назначен ранним утром в спортшколе, откуда специально заказанный автобус отвёз их на железнодорожный вокзал.
Когда команда с гамом и шутками размещалась в плацкартном вагоне, а Женя распихивал сумки на третьей полке, в покрытом пылью и потёками окне он увидел запыхавшуюся Лену. Как видно, та надеялась успеть до отбытия поезда. Она подошла к окну и, встав на цыпочки, знаками попросила его выйти в тамбур. Женя двинулся по узкому проходу на выход из вагона, перешагивая через баулы и ноги обитателей «боковушек». Но тут перед ним образовалось непреодолимое препятствие. В вагон, вместе со своими бесчисленными тюками и корзинками протискивалась пара запыхавшихся тучных пенсионеров. Проводница, подтолкнув ногой их добро, высунулась наружу, что-то крикнула и стала закрывать дверь. Лена мялась снаружи и Женя успел увидеть, как она передала проводнице какой-то клочок бумаги. Проводница в одной руке держала флажок, а другой тянула дверь вагона, затем машинально сунула бумажку в карман форменной куртки, кивнула девушке и закрыла дверь.
- Сынок, не поможешь, а? Видишь, дочери и внукам гостинцев набрали, еле донесли! – пожилая женщина, вытирая со лба пот, подвинула к нему корзину.
- Вам куда это всё?
- Глянь, сынок! Куда-то очки запропастила…
Бабуля протянула ему билеты.
- Места двадцать три и двадцать четыре, пойдёмте.
Женя, нагруженный тюками и корзиной, двинулся в обратный путь. На месте выяснилось, что одно из мест пенсионеров – верхнее. Но второе нижнее место занимала женщина с ребёнком, которая, разумеется, наотрез отказывалась меняться, потому, что наверх ребёнка класть страшно. А на боковом месте напротив разместился её сын лет семи. Проводница обратилась к сопровождающему команды дзюдоистов с просьбой переместить кого-нибудь из юных спортсменов, но тот упёрся, ссылаясь на какие-то инструкции и билеты. Пассажиры постоянно подзывали проводницу с разными просьбами, а потом она унеслась к начальнику поезда, чтобы попробовать утрясти вопрос с пенсионерами. Женя сначала поглядывал на заветный карман, а потом решил просто терпеливо ждать. Ничего ведь уже не изменишь, не так ли?
Он уже начал клевать носом, так как ночью от волнения почти не спал, когда проводница вернулась со стопкой белья. Билеты были у сопровождающего, и он шёл вместе с ней по вагону, в очередной раз сверяя со списком своих подопечных. Нечего было и думать попросить у женщины записку сейчас, на виду у всех.
Через полчаса все наконец-то расселись по местам и занялись своими делами. Женя достал из сумки красивую кружку, которую привёз ему из-за границы Дмитрий Савельевич, потопал в сторону водяного котла и купе проводников. Постучал.
- Извините, вам девушка на перроне что-то передавала?
- А, да, сказала передать парню по имени Женя. Это ты? Погоди секунду.
Проводница, которая уже переоделась в халат, сунула руку в карман висевшей на крючке куртки с фирменным логотипом РЖД. Вынув оттуда пачку всевозможных листочков, она начала их внимательно перебирать.
- Кажется, эта. Возьми.
- Спасибо.
Женя, зажав в руке драгоценный листок, вышел в тамбур и вдали от чужих глаз развернул его.
Продолжение здесь.