Начало.
В пустынной церкви гуляло эхо. Окна замерзли и подернулись дымкой от холодного утреннего тумана. Владислав присутствовал на всех без исключения свадьбах своих сестер, которые были удивительно немноголюдными, но его свадьба обещала быть еще тише. Церемония проходила в приходской церкви, где он никогда не бывал. Сначала вошел он, потом его мать с тетушкой, затем небольшая компания семь Вебер, доктор Скворцов с Лариным и, конечно же, Полина. Лицо у неё казалось спокойным, как и цвет ее скромного платья, поверх которого был наброшен черный плащ. Она заняла самую дальнюю скамейку.
Не говоря ни слова, Станислав Вебер провел свою дочь к простому алтарю. Было холодно. Если не считать румянца на щеках, невесту так отполировали, что она походила на каменное изваяние.
В бледных шуршащих шелках Анна Вебер встала рядом с ним. Он слышал, как за ее спиной шепчутся родственники. Она даже не взглянула на него. Священник начал говорить. Владислав сделал глубокий вздох и чуть склонил голову, пытаясь прислушаться.
Вскоре Влад запутался и потерял нить смысла. Текст церемонии слился для него в сплошной и ничего не значащий набор фраз, он стиснул зубы.
Священник сделал паузу, глянув поверх голов жениха и невесты на немногочисленную аудиторию. Затем он продолжил чтение, бросив короткий взгляд сначала на Владислава, а затем на его невесту. Владислав чувствовал, что момент его речи неукротимо приближается.
От морозного дыхания воздух перед ним побелел. Он попытался контролировать свои вдохи и выдохи, сглотнул, сконцентрировался. Заметил, что руки его непроизвольно сжались в кулаки. Попытался разжать. Разжались, но сжались снова.
Священник посмотрел на него. Владислав услышал свое имя. Но быстро! Слишком быстро! Звуки перемешались между собой, слились в монотонный непонятный гул и закончились на вопросительной ноте. Вся церковь замерла в ожидании.
Выражаю свою волю.
Теперь Владислав вспомнил, с чего следует начать, он точно знал, что ему нужно говорить. Сотню раз он повторял клятву от начала до конца перед Полиной. Все было здорово. Он смотрел на то, как она кивает в такт, и без труда говорил. Он задышал чаще и более шумно, пытаясь начать.
Молчание. Ничего. Священник не сводил с него взгляда. Анна, не мигая, смотрела вперед.
Владислав разжал кулак. Он знал слова! Просто не мог произнести их! Не мог! Не мог! Рука снова сжалась в кулак. От напряжения закололо в спине. Он почувствовал головокружение.
- Владислав! - проник в его мятущееся сознание повелительный голос тетушки. Эхо пробежало по кирпичным стенам, по стеклам окон и уперлось в него, - Говори или вернешься назад!
Сумасшедший дом… Вновь цепи… Вновь как затравленное животное… Нет…Нет, нет, нет!!!
Владислав не глядел на тетушку, он смотрел прямо в глаза священнику, как будто чего-то настоятельно требуя от него. Резонирующий голос тётки утих.
Она не сделает этого. Не посмеет вновь отправить его в то страшное место. Владислав не верил ее словам. Это какое-то недоразумение. Она думает, что он бросает ей вызов, но на самом деле ведь это же не так. Он старается!
Выражаю свою волю, выражаю свою волю… Нет слов! Только не назад, о Боже!
Владислав боролся. Но… молчание. Молчание… Ни единого слова! Он не мог произнести ни строчки. Ни слова. Ничего. Он вспомнил свое половинчатое, какое-то беспомощное отражение в зеркале. Анна Вебер продолжала стоять как вкопанная, только быстро провела языком по губам.
- Ты понимаешь меня, Владислав? - Спустился на него со сводчатого потолка голос тетушки. - Ты понимаешь?! Назад!
Владислав повернулся к ней, тётка встала, тяжело опираясь на клюку. Он отлично видел, как тетушка мелко-мелко сотрясается от гнева.
- Дом Жизни! - повторила она. - Это слово отозвалось сильным, долгим эхом, которое накатывало на Владислава снова и снова.
Назад! В психушку, в психушку, в психушку!
Священник поднял свою книгу повыше и снова назвал Влада по имени. Затем он повторил вопрос, который снова слился и спутался для Горина:
- Беррррливывжжжж-ен?
Владислав сделал еще одну отчаянную попытку ответить. Он ни за что не вернется назад, но сейчас необходимо произнести текст клятвы, а слова никак не хотели слетать с языка. Напряжение его воли было столь велико, что к головокружению прибавилась тошнота. Комедия не могла так дальше продолжаться. В каменной решимости он развернулся спиной к священнику и стал отыскивать взглядом Полину. Она сидела не шевелясь. Их взгляды встретились, но она продолжала пребывать в неподвижности. Даже не моргнула. А Владислав молча умолял ее помочь произнести клятву, просил задать привычный ритмичный темп, под который он мог бы подстроиться.
- Уведите его! - рявкнула тетушка, тяжело выбираясь из своего ряда в проход.
Со скамьи встала его мать, священник неловко откашлялся и закрыл книгу. Владислав заметил Обезьяну, выглядевшего нелепо в своем взятом напрокат костюме, охранник поднялся и уже направился к алтарю.
Владислав тоже пошел, он покинул Анну и пошел, казалось, к охраннику. За спиной Ларина к алтарю пробирались его мать и тетушка Вера. Владислав как будто шел к ним, но неожиданно изменил направление и бросился к той скамье, на которой все еще неподвижно сидела Полина.
Он взял ее за руку и потянул на себя, заставляя встать. Никак не отвечая на изумленный взгляд Ларина, который успел подбежать к нему, Владислав направился в ризницу. Полину он тащил за собой насильно.
За ним последовали и другие. Владислав пропустил в ризницу Полину, а затем вошел туда сам и… закрыл дверь.
Ключа не было, Владислав задвинул засов. Полина что-то воскликнула, но он стремительно потащил ее вперед. Боковая дверь оказалась запертой, но ключ висел рядом на стене. Владислав схватился за него, но правая рука онемела во время неудачной церемонии, и ему было трудно попасть ключом в замочную скважину. Тогда он отпустил Полину и взялся за ключ двумя руками.
Дверь в ризницу содрогалась, из-за нее доносились возбужденные мужские голоса. Полина повернулась к той двери. Засов гулял в своих подставках. Владислав уронил ключ на пол, зарычал, поднял его и дернул Полину за плащ. Через минуту-другую они догадаются о его намерениях и выбегут на улицу.
Владислав схватил Полину за руку, дал ей ключ и потянул к двери.
- Нет! - закричала она. - Я не могу!
Он схватил ее запястье обеими руками и с силой потянул к замочной скважине. Полина стала всхлипывать. Но Владислав, несмотря на то, что и сам был готов разрыдаться, крепко держал ее. Он не был способен сейчас даже назвать ее имени, не говоря уж о том, чтобы умолять и просить ее об одном простом движении - до ужаса простом, о движении, от которого теперь зависела его жизнь. Владислав готов был упасть перед ней на колени, но не мог ничего сделать.
Поняв, что Полина не будет открывать дверь, он врезался в нее плечом. Дерево заскрипело. Владислав ударил еще раз, не обращая внимания на ноющую боль в руке и спине. Толстая деревянная дверь не поддавалась, хотя и трещала, он продолжал отчаянные попытки вырваться на свободу. Полина, плача в голос, пыталась оттащить его от двери, пока он окончательно не расшибся. Крики с другой стороны прекратились, в дверь перестали ломиться. Владислав понял, что у него остались считанные секунды.
Полина что-то кричала ему, но он не мог ее расслышать из-за грохота сотрясающейся под его мощными ударами двери.
Наконец до его сознания долетело одно ее слово:
- Стой! Подожди!
Он обернулся к ней.
- Подожди же!
Полина пыталась оттащить его в сторону и добраться до двери.
Владислав недоуменно смотрел на нее. Он посторонился. Полина тут же всунула в замочную скважину ключ и повернула его. Один-единственный оборот… Дверь открылась…
Оказалось, что дверь выходила на боковой дворик. Владислав вновь схватил Полину за руку и дернул так резко, что она упала на ступеньках невысокого крыльца. Подвернувшуюся под ноги калитку Владислав снес одним пинком.
Полина поднялась и побежала вслед за ним. Через несколько секунд они оказались на старом кладбище.
