Афины. 11-ое Таргелиона. Год архонта-эпонима Кратета (433 г. до н.э.)
Сквозь закрытые ставни пробивались солнечные лучи, пронизывая темную комнату. Несколько лучиков упали на теплое покрывало, в которое куталась Пандора. Она лежала, прислушиваясь к голосам, идущим снизу. Вставать или еще понежиться в кровати?
Девушка высунула руку из-под одеяла и повела ладонь сквозь натянутые солнечные нити, словно ведя ткацкий челнок. Выхваченные светом пылинки закружились в веселом танце. Так, наверное, и прядут Мойры бесконечную пряжу судеб. Девушка вздрогнула от острого воспоминания. Такое же летнее солнечное утро. На акрополе еще царит тишина, но строгая Лисимаха уже будит девочек-послушниц. Да, у строгой жрицы невозможно было выспаться вдоволь. Тогда это казалось мучением. А сейчас… Пандоре вдруг показалось, что она бы отдала все на свете, лишь бы снова стать десятилетней девочкой. Сидеть у ткацкого станка, неторопливо водя челноком, и слушать бесконечные волшебные сказки, которые так завораживающе рассказывала жрица Афины.
Прохладный воздух постепенно наполнялся повседневными запахами и звуками. Сдобный аромат свежих лепешек, стук посуды, плеск воды – обычная утренняя суета. Послышался голос отца, раздающего указания слугам. Пандора прислушалась. Почему же такая суматоха? Кажется, отец собрался в Пирей. Вчера он говорил, что нужно посетить пару купцов и приглядеть нового слугу в мастерские.
Пандора села на кровати и затаила дыхание. Точно! Вот слышны напутствия Ифгении. Она собирает узелок с едой в дорогу отцу. Раздались последние жалобные причитания Тимокла. Протяжно скрипнула и громыхнула тяжелая дверь. Наконец наступила тишина.
Отец вернется лишь к вечеру. Вот шанс, которого она ждала столько дней! Пандора тихо опустила босые ноги на пол и поджала пальцы. Прохладно. Завернувшись в одеяло, девушка осторожно встала и бесшумно подошла к двери. Все тихо. Пока Ифгения думает, что она спит, все в доме будут ходить на цыпочках. Идти или нет? Пандора заметила, что ее бьет дрожь. Как в ту ночь на аррефории. Как трудно было сделать первый шаг по ночной тропе… И сейчас нужно сделать такой шаг.
А что если отец узнает? Как объяснить, что вопреки всем обычаям благородная девушка из приличной семьи одна пошла в город? Отец никогда ей этого не простит. Нельзя, чтобы он узнал об этом. Ее пронзил укол стыда и раскаяния. Тогда она умрет от позора! Но будто неведомая сила влекла ее туда, на акрополь, в священный Аррефорион, к мудрой Лисимахе, которая всегда все понимала. Только она подскажет и даст совет. О боги! Если бы мама была жива…
Стараясь не шуметь, Пандора быстро накинула тонкий желтый хитон, собрала волосы в пучок и завязала сандалии. Конечно, так идти нельзя. Она задумчиво рассматривала свой голубой пеплос, разложив его на кровати. Нет. Он слишком хорош. Одинокая девушка в такой одежде, даже спрятав лицо, привлечет ненужное внимание. Ей нужно что-нибудь старое, невзрачное и тяжелое. Может, спросить у Ифгении? Пандора вздохнула. Без помощи старой ключницы все равно не обойтись, но хоть с этим она постарается справиться сама.
Взгляд Пандоры упал на тяжелый сундук в углу. Давно она не открывала его. Девушка подошла к сундуку, встала на колени и взялась за тяжелую крышку. Легкий скрип словно предвещал встречу с тайной. На Пандору пахнуло пылью и тонким, давно растворившимся в памяти ароматом. Девушка стала осторожно доставать из сундука вещи и раскладывать их на полу.
А вот и он. Старый, выцветший, обветшалый и полинявший пеплос из грубой шерстяной ткани. Вместе с большим и таким же плотным и грубым платком – диплаксом. Закутавшись в них, можно остаться неузнанной и незаметной. Пандора аккуратно развернула диплакс и накинула его на плечи. Тепло. Ее коснулся легкий фиалковый аромат. Девушка прижала грубую ткань к щеке и глубоко вдохнула. Может, это запах мамы? Столько лет прошло... Мог ли он сохраниться? Ей очень хотелось верить в это.
Несколько минут Пандора сидела неподвижно, купаясь в далеких расплывчатых воспоминаниях и мечтах. Наконец, она встала, аккуратно сложила одежду и открыла дверь.
Ифгения словно ждала ее появления:
– Доброе утро, моя госпожа! Что же ты меня не кликнула? Я бы помогла!
– Помоги мне умыться.
Ифгения крикнула Антимоне, чтобы та накрыла на стол, и пошла за теплой водой. Пандора вышла во двор.
Вскоре перед девушкой стоял завтрак: килик с разбавленным вином, козий сыр, маслины, горсть сушеных фиг и несколько теплых пшеничных лепешек, запах которых давно дразнил ее.
– Кушай на здоровье, госпожа!
– Спасибо, Ифгения.
Девушка шепнула короткую благодарность Гестии. Плеснула богине вина и отщипнула несколько крошек от лепешки. Затем откусила небольшой кусочек и улыбнулась служанке.
Ключница засуетилась:
– Как сыр? Не слишком соленый?
Пандора неопределенно пожала плечами.
– Отец уже ушел?
– Да, милая. Совсем недавно. И Тимокл с ним. Они в Пирей пошли.
– Поздно вернутся?
– Ох, молю Зевса, чтобы засветло обернулись.
Пандора на мгновение зажмурилась и наконец решилась:
– Ифгения, послушай… Я… к Гиппарете схожу.
– Ох, госпожа… Негоже, когда хозяина нет, из дому выходить.
– Ифгения! Гиппарета живет в соседнем доме! Я постоянно к ней хожу. Ты же знаешь! Мне… – Пандора замялась. – Мне нужно ей кое-что показать. Я сейчас один пеплос тку. Никак не могу решить, какую кайму сделать.
Старая ключница бросила на девушку цепкий взгляд и отвернулась.
– Воля твоя, госпожа. Не засиживайся долго.
– Меня Антимона проводит! Ты не беспокойся. Когда домой соберусь, пришлю служанку, чтобы меня встретили.
– Хорошо, госпожа. Но лучше тебе домой вернуться раньше хозяина.
– Конечно. Зачем отца беспокоить?
Быстро закончив завтрак, Пандора сбегала наверх. Накинула голубой пеплос, взяла сверток с плащом и спустилась во двор. Раскрасневшаяся от жара печи Антимона уже ждала ее во дворе, вытирая наспех вымытые руки. От нее вкусно пахло горячим хлебом.
– Пошли! – решительно сказала Пандора, закутываясь в пеплос.
Ифгения с легким неодобрением смотрела им вслед. Потом вздохнула, шепнула что-то, обращенное к богам, и покачала головой.
2
Затаив дыхание, Пандора медленно поднималась по широкой мраморной лестнице. По пути на акрополь она вздрагивала от каждого брошенного на нее взгляда, шарахалась от каждого встречного. Но сейчас все волнения вылетели у девушки из головы. Ее захватили восторг и благоговение. С пропилей совсем недавно сняли строительные леса, и ей еще не доводилось видеть их во всем строгом великолепии. Несколько лет назад, когда она была послушницей в Аррефорионе, строительство пропилей только-только начиналось. Кругом были пыль, грязь и слышалась постоянная ругань рабочих.
Пандора вспомнила, как каждое утро они вместе с Гиппаретой выбегали во двор Аррефориона и глазели на всю эту рабочую суету, рисуя в нетерпеливом детском воображении картины торжественного шествия, несущего дары богине. А они во главе процессии, и все вокруг стоят и восхищаются их красотой и благочестием. Каждое утро девочкам казалось, что еще чуть-чуть – и все будет готово. В детстве всегда все кажется быстро и легко.
Пандора подошла к ограде, отделяющей оживленный акрополь от тихого дворика, в котором девочки послушницы служили богине, и осторожно постучала. Отворилась калитка, и старая рабыня-привратница сурово посмотрела на девушку. Здесь не любили незваных гостей.
– Хайре! Благословит тебя совоокая Богиня, – прошептала Пандора и чуть приподняла диплакс, позволив рабыне рассмотреть свое лицо.
Глаза привратницы подобрели. Она узнала девушку. Для всех, кто когда-либо нес послушание в этих стенах, вход в святилище всегда был открыт.
Скрипнула калитка, и Пандора будто окунулась в тишину, покой и благодать, так памятные ей. Вдоль ограды пышно цвела мальва, наполняя маленький дворик фиолетовыми брызгами ярких красок. Повинуясь полузабытому ритуалу, девушка сделала шаг в сторону, коснулась небольшого алтаря и склонила голову, шепча благодарность богине. Затем сорвала бутон с куста и положила его на алтарь. Все было в точности как во снах, мучавших ее в последнее время.
– Проходи, дочка, – привратница приветливо махнула рукой и села на скамеечку возле калитки.
Осторожно, словно крадучись, Пандора поднялась по ступенькам и вошла в прохладную тень храмового зала. Ее сердце заныло от нахлынувших воспоминаний. Две девочки, сонно сидящие за ткацкими станками, увидев гостью, бросили челноки и вскочили.
– Так, девушки! Вы уже закончили работу? Кто вам позволил остановиться? – раздался за спиной Пандоры строгий голос.
Послушницы вздрогнули, быстро сели на клисмосы и схватились за челноки. Пандора с трудом подавила невольный порыв присоединиться к ним.
Она обернулась. Сзади стояла жрица Афины Лисимаха и строго смотрела на девочек, но на лице ее гуляла легкая улыбка.
Пандора сняла с головы диплакс и преклонила колени перед жрицей.
– Хайре, госпожа! Благослови меня.
Лисимаха нежно улыбнулась, шепнула посвящение богине и прикоснулась сухими холодными губами к горячему лбу гостьи.
– Здравствуй, Пандора! Давно я тебя не видела.
Жрица протянула к ней руки, помогая подняться, затем сделала шаг назад, разглядывая девушку.
– Как ты подросла! Хвала Киприде! – Лисимаха с явным удовольствием и одобрением смотрела на Пандору. – Я всегда знала, что ты вырастешь красавицей. Но сейчас… У меня просто нет слов! Девочка моя, ты прекрасна!
Щеки Пандоры залило румянцем. Она спрятала глаза, на мгновение позабыв обо всем от смущения.
– Ну, ну. Не переживай. Тебе не нужно стесняться своей красоты. Боги награждают достойных… – улыбку Лисимахи вдруг сменила маска суровой серьезности. Она испытующе посмотрела на девушку. – Надеюсь, ты была благоразумна?
– Да, госпожа.
— Значит, все хорошо. Идем, расскажешь мне, что привело тебя в святилище.
Лисимаха провела Пандору в свои покои, посадила на высокий клисмос в углу, села рядом и выжидающе посмотрела на девушку.
Мысли Пандоры перепутались. Все вылетело из головы. Но Лисимаха терпеливо ждала.
– Я… Мне кажется… Я думаю… что хочу служить богине.
– Стать жрицей?
– Да, госпожа!
Лисимаха тяжело вздохнула и вопросительно глянула на Пандору.
– Жрицы богини от многого должны отказаться: от мужа, дома, родных и, главное, детей. Ты готова на такую жертву?
– Госпожа, этот храм – мой дом! Последние месяцы мне часто снится, что я опять стала маленькой девочкой. Что я сижу здесь, с тобой и тку наряд для богини. Дома я чувствую себя чужой. Я не могу ни с кем поговорить. Отец все время занят… И ему не интересно слушать меня…
– Ты уже совсем взрослая. Ты скоро выйдешь замуж. У тебя будет свой дом!
– У отца нет сыновей. Лишь я одна… Дома все шепчутся, что меня отдадут за дядю Анита, чтобы все мое приданое осталось в семье. Я видела его на похоронах тети. Он отвратительный и мерзкий! А еще он жадный и злой. Я не хочу!.. – Пандора зарыдала.
Жрица нежно обняла девушку и стала поглаживать ее плечи тонкими морщинистыми руками.
– Вспомни, что сказал муж Андромахе, отправляясь на последнюю битву:
Судьбы, как я мню, не избег ни один земнородный
Муж, ни отважный, ни робкий, уж если на свет он родился.
Лисимаха снова испытующе посмотрела на Пандору.
У девушки перехватило дыхание. Ледяной холод побежал по спине, но губы сами шептали продолжение:
– Шествуй, любезная, в дом, озаботься своими делами;
Тканьем, пряжей займися, приказывай слугам домашним
Дело свое исправлять.
– Да, милая, – повторила жрица. – Судьбы избежать невозможно.
– Тогда я хочу знать свою судьбу!
– Хорошо, – Лисимаха встала и торжественно подняла руки. – Мы спросим богиню.
Они вышли на улицу, чтобы совершить обряд омовения: очистить душу и тело перед обращением к божеству. В который раз Пандора залюбовалась огромной статуей Афины. Ее золотой шлем пылал в лучах полуденного солнца, ослепляя ничтожных людей, как и должно ослеплять человека величие богини.
– Ты знаешь, – тихо молвила жрица, – рядом с Аррефорионом на месте спора снова начала расти священная олива.
Пандору охватил благочестивый восторг.
– Слава богам!
– Так что скоро из пепла будет восстановлен храм Афины и Посейдона. Кроме того, – продолжила Лисимаха, – в новом храме будет посвящение Царю Эрехтею и его дочерям…
Глаза Пандоры удивленно расширились, по спине побежали мурашки.
– Его дочерям? – тихо переспросила она.
– Да, всем его дочерям, которые принесли себя в жертву во имя нашего города. И Хтонии, и Прокриде, и… – Лисимаха сделала выразительную паузу. – Пандоре!
– Но ведь в жертву принесли лишь Хтонию... Пандора и Прокрида просто решили разделить участь сестры, убив себя? – прошептала девушка.
– Тем почетнее их выбор и их деяние, слава о котором осталась в веках! – голос Лисимахи торжественно звенел. – Ты понимаешь теперь, что значит быть благородной афинянкой? – жрица выжидающе смотрела на Пандору. – То немногое, что может сделать женщина, – это достойно умереть! Этого у нас никто не отнимет!
Пандора подавленно молчала, опустив глаза. Ее бил озноб.
Лисимаха снисходительно усмехнулась и потрепала девушку по волосам:
– Ничего. Придет время, и ты все поймешь. А сейчас пойдем к алтарю…
3
Выйдя из храма, Пандора увидела красное закатное небо над Саламином. У нее перехватило дыхание. Уже вечер! Вдруг отец вернулся из Пирея? Вдруг ее ищут? Конечно, Гиппарета постарается выгородить подругу, но нельзя терять время. О, быстроногий Гермес, помоги! Сердце оглушительно билось. Пандора едва сдерживалась, чтобы не броситься бежать.
Вскоре она очутилась у подножья акрополя. Теперь направо! Пандора спешила мимо купцов, запирающих свои лавки, мимо харчевен, распродающих остатки загустевшей чечевичной похлебки и остывших тушеных бобов.
Еще несколько мгновений, и пустеющая агора позади. Стих треск цикад и людской гомон. Улица пустела.
Пандора ускорила шаг. Вбежала в переулок и свернула за угол. Теперь она мчалась со всех ног.
Неожиданно из-за угла показалась серая фигура. Девушка инстинктивно выставила вперед руку. Прохожий попытался увернуться, но не успел. Толчок. Короткий вскрик. И Пандора очутилась на земле. Правая нога взорвалась острой болью.
– Госпожа, вы в порядке?
Резкий варварский говор заставил Пандору похолодеть. Услышав неуместное «вы», она невольно оглянулась и облегченно выдохнула. Нет. Рядом никого. Просто незнакомец плохо говорит по-гречески.
Варвар перехватил недоуменный взгляд Пандоры и, кажется, понял свою ошибку.
– Тебе помочь? – повторил он.
В его голосе звучали нотки участия, но это еще сильнее испугало девушку.
Она с тревогой рассматривала незнакомца. Босой. В старом неподшитом хитоне. Большой, грубый и опасный.
Заходящее солнце удлиняло и без того жуткие тени. Варвар сделал шаг к ней. Его тень прыгнула на девушку. Пандора сжалась. Не отрываясь, она следила за его движениями. Пандора замотала головой и махнула рукой, отгоняя варвара. Он неуверенно огляделся, с сомнением посмотрел на девушку, пожал плечами и отступил.
Пандора попыталась встать. Как больно! Она зажмурилась и прикусила губу. Оперлась о стену дома и осторожно выпрямилась. Потом оглянулась: варвар медленно спускался по переулку в сторону Дипилонских ворот. Пандора глубоко вдохнула и попыталась перенести вес на правую ногу. Резкая боль заставила ее вскрикнуть. Она снова упала на землю. Приподняв подол, хотела растереть распухающую лодыжку, но каждое прикосновение отдавалось болью в ступне.
«Как я дойду до дома! Что делать?»
У Пандоры перехватило дыхание. Сердце стучало в висках.
– Позволь я помогу тебе?
Девушка вскрикнула от неожиданности. Она не заметила, как варвар вернулся.
– Не бойся, госпожа.
Пандоре послышалось в голосе чужестранца не столько сожаление, сколько какое-то снисхождение. Она почувствовала, как к щекам приливает кровь. Ее глаза возмущенно сверкнули.
– Я ничего не боюсь! – звонко отчеканила девушка, хотя плечи ее дрожали. – Ты должен смотреть, куда идешь, и уступать дорогу кому следует, чурбан!
– Извини, госпожа! – варвар удивленно поднял брови.
Неожиданно Пандора осознала, что чужестранец, скорее всего, ожидал увидеть в подобной одежде бедную пожилую женщину, а не благородную девушку. Ее опять окатило волной страха и стыда.
– Позволь тебе помочь… благородная госпожа.
Пандора молчала. Она вдруг отчетливо поняла, что принять помощь варвара – единственный способ быстро добраться до дома Гиппареты. Там ей помогут, а подвернутая нога станет подходящим поводом для опоздания.
Она как можно плотнее закуталась в диплакс, так что рассмотреть ее лицо стало совершенно невозможно и обреченно кивнула варвару, мысленно взмолившись о защите Артемиде.
Чужестранец задумчиво смерил ее взглядом:
– Разреши, я донесу тебя?
– Нет! Не трогай меня!
Варвар вздохнул и слегка прищурился, склонил голову набок и прикусил губу.
– Может, мне сходить за помощью?
– Нет… Не надо никого звать!
Чужестранец снова вздохнул и присел на корточки рядом с девушкой.
– Ты позволишь, госпожа?
Пандора секунду колебалась. Затем осторожно вытянула ногу. Ее трясло.
– Не вижу ничего страшного. Думаю, нога не сломана. Мне кажется, это даже не… – варвар запнулся, подбирая подходящее слово. – Не поворот… подворот… выверт…
Девушка молчала. Она, не отрываясь, следила за пальцами с грязными ломаными ногтями, протянувшимися к ее ноге.
Варвар осторожно коснулся ее лодыжки.
– Здесь болит?
Пандора поморщилась:
– Не очень.
– Можно снять сандалию?
Она молча кивнула.
Несколько секунд чужестранец возился с тонким кожаным ремешком, стараясь не касаться ноги девушки. Наконец, сандалия упала на землю. Варвар еще раз осмотрел ногу, затем сжал ступню и слегка пошевелил.
– А так больно?
Пандора поморщилась, но боль оказалась терпимой.
Варвар аккуратно опустил ее ногу на землю и почесал подбородок. Пандора брезгливо смотрела на него сквозь небольшую щель диплакса. В голову лезли сплошные проклятия. Она и не подозревала, как много знает неприличных слов! «Ну что ты еще можешь сделать, чурбан неотесанный! Деревенщина! Болван!»
– Если плотно замотать стопу повязкой, ты сможешь осторожно ступать правой ногой. Я помогу тебе дойти до дома.
– Хорошо.
Чужеземец огляделся, затем с сомнением посмотрел на свою одежду.
– Я мог бы оторвать кусок ткани от своего хитона, но он совсем ветхий. Нужно что-то покрепче.
– Это подойдет? – Пандора показала варвару край своего диплакса.
Тот коснулся протянутой ткани и кивнул:
– Пожалуй, подойдет. Нужно оторвать несколько полос.
Пандора тяжело вздохнула и сняла широкую накидку, прятавшую лицо от чужих глаз.
– Делай что следует.
Чужестранец взял протянутый диплакс, но взгляд его был прикован к Пандоре. Она осторожно покосилась на него и заметила в глазах варвара удивление и восторг. Девушку опять бросило в дрожь от гнева и стыда. Как этот глупый осел смеет глазеть на нее! Но все же было в этом восторженном взгляде что-то греющее ее самолюбие. Поймав себя на этой мысли, она снова взмолилась Артемиде. Затем торопливо накинула край пеплоса на голову, пытаясь прикрыть лицо. Но он был слишком короток, и толку от него почти не было. Так ее могут узнать!
Она прошептала:
– Поспеши… пожалуйста.
Послышался треск разрываемой ткани.
– Позволь, госпожа... Сейчас… Постарайся оттянуть носок на себя… Вот так…
Пандора глубоко вдохнула, стиснула зубы и зажмурилась. Но ей почти не было больно. Ткань плотно стягивала лодыжку. Сразу стало легче.
– Готово! Попробуй встать? – варвар протянул ей руку.
Девушка мгновение помедлила, прежде чем принять протянутую ладонь. Потом выпрямилась и сделала осторожный шаг. К ее удивлению, острой боли не было. Нога продолжала ныть, и каждое движение отдавалось болью. Но эту боль можно было перетерпеть.
Чужестранец натянуто улыбнулся:
– Прости еще раз, госпожа. И позволь проводить тебя.
Мгновение девушка колебалась, но все же решилась принять помощь.
– Хорошо… Дай мне, пожалуйста, диплакс.
Варвар поднял с земли платок, встряхнул и протянул девушке.
Пандора торопливо закуталась в ткань, подогнув ее, чтобы оторванный край не слишком бросался в глаза.
4
Всю дорогу они молчали. Пандора сильно хромала, но старалась идти сама. Чужеземец шел рядом, готовый подхватить девушку.
Вскоре они подошли к заднему входу дома Гиппареты. Обычно им пользовались слуги, но через него можно было незаметно проскользнуть в гинекей. Пандора знала, что Гиппарета уже давно ждет ее.
– Это твой дом?
Пандора вздрогнула от неожиданного вопроса, брезгливо посмотрела на чужестранца и неопределенно мотнула головой. Затем осторожно толкнула дверь.
– Доброго вечера, госпожа.
Девушка облегченно вздохнула. Наконец-то этот варвар исчезнет. Век бы его не видеть!
Но что-то не позволило ей уйти молча.
Она взглянула на него последний раз и тихо пробормотала:
– Благодарю, – потом равнодушно отвернулась, шагнула внутрь и захлопнула за собой дверь.
Из коридора уже выглядывала встревоженная Гиппарета. Подруга спустилась в небольшой дворик, примыкавший к гинекею, и весь вечер ждала Пандору, прислушиваясь к каждому звуку.
– Почему ты так поздно? – ее взгляд скользнул на забинтованную стопу. – Всемогущие боги! Что случилось?
– Я подвернула ногу.
– Какой ужас! Эвридика!
Тут же появилась молодая рабыня. Гиппарета помогла Пандоре сесть и приказала служанке принести теплой воды, ткань и лечебный бальзам. Рабыня убежала. В этот момент во двор вышел незнакомый юноша и замер от удивления.
Пандора вздрогнула, поймав на себе его взгляд. Гиппарета ойкнула и покраснела. Юноша долго рассматривал окаменевших девушек, даже не пытаясь скрыть невольную улыбку.
Несмотря на всю неловкость ситуации, Пандора не могла заставить себя отвернуться. Юноша был красив. Длинные вьющиеся волосы, перехваченные золотым обручем. Тонкие губы. Пронзительные голубые глаза. Только руки казались чересчур изнеженными и мягкими. Наконец, юноша почтительно поклонился и скрылся в дверях, бросив на Пандору долгий прощальный взгляд.
Пандора вопросительно посмотрела на подругу.
Гиппарета неловко улыбнулась и прошептала:
— Это Алкивиад, сын Клиния, погибшего много лет назад. Его воспитывает сам Перикл!
– Да, я слышала о нем.
Девушки переглянулись.
– Отец часто приглашает его к нам на ужин…
Повисло неловкое молчание, но Гиппарета быстро пришла в себя:
– Как твоя нога, лучше?
Пандора попробовала пошевелить стопой и поморщилась:
– Попроси кого-нибудь сходить за моими слугами. Мне нужно домой!
– Да. Я пошлю Эвридику, как только она вернется. Болит?
– Уже не очень.
Гиппарета заботливо погладила Пандору по руке. Затем наклонилась ближе и шепотом спросила:
– Ты была у Лисимахи?
– Да.
– И что сказала богиня?
Пандора медлила. Ее снова охватил страх. Она безостановочно думала о словах жрицы по пути с акрополя. Но после падения все вылетело у нее из головы. И только сейчас девушка начала осознавать произошедшее. И чем больше она думала, тем страшнее ей становилось.
Гиппарета теребила ее пеплос:
– Ну! Что? Скажи мне!
– Богиня сказала… – голос Пандоры дрогнул. – Богиня сказала: «Судьба собьет тебя с ног».