Вчера — «леманские барки», сегодня — тримараны и катамараны
Читать Часть 1: Отчего чиновники затягивают международные конференции
Читать Часть 2: Последний променад императрицы
Мы продолжаем променад вдоль берега Женевского озера. И отчего бы не рассказать о само́м этом прославленном хранилище пресной воды?
Вы, наверное, заметили, что озеро я называю по-разному: то «Леманом», то «Женевским»?
У него действительно два имени — одно для «внутреннего пользования», другое — для «внешнего». Первое, по мнению учёных-лимнологов, то есть «озероведов», родилось ещё в докельтский период: lem означала «большая», an — «вода». Соответственно: «Большая вода», «Большое озеро». (Вполне справедливо: длина — 72, ширина до 13 километров, глубина достигает 310 метров, почти 90 миллиардов кубометров пресной воды, которая по нынешним временам обретает всё большую ценность.)
Одно из первых письменных упоминаний водоёма содержится в записках древнегреческого географа Страбона. Он придал греческое звучание уже существующему наименованию — Lemanne limne. Последнее слово по-гречески означает «озеро». Уже то наименование, впоследствии офранцуженное и ставшее lac Leman — «озеро Леман», было тавтологично и могло быть переведено как «озеро «Озеро».
Разумеется, самое изящное объяснение содержится в легенде. Согласно ей, сын царя Трои Парис не только устроил первый в истории конкурс красоты, не только похитил прекрасную Елену, но и фактически основал Гельвецию — Швейцарию.
Именно там, у подножия Альп, на берегу большого озера и пришлось искать прибежище его сыну, когда вследствие папашиных эскапад разразилась война, превратившая Трою в руины. Наверняка на слуху строчки Владимира Семеновича:
Долго Троя в положении осадном
Оставалась неприступною твердыней,
Но троянцы не поверили Кассандре, —
Троя, может быть, стояла б и поныне.
Без умолку безумная девица
Кричала: «Ясно вижу Трою, павшей в прах!»
Но ясновидцев — впрочем, как и очевидцев —
Во все века сжигали люди на кострах.
Итак, отпрыска Париса звали Леманус. В его-то честь — несмотря на дурную репутацию его родителя — и огромный водоём окрестили так же: мол, сын за отца не ответчик.
В разные исторические периоды, в зависимости от экономических и иных обстоятельств, озеро именовали также Лозаннским и Женевским.
Так, древнеримские картографы во II веке упоминали lacus Lausonius. Их коллеги из Константинополя два века спустя помечали на своих картах Lacus Losanete. В средние века озеро вообще как бы закреплялось за Лозанной, игравшей тогда заметную экономическую и политическую роль — как место пребывания епископа. Именно на берегу lac de Losane король Артур, ведя войска на Рим, выдержал тяжёлый бой.
В связи с захватом Берном кантона, где размещалась Лозанна, утратой её статуса и параллельным выдвижением на первые роли Женевы, начиная с XVI века водоём всё чаще ассоциируется именно с последней. Тогда, во избежание путаницы, начинают иногда употреблять все три его имени («озеро Леман, также именуемое Лозаннским и Женевским»).
К концу XVIII века соперничают уже только два имени — «Леман» и «Женевское озеро». Первое предпочитают поэты, обращающиеся в своих творениях к античным временам.
К ним примкнул и видный авторитет — лимнолог Ф. Фогель. Он считал, что, хотя, будучи связанным с местами обитания людей, неотъемлемое от их жизнедеятельности и истории, озеро может, конечно, носить имя города на его берегах, все же предпочтительнее, чтобы оно имело собственное название, поскольку являет собой географическую единицу и обладает своей неповторимой биографией.
Итак, на протяжении тысячелетий — «Леман», название и сегодня по большей части предпочитаемое французами и жителями франкофонной части Швейцарии. В течение 15 веков это было «Лозаннское озеро», что находит подтверждение лишь в книгах и на картах тех времен. Четыре столетия назад появилось «Женевское озеро», название, привычное уху россиянина.
Как и любой крупный водоём, озеро издревле влекло к себе людей: неисчерпаемые запасы питьевой воды и пищи — рыба и водоплавающая птица, дичь и звери в окружающих лесах. Пять с половиной тысяч лет назад тут появились первые поселенцы.
Стараясь обмануть своенравие озера, периодически вследствие тектонических процессов наступавшего на сушу, люди сооружали жилища на трёхметровых сваях, макеты которых вы видите в лимнологическом музее соседствующего с Женевой приозёрного города Ньона.
Вскоре здешние обитатели ощутили возможность устанавливать торговые связи с другими поселениями, до которых можно было добраться на лодках. Уцелевшие части древних судов бережно хранятся в упомянутом выше музее озера Леман.
В XVII веке здесь был создан настоящий флот для защиты Женевы от французов. Причём его постройка была связана с именем одного из тех, кому дала приют гостеприимная швейцарская земля, где издревле культивировалось уважение к чужому несчастью.
В то время во Франции развернулись жестокие гонения на протестантов, и на протяжении столетия оттуда в Швейцарию прибыли десятки тысяч беженцев. Среди них — мореплаватель Анри Дюкен, которому и было поручено строительство порта и флота. Как бы отдавая долг приютившей его стране, он создал современный для той эпохи порт в городке Морж, где и базировались построенные под его руководством галеры.
Это были 12-вёсельные суда длиной 21 метр, вооружённые тремя пушками и шестью двойными аркебузами. Помимо экипажа они могли брать на борт «морскую пехоту» — четыре сотни бойцов.
Появились и довольно быстроходные парусники особой конструкции, названные «леманскими барками».
Времена, когда озеро, скорее, разделяло, нежели объединяло французов и швейцарцев, когда за него велась бесконечная борьба, давно канули в Лету. Ныне на просторах Лемана — иные суда, не столь грозные, зато весьма быстрые и элегантные.
Как-то мне с группой коллег довелось пройтись по глади озера на судне. Да не просто на судне, а на самом крупном корабле из тех, что бороздят просторы озера.
Белоснежный озёрный лайнер носил имя «Лозанна» и был в тот момент превращён в плавучую трибуну для почётных гостей самой крупной в мире международной парусной регаты на закрытых водоёмах. Она называется «Золотая чаша» — именно такой приз вручают победителю.
Многопалубная «Лозанна» смотрелась левиафаном, заплывшим в гущу стаи летающих рыб — колышущихся на воде пяти с половиной сотен яхт с разноцветными и разномастными парусами-плавниками.
На первой линии солидно выстроились двухкилевые катамараны и трёхкилевые тримараны — ясно было, что они со старта уйдут в отрыв от небольших яхточек, теснящихся позади. Эти пестрели всеми цветами радуги, воскрешая в памяти праздничные полотна французского импрессиониста Альбера Марке.
Предстартовое напряжение подстегивало шныряние служебных глиссеров, пытавшихся навести запланированный порядок, шумное барражирование вертолетов и запуск гигантских монгольфьеров самых неожиданных форм и расцветок.
Между тем пушечный выстрел, скорее возвестил о старте гонки, чем послужил ее началом: воцарился полный штиль. Подумалось, что так победителем может стать и наша «Лозанна», вполне механизированная и не зависимая от порывов воздуха.
Но вот откуда-то из-за спины красавца Монблана потянуло ветерком, а затем таким ветрищем, что позволило сразу рвануть вперед тримаранам с их огромными парусами. За ними устремились и все остальные в надежде успешно завершить путь по почти 150-километровой петле.
Тем временем ветер набрал неистовую силу, нагнав на небо мощные облака и породив на озере форменный шторм (как выяснилось, 5-балльный). Начался ливень. Один из катамаранов так накренился, что почти коснулся воды плоскостью парусов. Перевернулась яхта, и команда кое-как примостилась на её бортике.
Мимо прополз буксир, волоча на тросе другую яхту, со сломанной мачтой и погрустневшими членами экипажа. (Помните? «Но парус, порррвали парус!..»)
Живописная и праздничная поначалу, Женевская регата отнюдь не безобидна: в её истории были и человеческие жертвы. К счастью, не на сей раз. Обошлось крушениями — судов и надежд. И, конечно, был свой победитель, здесь же, подле старта, завершивший свой тяжкий круиз почти через семь часов.
Небольшим яхтам предстояло бороться с волнами ещё всю ночь…
Читать Часть 4
Владимир Житомирский