В будущем году любимый фильм целого ряда поколений отпразднует 40-летие. Пожалуй, за всю историю советского и российского кинематографа не было веселее ленты о революции…
А ведь фильма могло и не быть: режиссёр Александр Павловский сомневался, осилит ли начинание. На его счету к 1982 году уже были достойные работы, но предложение снять «Зелёный фургон» вызывало оторопь. Во-первых, в 1959 году повесть Александра Козачинского уже экранизировали – это раз. Два – в своё время за съёмки хотел взяться сам Владимир Высоцкий, обретший уже статус легенды. И как снимать? Что бы ни получилось, зрители и критики будут сравнивать – и вряд ли в пользу Павловского, в духе «да уж, Высоцкий снял бы лучше». Но всё решилось свыше: Павловский представил худсовету фильм «Трест, который лопнул», главред творческого объединения «Экран» Борис Хесин посмотрел и «приговорил», мол, поручите «Зелёный фургон» Павловскому, справится.
Спустя четверть века на той же Одесской киностудии пересняли «Зелёный фургон», это исключительный случай. А как иначе, если фильм незаурядный?
К слову, Павловский потом признал, что свалял бы дурака, если бы отказался. С фильмом связаны интересные совпадения, например, автор повести Козачинский жил в Одессе в том самом деле, где жил дед Павловского, естественно, много лет назад. Так что от судьбы не уйти.
Итак, напомним. Страстно увлечённый детективными романами и футболом вчерашний гимназист Володя Патрикеев, желая принести пользу родной Одессе и молодой советской республике, поступает на службу в милицию. Начальник оперативного отдела назначает Володю руководителем отдела милиции села Севериновка и отправляет бороться с деревенскими уголовниками. Поначалу Володя с энтузиазмом принимается за дело, но вскоре понимает, что методы его кумира – сыщика Шерлока Холмса, - не эффективны против самогонщиков и спекулянтов. Не отчаиваясь, Володя остаётся верен дедуктивному методу и вскоре арестовывает конокрада Красавчика, с которым был знаком ещё в бытность форвардом гимназической футбольной команды. Одновременно везучий милиционер выходит на след ещё более крупного преступника – хладнокровного убийцы и грабителя Червеня, перед которым трепещут даже матёрые уголовники Одессы.
Шерлок Холмс из Одесского УГРО
На роль Володи Патрикеева нужен был романтичный юноша, желательно блондин: дело происходит в солнечной Одессе, где летом у пацанов выгорают вихры…
Режиссёр вспомнил, что нужный типаж видел в фильме «Владимира Меньшова», обратился к приятелю. Тот отрекомендовал: «Дима Харатьян. Отличный парень, но «зелёный», мало что умеет». Ха, это то, что нужно!
Дмитрий Харатьян, помимо «Розыграша», к тому моменту сыграл в других фильмах, но не отказался от возможности поработать с мэтрами советского кино – Александром Демьяненко, Бориславом Брондуковым и Константином Григорьевым. На съёмках сдружился с Александром Соловьёвым, исполнителем роли Красавчика. Поскольку творческая атмосфера способствует посиделкам, а тут ещё в Одессе рекой льётся вино, новоиспечённые друзья дали зарок – ни капли до последнего кадра. Отводили душу на соке, благо, его в благодатном крае тоже сколько душе угодно. Соловьёв, будучи натурой неуёмной, и тут переборщил с томатным соком: пил столько, что раздулся и покраснел как помидор. Еще в перерывах между работой ребята развлекались тем, что резались в настольный хоккей. Соловьёв все время выигрывал, а когда проигрывал — сильно обижался, так что Харатьян решил ему на всякий случай поддаваться, чтобы не испортить ещё не окрепшую дружбу.
После хоккея молодые актеры шли к морю, где Соловьёв нырял и доставал прилипших к пирсу мидий, из которых актеры потом сообща готовили вкусный плов.
Харатьян вошёл в роль, словно не играл, а был тем самым романтичным бунтарём Володей. Носился в погонях по Одессе, палил из огнестрела, купал коней вместе с верным Грищенко в лимане… И тут снова вмешался счастливый случай, позволивший актёру прочнее увязать своё имя с «Зелёным фургоном». Как-то во время очередного вечернего застолья Дмитрий взял в руки гитару и начал петь песни Булата Окуджавы. Режиссёр Павловский услышал, оценил… и предложил композитору Максиму Дунаевскому, написавшему музыку к фильму, записать Харатьяна. Дунаевский призадумался: песни «Двадцатый год» и «Ты где, июль» должен был петь Александр Градский или Валерий Леонтьев – серьёзные певцы, а тут мальчишка. Но согласился, к тому же идею поддержал худсовет – и в титрах зазвучал голос Дмитрия Харатьяна. Сейчас сложно представить, что могло быть иначе…
Так Харатьян стал поющим актёром, благодаря чему режиссёр Светлана Дружинина сосватала в свои «Виват, гардемарины!».
Метранпаж Шестаков
Слово «метранпаж» звучит солидно, с примесью аристократии, а на самом деле это типографский наборщик. Персонажа Шестакова, которого блестяще сыграл Александр Демьяненко, нет ни в повести, ни в первой версии фильма. Его придумал и внедрил режиссёр – чтобы снять любимца и друга Демьяненко. Объяснил просто и понятно: «Я так хотел, чтобы зрители увидели Сашу таким, каким он был на самом деле. Его все воспринимали как Шурика, а это был очень нежный, тонкий и интеллигентный человек. И знал поэзию очень хорошо, поэтому он у меня в «Зелёном фургоне» читает Блока.
Момент гибели Шестакова, пожалуй, самый печальный в фильме, дрогнувший голос Володи Патрикеева и суровая сдержанность начоперота и камни заставили бы заплакать.
«Чуть что – так Грищенко!»
Сельского милиционера Мыколу Грищенко сыграл украинский актёр Борислав Брондуков – да как сыграл! Зрители в унисон твердят, что это лучшая его роль. Мыкола простоват, по-крестьянски основателен, щедрой рукой раздаёт односельчанам «вещественные доказательства» в виде самогонки и табака, но предан юному начальнику Патрикееву, точнее, по-отечески его опекает. Да, он не силён в процессуальных тонкостях, но опыт и чутьё – дело важное… Мыкола Грищенко – человек земной, в Одесском оперном театре переживает культурный шок, а во время перестрелки с бандитами проявляет трусость. Оставив Шестакова наедине с грабителями, обрекает его на гибель. Но несмотря на вину и малодушие, невзирая на отчаянный гнев Патрикеева, разлюбить Мыколу Грищенко невозможно.
«Федьке Быку чужого не надо!»
Виктора Ильичёва, который сыграл в фильме романтичного вора-неудачника Федьку Быка, называют недооценённым актёром. Мог бы сыграть нечто грандиозное, но вечно доставались роли чудаков, пусть милых, но заурядных… Тем не менее, в «Зелёном фургоне» он блистает. Взломщик сейфа, чумазый, но в пиджаке и манишке, изысканно выражается и придерживается некоего кодекса чести. Эффектно вернув селянину булавку от портков, он картинно произносит: «Федьке Быку чужого не надо!» Фраза молниеносно ушла в народ…
Доживая последние годы в США, он гордился именно Федькой Быком. И жалел, что местные зрители, даже из русских эмигрантов, без воодушевления воспринимали «Зелёный фургон» во время спецпоказов. На экране добрая заблудшая душа, Федька с кудрявой шевелюрой продавал цепи и помогал вызволить начальника Севериновской милиции из сейфа. А по ту сторону океана вздыхали соотечественники: «Вити Ильичёва очень не хватает. Его никто не заменил».
Красавчик!
Голкипер, конокрад, мятежный бунтарь, романтик приморских степей – всё это Красавчик, заклятый враг и друг Володи Патрикеева. По убедительной версии, образ Красавчика автор Козачинский писал с себя, правда, частично. А в кино его сыграл Александр Соловьёв, за что опять же низкий поклон режиссёру: не подвело профессиональное чутьё при подборе актёра. Вероятно потому, что Соловьёв и в жизни был копией Красавчика – резкий, прямой, авантюрный.
Жизнь Александра Соловьёва, как и творческая биография, сложилась неудачно: пристрастие к выпивке и буйный нрав во хмелю закрыли перед ними все двери – и в семью, и в кинематограф. Он умер 1 января 2000 года, тело опознали лишь 25 числа – и позвонили давнему другу Дмитрию Харатьяну…
… Бронзовый кораблик Одесской киностудии и Шосткинская пленка «Свема». Дрожащий в полуденном мареве воздух и выжженная до желтизны трава причерноморской степи. Погоня под музыку Дунаевского и футбол под закадровый голос Джигарханяна. Зашкаливающая харизма Соловьева и пронзительный взгляд Харатьяна из-под гимназической фуражки.
По ночной Ришельевской с грохотом проносятся трамваи, на улице Чайковского в оперном театре умирает Ленский, вчерашние офелии грабят галантерейные лавки, а новые милиционеры цитируют Блока и собирают вещественные доказательства в форме вишнёвых косточек. Одесский говор по-прежнему не похож на литературную мову. «Малины» и хазы не истребили ни за пять лет, ни за пятьдесят. Чёрное море без устали делится барабулей, бычками и кефалью. А над сельскими крышами, крытыми гонтом, до сих пор поднимается сизый самогонный дымок…
И кажется, что этот июль никогда не закончится, но будет вечно зеленым фургоном катиться по пыльной дороге в сторону моря, будто кто-то там, наверху, в своем небесном проигрывателе по ошибке нажал кнопку «воспроизводить бесконечно», да и вышел по другим делам…
Не расскажешь - надо петь (с)
