— Развидеть бы это, развидеть! — думала Марина, вытирая потные ладони о подол белого платья.
Навестила сына, называется. Хотела войти через дверь, как порядочный человек. А в итоге забралась в окно. Где это такое видано, чтобы взрослая тетка залазила в окно? Да ещё и к собственному сыну.
Вообще-то сначала подошла к двери, прижалась ухом к замочной скважине. Услышала голоса. Женский: грубый, визгливый. И мужской, такой родной и бархатный. Это, конечно, голос Игорька, любимого сына. Нагнулась, прислонилась глазом. Увидела перекошенное от злобы лицо женщины. Отстранилась, поморщилась. Зачем только это сделала! Но слушать не перестала. Спорили о какой-то поездке. Женщина хотела ехать на машине, Игорь - на поезде. Женщина кричала. Игорь говорил спокойно и медленно. Иногда даже насмешливо. Как будто радовался тому, что с ним живет такая взбалмошная особа.
Нет. Не смогла постучать в дверь. Подавила желание выбить ее ногой, влететь в дом и накинуться на женщину с кулаками. Хотелось посмотреть со стороны. Но стены прозрачными-то не сделаешь при всем желании. Поэтому и залезла в окно. А что? Сами оставили нараспашку. Удивительно вообще, что она залезла сюда первая. Могла бы слиться с толпой зевак.
Отсюда слышно было лучше. Женщина, которую Игорек назвал Верочкой, раздраженно бубнила о том, что машина заправлена, на данный момент не нуждается в ремонте и даже вымыта. А поезд? Что поезд? Чем лучше поезд?
Марина подошла к приоткрытой двери и высунула голову в коридор. Сразу же встретилась глазами с Игорьком. «Верочка» стояла спиной и размахивала руками. Снова что-то верещала, но Марина уже не слушала. Во все глаза смотрела на сына. Так давно его не видела. Пыталась запомнить его лицо, новые морщины на его лбу, загорелые руки, коротко постриженные волосы с проблесками седины.
«Все такой же красавец, — подумала. — И все так же не везёт с девушками».
Игорек улыбнулся и едва заметно качнул головой, дескать, подожди, не входи. Затем вдруг ловко заключил женщину в объятия так, что она даже умолкла. Крепко сжал, уткнулся носом в ее плечо, при этом его лицо приобрело такое выражение, будто бы в его руках сейчас находилось великое сокровище, недоступное больше никому. Женщина обмякла, безвольно повисла на его руках. А потом расплакалась.
— Извините, — сказала вдруг. — Извините меня, Игорь Степанович.
— Не нужно извиняться, Верочка. Вы все делаете правильно.
— Это ведь не в машине дело, да? И не в поезде? Просто я так переживаю и совсем не понимаю, почему.
— Сеанс окончен, Верочка. Вы справитесь.
Они удалились в прихожую, а Марина стояла, разинув рот. Получается, эта Верочка не жена Игорька. И даже не девушка. Клиентка просто. Хорошо-то как!
— Здравствуй, мама, — улыбнулся Игорь.
Теперь он стоял позади. Тоже забрался в окно, каков негодник!
Уселся в кресло, вытянул ноги, сложил руки на животе.
— Знаешь, почему Верочка так ухватилась за идею с машиной? А все потому, что поезд тогда сошел с рельсов. Страшное было зрелище. А она не помнит. Вернее, не хочет помнить.
Марина опустила глаза. Получается, они с Верочкой одного поля ягоды. Как это она сразу не поняла. Хотела спросить, когда же Игорек займётся своей жизнью и перестанет возиться с умершими, но не спросила.
— Такова моя судьба, дорогая мама. Им тоже нужна помощь. Ещё пару раз придёт, и все сама поймёт. Ты же поняла.
Только что. Вечно путаюсь, что реально, что - нет. Вроде бы просто пришла навестить сына. А вроде бы и не должна бы. Ещё и в окно влезла, а могла бы - сквозь стены пройти. Снова решила, что живая. Совсем памяти нет. Грустно, просто невыносимо.
— Не нужно грустить, мама, я рад, что ты приходишь. Расскажи мне, чем ты занималась все это время?
Чем занималась? Думала, много думала. Пыталась найти тебя в стенах домов, в листьях деревьев, в порывах ветров. А сегодня вдруг вспомнила твой адрес. И такое бывает. Зато совсем забыла о собственной смерти. Жаль, что ты напомнил. Очень жаль. Могли бы говорить, как люди.
— Не могли бы. Сама знаешь. Я хотел попросить прощения, мама. Прости меня за мои последние слова тебе. Ты сможешь меня простить?
За какие такие слова, родной? Слова - ничтожны. Ни одно твоё слово не смогло бы меня обидеть.
— Я попросил тебя не оставлять меня. Ох, мама, мне жаль, что я был таким эгоистом. Зато теперь я другой. Я даю им свободу. Ты должна мной гордиться. Мама? Ты здесь? Прости меня. Я знаю, что ты вернёшься. Как только снова вспомнишь мой адрес. Я буду ждать.