Традиция строительства и эксплуатации доходных домов в городах Европы и Америки продолжается до сих пор, в отличие от России, где после революции 1917 г. и национализации, большинство квартир превратилось в коммуналки. 20 августа 1918 г. Президиум ВЦИК издал декрет «Об отмене частной собственности на недвижимости в городах». Как легко догадаться, русский термин «коммуналка» происходит от слова «коммуна», причем к единице административного деления во Франции оно имеет очень отдаленное отношение.
Начиная с 1918 г., рабочие семьи переселялись в бывшие доходные дома и частные особняки «уплотняемой» буржуазии, причем в 1918-1921 гг. жилище предоставлялось в бесплатное пользование. Но и содержание домов легло на плечи самих жильцов, которым пришлось организовываться в самоуправляемые структуры – коммуны. Они создавали такие домовые коммунальные учреждения, как общие кухни-столовые, детские сады, ясли, красные уголки, библиотеки-читальни, прачечные и т. д. Управление осуществляли домовые комитеты – домкомы.
«Учти, Егоровна, если будешь жечь паркет в печке, всех выселю». Этих слов председателя домкома Швондера в булгаковском первоисточнике нет. Но они вполне правдоподобно иллюстрируют атмосферу послереволюционного коммунального бытия и полномочия исполнительного органа коммуны – домкома.
Коммунальная квартира очень скоро (к середине 1920-х) растеряла дух пролетарского коллективизма, и превратилась в традиционную русскую общину, где каждая семья жила сама по себе, а вопросы, связанные с правилами поведения, пользованием ресурсами (вода, газ, электричество), общением с «внешним миром» (жилконторой), решались на основе обсуждения всеми жильцами. Кстати, вопрос о порке Васисуалия Лоханкина в «Вороньей слободке» (И.Ильф, Е.Петров. «Золотой теленок». 1931) был решен именно так – общим собранием жильцов. Происходили эти собрания обычно на общей кухне, но и коридор также годился в качестве места сбора жильцов. Коммуналка породила и аналог деревенского старосты - квартирного уполномоченного, или ответственного квартиросъемщика, т. е. выбранного соседями жильца, исполняющего обязанности по контролю за соблюдением правил общежития, своевременной оплатой жилья и коммунальных услуг, а также осуществляющего официальное представительство квартиры перед жилконторой и наоборот, доводящего распоряжения жилконторы до жильцов.
Довольно быстро выяснилось, что старые типы бывших доходных домов не соответствуют новым формам быта. Решение этого противоречия виделось в проектировании и строительстве специально разработанных новых типов жилого дома (с общественными помещениями). В 1926 г. Моссовет провел всесоюзный конкурс на проект дома-коммуны. К этому времени градус обобществления всего на свете несколько снизился, да и дома-коммуны постепенно стали уступать место домам жилищных кооперативов. Строительство таких домов развернулось во второй половине 20-х гг.
Такие дома, наряду с жилыми ячейками (квартиры для семей, комнаты для одиночек), включали и коммунально-общественные помещения. Таков жилой дом кооператива «Дукстрой», построенный в Москве в 1927-28 гг. (архитектор А.Фуфаев). Необходимость соединения многочисленных жилых помещений с обособленными бытовыми (душевыми, прачечными) и общественными (читальнями, красными уголками) помещениями, потребовало применение планировочных решений, основанных на коридорах.
Степень обобществления быта в каждом строящемся доме определялась наличием или отсутствием в жилой ячейке (квартире, комнате) кухни, или хотя бы кухонного уголка, и ванной (душевой кабины), и закладывалась на стадии проектирования. Однако проект, базирующийся на «передовых» взглядах на развитие общества, не всегда совпадал с традиционными семейными ценностями.
В 1928-32 гг. по проекту Моисея Гинзбурга был построен Дом Наркомфина в Москве на Новинском бульваре. Как метко было сказано автором проекта «Анатомия комнаты» Марией Сарычевой (Цифровой журнал «Манхэттен»):
«Это не совсем дом-коммуна, где все жители живут одним социалистическим организмом и в свободное от производства времени строят новый мир, это «дом переходного типа», где еще сохранена семейная структура. Но жители «оценят удобства общественного обслуживания и постепенно перейдут к новому бытовому укладу».
Дом Наркомфина задумывался, как жилое пространство, в котором советский человек, даже в свободное от работы время, будет находиться в коллективе, и под его благотворным влиянием постепенно будет превращаться в человека коммунистического общества. В жилых ячейках сохранялись минимальные бытовые функции (плиты, раковины, туалеты), а коммунально-общественные - ясли, детский сад, фабрика-кухня, прачечные, спортзал, библиотека, - были собраны в отдельном бытовом блоке, отделенном от жилого надземным переходом. Все квартиры выходили в общий коридор здания, где жильцы могли собираться, общаться, читать и играть в шахматы.
«Особую роль играет коридор — светлый, по замыслу архитектора он должен был стать горизонтальной артерией, стимулирующей общение жильцов ячеек». М.Сарычева. «Анатомия комнаты».
Однако, несмотря на все усилия сторонников коммунистической идеи, новый человек не торопился вылупляться из мещанина. Женщины (да и мужчины) не готовы были освободиться от «цепей домашнего рабства». В Доме Наркомфина жители готовили еду у себя в ячейках, или брали готовые блюда из столовой и уносили к себе домой. Уже в середине 1930-х гг. бытовой блок перестал работать и был переоборудован в кладовки.
«Реальные процессы формирования быта свидетельствовали, что семья оказалась устойчивой первичной ячейкой общества. Бытовая коммуна (потребительский коллектив), основанная на полном добровольном самообслуживании ее членов, оказалась утопией, так как она не учитывала реальные экономические отношения людей при социализме («от каждого по способностям, каждому — по труду») и как структурная единица общества не получила развития. Не получил широкого распространения и переходной тип коммунального дома, так как не оправдались надежды на быстрое вытеснение из пределов жилой ячейки бо́льшей части бытовых процессов». «Всеобщая история архитектуры. Том 12 (первая книга). Архитектура СССР». Под редакцией Н. В. Баранова (ответственный редактор), Н. П. Былинкина, А. В. Иконникова, Л. И. Кирилловой, Г. М. Орлова, Б. Р. Рубаненко, Ю. Ю. Савицкого, И. Е. Рожина, Ю. С. Яралова (зам. отв. редактора). Глава I. «1917—1932 гг. Архитектура жилых зданий». С. О. Хан-Магомедов, 1975.
Но кое-что полезное для нашего исследования мы смогли почерпнуть из опыта домов-коммун – обнаружилась новая, ранее не встречавшаяся функция коридора – место общения и единения под влиянием общей идеи жителей - членов коллектива. Безусловно, общение между соседями в коридорах рабочих казарм и на «галдарейках» всегда присутствовало, но только в домах-коммунах впервые коридор из чисто технического средства транзита, распределения и коммуникации превращается в элемент идеологического воздействия и воспитания, предусматриваемый еще на стадии проектирования.
Двадцатый век с его бурными социальными процессами, войнами, небывалым развитием гуманистических идей, появлением новых технологий, не мог не породить новых принципов в мировой архитектуре. Главный из них очевиден, хотя и не всегда декларируется именно так: «Сделать человека счастливым». Еще со времен выхода в 1602 г. утопии «Город Солнца» Таммазо Кампанелла, архитекторы пытались создать вокруг человека пространство, в котором ему было бы комфортно не только физически, но и духовно. Конечно, время от времени приходилось строить тюрьмы и казармы, но надо же как-то зарабатывать на пропитание. Но уж если заказчик давал возможность архитектору творить по его собственному разумению, то результаты были впечатляющими.
В Советской России был короткий (15-20 лет) период, во время которого архитекторы, не сдерживаемые идеологическими рамками и диктатом заказчика, создали ряд выдающихся сооружений в духе авангарда и конструктивизма. В одной только Москве их более 200. Помимо домов-коммун, это были фабрики-кухни, рабочие клубы, здания госучреждений. Уровень мастерства социалистических зодчих не уступал мировому уровню, а зачастую превосходил его. Хотя, что такое «мировой уровень»? «А судьи кто?» Во всяком случае, ездили друг к другу и учились друг у друга все. И так, наверное, и должно быть.
«В 1950-х годах Ле Корбюзье создает в Марселе проект многоквартирного дома под названием «Жилая единица», где жильцы могут вместе ходить за покупками и заниматься спортом, причём коммунальные службы расположены на крыше: детский сад, прачечная, бассейн и даже беговая дорожка. Дом состоит из двухуровневых квартир, входы в которые были из общего коридора. Идею двухуровневых квартир Ле Корбюзье позаимствовал у русских конструктивистов и их проектов домов-коммун, только в «Жилой единице» квартиры больше и просторнее, и каждая квартира имеет лоджии. Создавая «город внутри города», Ле Корбюзье проектирует внутри дома, в самом его центре, «внутреннюю улицу» — два этажа торговых коридоров, в которых были различные магазины, прачечная, парикмахерские, рестораны, кинотеатр и даже небольшая гостиница. На данный момент в доме живут счастливые и гордые жители, а на крыше недавно ещё и открыли музей современного искусства». М.Сарычева. «Анатомия комнаты».
ОГО! Торговые коридоры в жилом здании! Нам встречались торговые коридоры в превращенных в дикие рынки вьетнамских общежитиях, где торговцы торгуют там же, где и живут. У Ле Корбюзье эти две функции четко разделены – на одних этажах живут, на других торгуют, причем торговцы и жильцы - это разные люди. Очевидно, также, что эти торговые коридоры - не магазинчики в первом этаже, и не торговые пассажи – те находятся в специализированных зданиях, и уж, конечно, это не ряды ларьков в московских подземных переходах (хотя и похожи). Пожалуй, самая близкая аналогия – торговые галереи в курортных гостиницах и на круизных лайнерах.
Кстати, вот где еще есть коридоры – но здесь все просто: каюты по обеим сторонам. Оказывается, коридоры все-таки бывают и не в зданиях! Хотя лайнер отличается от обычной гостиницы только возможностью перемещаться по воде.
Выделение специализированных коммунально-бытовых и общественно-культурных помещений до сих пор широко применяется по всему миру в студенческих общежитиях. И соединяются они с жилыми ячейками (комнатами) коридорами или галереями. Такое вот наследство от советских домов-коммун. Ну а в многоквартирных домах практически полный отказ от внутридомовых помещений коммунально-бытового назначения в пользу внутрирайонных структур – детских яслей и садов, прачечных, фабрик-кухонь - произошел к концу 30-х годов.
Обеспечить жильем в домах-коммунах всех трудящихся, конечно, было невозможно. Поэтому, где это позволяло состояние несущих конструкций, «коммунизированные» доходные дома надстраивали, иногда на три этажа, а иногда и на пять. Как правило, планировки надстроенных этажей повторяли планировки нижних, то есть, коммуналки клонировались.
Немного отвлечемся и из СССР 30-х переместимся в Японию, причем современную. А Вы знали, что в Японии есть коммуналки? Называются «шерхаус».
«В твоём личном пользовании — только твоя комната, а ванная, туалет и кухня — общие. Туалетов и душевых несколько, они делятся на мужские и женские, а кухня одна. Для общих территорий составляется график уборки. Шерхауз — вариант очень распространённый. Им часто пользуются иностранцы, потому что снять жильё в Японии, будучи иностранцем, трудно — хозяева не соглашаются. Их можно понять: не каждый знает и хочет соблюдать японские правила. Например, нельзя шуметь, это в принципе неприемлемо. И если русские могут вести себя тихо, то египтяне или китайцы — вряд ли. Нельзя готовить еду, которая будет пахнуть на весь дом. Нельзя заводить животных, курить. Каждый дом по-своему ограничивает свободу и охраняет комфорт других жильцов». Екатерина Кобзарь. Сайт Knowrealty.ru.
Если не заострять внимание на количестве туалетов и душевых, вполне себе наша родная коммуналка. Да и правила схожи. Вот только соблюдать их у нас получается плохо. Да и то сказать: что мы, японцы, что ли?
В Советском Союзе в течение длительного времени проживание в отдельной квартире было доступно только представителям привилегированных слоев советского общества – крупным ученым, военачальникам, народным артистам, государственным деятелям, передовикам производства - стахановцам.
Дома для советской элиты строились по проверенным временем принципам классического доходного дома – есть пространство семейное (словосочетание «частная жизнь» было под запретом), а есть отдельное пространство для обслуги (слово «прислуга» тоже исключалось): кухня, «черная лестница», иногда – комната для «помощниц по хозяйству». Существует легенда, что в знаменитом «Доме на набережной», построенном в 1931 г., «черная лестница», помимо хозяйственных функций, служила также для «изъятия» компетентными органами того или иного партийного функционера. Такое мероприятие не должно было привлекать внимание и проводилось обычно ночью. Для этой цели один комплект ключей от "черного входа" передавался в НКВД при сдаче очередного подъезда под заселение.
Многоквартирные дома, как правило, сооружались по индивидуальным проектам, хотя повторное применение проектов также практиковалось. Принципиально планировки квартир не менялись, не смотря на то, сколько туда заселялось семей – одна или пять. За обеспечение перемещения по квартире и за обеспечение приватности по-прежнему отвечал коридор. Примыкающие к нему комнаты могли быть изолированными, а могли и сообщаться друг с другом. Типичным признаком квартир 1930-50 гг. (т.н. «сталинок») стал Г-образный коридор. БОльшая часть коридора, как правило, обеспечивает связь с основными жилыми комнатами, а меньшая - связь с кухней, санузлом, кладовкой. Иногда место большого коридора занимает прихожая или холл, но маленький («хозяйственный») коридор почти всегда присутствует.
В течение XX в. специализация комнат в советских квартирах все более и более обеспечивалась за счет коридора. В коммунальных квартирах коридор обеспечивал обособление семейного пространства, в отдельных квартирах – личного пространства для каждого члена семьи. Конечно, не для всех домочадцев удавалось выделить отдельные комнаты, но к этому стремились.
Как известно, в советские времена обзавестись собственным (принадлежащим собственнику) жильем удавалось единицам, которые могли вступить в жилищно-строительный кооператив. Как правило, это были специалисты, которые работали длительное время за границей, высокооплачиваемые работники, артисты. При покупке квартиры в ЖСК, другие возможности получить отдельное жилье исключались.
Прочие советские граждане имели шансы получить квартиру (не в собственность), отстояв длительное время (многие годы и даже десятилетия) в очереди, которые формировались по месту работы или проживания (для тех, кто имел льготы - ветераны, инвалиды, сироты,- были свои очереди). При принятии решения о предоставлении квартиры очереднику, учитывался ряд факторов, в частности, отдельные комнаты предоставлялись разнополым членам семьи, родителям и детям, а также членам семьи, имеющим заболевания, которые требуют изоляции.
Существует некая общая неофициальная формула для расчета минимального количества комнат в квартире:
N = n + 1, где n - количество членов семьи.
Мне не удалось выяснить, кем впервые была выведена эта формула, но я вполне с ней согласен. При таком подходе у каждого члена семьи есть свое личное пространство, и есть семейное пространство, где они могут собраться вместе. Ну а объединяются изолированные комнаты при помощи испытанных инструментов: коридоров, холлов, общих комнат (анфилад). К сожалению, ни во времена СССР, ни в нынешней России, нормы предоставления жилья очередникам не имели с приведенной формулой ничего общего.
Во все времена существования СССР, государство было вынуждено решать задачи обеспечения жильем трудящихся. Особенно остро стоял жилищный вопрос «на стройках пятилеток», т.е. там, где создавалась индустриальная база страны. Зачастую эта база создавалась в неосвоенных, малообжитых местах, где отсутствовал самый важный ресурс - рабочая сила. Привлечь ее можно было тремя основными способами: пробудить энтузиазм (агитацией за светлое коммунистическое будущее), воздействовать экономическими методами (высокая оплата труда, соцпакет, комфортное жилье), ну или применить принуждение.
Принудительные методы не являются предметом нашего рассмотрения, тем более, что организованный труд заключенных и ссыльнопоселенцев не предусматривал их проживание в помещениях с коридорами, а все больше - в бараках с проходами между рядами деревянных нар.
Энтузиазм - штука хорошая, но не вечная. Максимум, на что могли рассчитывать строители нового мира – общежитие или семейная комната в почти таком же бараке, только двухэтажном. Многочисленные деревянные бараки до сих пор стоят по всей России, и в них живут люди. Кто бы мог подумать, что бараки тоже родом из-за границы (от французского baraque – «лачуга»). Жилое пространство в бараке организовано на базе коридора и практически повторяет принцип устройства семейной казармы.
«Через
четыре
года
здесь
будет
город-сад!»
В.В.Маяковский. «Рассказ Хренова о Кузнецкстрое и о людях Кузнецка», 1929.
Четыре года просидеть под телегой, пока не будет построен «город-сад»?! Были, конечно, и такие энтузиасты, но все-таки обычные люди хотят иметь нормальное жилье. Пришлось налаживать массовое жилищное строительство.
«Наряду с Москвой, Ленинградом, Баку, Иваново-Вознесенском и другими сложившимися еще до революции крупными промышленными центрами, все нарастающими темпами строятся жилые комплексы для рабочих вблизи вновь сооружавшихся промышленных гигантов первой пятилетки - при Харьковском и Сталинградском тракторных заводах, при автозаводе в г. Горьком». «Всеобщая история архитектуры. Том 12 (первая книга). Архитектура СССР». Под редакцией Н. В. Баранова (ответственный редактор), Н. П. Былинкина, А. В. Иконникова, Л. И. Кирилловой, Г. М. Орлова, Б. Р. Рубаненко, Ю. Ю. Савицкого, И. Е. Рожина, Ю. С. Яралова (зам. отв. редактора). Глава I. «1917—1932 гг. Архитектура жилых зданий». С. О. Хан-Магомедов, 1975.
Чтобы строить новое жилье для рабочих, которые будут работать на новых заводах, нужно привлечь рабочих-строителей, которым тоже надо где-то жить. Напоминает сказку про белого бычка. Выйти из положения предполагалось за счет максимальной индустриализации производства жилья, а именно - выпуска на заводах готовых элементов зданий и их сборки на стройплощадке в короткие сроки с помощью подъемного оборудования. К сожалению, из подъемного оборудования в те времена, в основном, были лишь легкие краны. Поэтому готовые элементы здания приходилось ограничивать по весу, а здания - по этажности (как правило, не более трех этажей).
Типовые квартиры имели две или три изолированные комнаты, полноценную кухню, раздельный санузел с ванной. Коридора в квартире не было, вместо него была небольшая прихожая. Зато коридор был на этаже, и он соединял несколько лестничных клеток. Интересно, что в планировке явственно прослеживается влияние европейского опыта массовой застройки. Это и не удивительно, ведь в разработке проектов соцгородов принимали участие немецкие архитекторы, которые массово приезжали работать в СССР на фоне разыгравшегося в 1929 г. мирового кризиса.
Правда, здесь им пришлось столкнуться с суровой социалистической реальностью. Разработчики немецкого «минимального жилища» предлагали оптимальную планировку семейной квартиры с не менее чем тремя комнатами и обязательными раздельными спальнями для родителей и детей, причем общая комната в качестве спальни не должна использоваться. А советские руководители не могли позволить селить рабочие семьи в отдельные квартиры. Дефицит жилья вынуждал осуществлять покомнатное заселение квартир. Мало того, в домах с внутренним коридором, экономные заказчики потребовали от проектировщиков отказаться от двух из пяти лестничных клеток на этаже, и втиснуть туда дополнительные «жилые ячейки».
Евгения Конышева из Южно-Уральского государственного университета (Челябинск) в статье «Солнце, воздух, и дом для всех? Европейский опыт массового жилищного строительства и его советские вариации в годы первых пятилеток» как раз об этом:
«Речь шла о сложившемся в СССР приоритете многоэтажного (4–5 этажей) и многокомнатного (3–4 комнаты) строительства. Определяющую роль в советской жилищной практике играл «коэффициент экономичности», который повышался в многокомнатном жилище в сравнении с 1–2-х комнатными квартирами – норма жилой площади здесь была выше в соотношении с площадью вспомогательных помещений (кухни, ванной, уборной). Этот же подход определил в СССР и приоритет многоквартирных (4–6) секций, поскольку двухквартирный тип был «неэкономичен» с точки зрения использования лестницы».