В сентябре 1937 года в газете "Правда" вышла статья "Счастливые дети советской эпохи". Но не все советские дети были счастливы, некоторые оказались в местах лишения свободы, невольно или по праву рождения. В этих условиях им предстояло попытаться выжить, что удавалось далеко не всем.
Каким образом советские дети попадали в лагеря? Часть детей попадало в места заключения свободы вместе с осужденными матерями.
Государственная безопасность озаботилась этим вопросом еще в июне 1937 года.
Из шифрограммы заместителя наркома НКВД СССР М.Бермана, совершенно секретно, 12 июня 1937г.:
"Ближайшее время будут осуждены и должны быть изолированы в особо усиленных условиях режима семьи расстрелянных троцкистов и правых, примерно в количестве 6-7 тысяч человек, преимущественно женщин и небольшое количество стариков. С ними будут также направляться дети дошкольного возраста..."
Несмотря на то, что в семьях, которые опасались арестов, существовала широкая практика передачи ребенка родственникам, такие родственники, готовые взять детей, имелись не у всех. Многие родственники отказывались брать на воспитание детей, опасаясь репрессий за связь с "врагами народа".
Из приказа НКВД СССР № 00486 "Об операции по репрессированию жен и детей изменников родины", июль 1937 г.:
"Жены изменников Родины, имеющие грудных детей, после вынесения приговора немедленно подвергаются аресту и без завоза в тюрьму направляются непосредственно в лагерь.
Всех оставшихся после осуждения детей-сирот размещать:
а) детей возрасте от 1–1,5 лет и до трех полных — в детских домах и яслях Наркомздравов республик в пунктах жительства осужденных;
б) детей возрасте от 3 полных лет и до 15 — в детских домах Наркомпросов других республик.
...
В списках дети перечисляются по группам, комплектуемым с таким расчетом, чтобы в один и тот же дом не попали дети, связанные между собой родством или знакомством..."
При лагерях (пункты жительства осужденных) были организованы Дома младенцев. Женщинам разрешалось брать с собой малышей в возрасте до полутора лет, чем они и пользовались.
Детям более старшего возраста была уготована иная судьба.
Вспоминает Людмила Петрова:
"Посадили на машину. Маму высадили у тюрьмы «Кресты», а нас повезли в детский приемник. Мне было 12 лет, брату — восемь. В первую очередь нас наголо остригли, на шею повесили дощечку с номером, взяли отпечатки пальцев. Братик очень плакал, но нас разлучили, не давали встречаться и разговаривать..."
Тем детям "врагов народа", кто после детских приемников попали в детские дома, жилось все же лучше, чем младенцам, вынужденно оказавшимся в неволе. Тем не менее, если эти дети начинали распространять антисоветскую агитацию среди сверстников, как социально-опасных их могли отправить в детские дома особого режима.
В лагеря также попадали дети, рожденные уже в тюрьмах или ИТЛ. Некоторые осужденные женщины сознательно шли на беременность, надеясь на смягчение условий режима. И они действительно смягчались.
В ГУЛАГе действовала система охраны материнства и детства, не такая полноценная, как на свободе, но тем не менее. Женщин в положении переводили на легкие работы, по закону им полагался небольшой отпуск перед родами и послеродовой отпуск.
Конечно не было и речи, чтобы отпускницу отправляли на свободу, а затем, по истечении времени, приглашали ее обратно. Женщины в отпуске, конечно находились на зонах. Пока они кормили ребенка грудью - они находились в специальных бригадах облегченного труда, затем их снова переводили на общие работы.
В лагерях таких женщин называли "мамками". Несколько раз в день под конвоем их отводили в Дом младенца на кормежку детей. В течение нескольких месяцев им полагался усиленный паек (400 граммов хлеба и суп из капусты или рыбьих голов три раза в день) и ради этого женщины могли решиться на беременность. Среди "мамок" преобладали уголовницы-"бытовички", но были и женщины, осужденные по политическим статьям.
Евгения Гинзбург была осуждена по политической статье. Срок отбывала в колымских лагерях, несколько лет работала медсестрой в лагерной больнице. Она вспоминала:
"…Каждые три часа, с очередным разводом, приходят «на кормежку» мамки. Среди них есть и наши, политические, рискнувшие произвести на свет эльгенское дитя. С тоскливо-вопросительным выражением лиц они заглядывают в наши двери...
Однако основная масса мамок – это блатные. Каждые три часа они устраивают погром против медперсонала. Материнские чувства – отличный повод для бесчинств. С непотребной бранью врываются они в группу, проклиная нас на тот случай, если вдруг представится Альфредик или Элеонорочка. (Они всегда давали детям роскошные заграничные имена)."
Сколько содержалось детей в ГУЛАГе? Информация об этом не полная. Татьяна Полянская, кандидат исторических наук и старший научный сотрудник Музея истории ГУЛАГа, приводит справку начальника ГУЛАГ Г.Добрынина за 1949г.
Т. Полянская рассказывает:
"В целом в ИТЛ и колониях в 1949 году содержалось 2 млн 356 тысяч заключенных, из них 503 375 человек были женщинами. 9 тысяч из них были беременны, 24 тысячи имели детей."
Большинство этих женщин были осуждены по указу о хищении социалистической собственности 1947 года, который повторял положения указа от 7 августа 1932 года (прозванном в народе "Указ 7-8" или "Закон о трех колосках").
Для младенцев, находящихся в лагерях, создавались не только Дома младенца и Дома ребенка, но и целые детские комбинаты, как например в системе лагерей треста "Дальстрой". Персонал для этих учреждений набирался из числа заключенных, осужденных за бытовые, имущественные и хозяйственные преступления. Среди них немногие обладали медицинским образованием. И не все любили детей и относились к ним подобающим образом.
Хана Волович вспоминает:
"Няньки из преступного мира были там не самыми худшими. Были няни из политических, которые имели там своих детей. Эти были сущим наказанием божьим. Я видела, как в семь часов утра они делали побудку малышам. Тычками, пинками поднимали их из ненагретых постелей (для «чистоты» детей одеяльцами не укрывали, а набрасывали их поверх кроваток)... А малыши даже плакать не смели. Они только кряхтели по-стариковски и – гукали..."
Медсестры, няни и воспитатели сами обычно имели детей в этих бараках и уделяли своим особое внимание, в отличии от остальных. Малыши детей мед и воспитательского персонала никогда не голодали, за счет остальных детишек.
А уровень развития этих детей оставлял желать лучшего. Если довелось им дожить до осмысленного состояния...
Из воспоминаний Евгении Гинзбург:
"По бараку сновали, ковыляли, визжа, хохоча и заливаясь слезами, душ тридцать ребят в том возрасте, в каком был мой Васька, когда нас разлучили. Каждый отстаивал свое место под колымским солнцем в неустанной борьбе с другими...
...Да, внешне они все мучительно напоминали мне Ваську в том возрасте, когда его разлучили со мной. Но только внешне. Васька в свои четыре года шпарил наизусть огромные куски из Чуковского и Маршака, разбирался в марках машин, рисовал отличные дредноуты и кремлевскую башню со звездами. А эти!
– Что это, Аня? Они еще не говорят?
Да, только некоторые четырехлетки произносили отдельные несвязные слова. Преобладали нечленораздельные вопли, мимика, драки.
– Откуда же им говорить? Кто их учил? Кого они слышали? – с бесстрастной интонацией объясняла мне Аня. – В грудниковой группе они ведь все время просто лежат на своих койках. Никто их на руки не берет, хоть лопни от крика. Запрещено на руки брать. Только менять мокрые пеленки. Если их, конечно, хватает. В ползунковой группе они все толпятся в манежах, ползают, смотри только, не убили бы друг друга или глаза не выкололи. А сейчас – сами видите. Дай бог успеть всех накормить да на горшки высадить.
– Надо с ними занятия проводить. Песни… Стихи… Сказки им рассказывать…
– Попробуйте! У меня так к концу дня еле сил хватает до нар доползти. Не до сказок…"
Согласно требований закона, ребенок мог находиться в лагерных учреждениях до 4-х лет. Начальник главного управления лагерей Г.Добрынин (руководил ГУЛАГ с 1947 по 1951г.) считал содержание детей в лагерях нецелесообразным и делал все, чтобы ограничить его.
В 1949 году был принят закон, согласно которому дети могли оставаться в лагере только до двух лет. После окончания Великой Отечественной войны женщины с детьми стали попадать под амнистии в 1945, 1947 и 1953 году. А вскоре канула в лету и система ГУЛАГ. В 1959 году ее заменило Главное управление мест заключения.