Продолжение (часть 2-я) - здесь
Вскоре после смерти Маяковского Лиле Брик приснился сон. Володя протягивал ей крошечный пистолет и говорил: «Ты тоже это сделаешь».
После этого Лиля прожила длинную жизнь. А однажды весной упала и сломала шейку бедра. Тогда это означало приговор на неподвижность и тотальную зависимость от других людей, без чьей помощи жить будет невозможно. И тогда она выпила смертельную дозу нимбутала, обезболивающего, которое принимала по назначению врача. Копила несколько недель, а потом разом выпила все таблетки. И ушла из жизни. По своей воле. Именно так, как предсказывал во сне Володя.
4 августа - день памяти Лили Брик, музы великого Маяковского.
С давних пор мне была интересна эта женщина. И вот, несколько лет назад я решила узнать о ней поподробнее. Прочитала много книг и статей. Отыскивала всякое упоминание.
И в конце концов написала эссе, где постаралась беспристрастно рассказать об этом абсолютно необыкновенном человеке.
Женщине с большой буквы. Обладавшей уникальной харизмой, заставлявшей буквально всех или любить её преданно или ненавидеть безмерно. Но не оставлявшей никого равнодушным. Вплоть до своей смерти. Она ушла, когда ей было 86, пережив своего Поэта на 48 лет.
И хотя её нет на этой земле уже сорок четыре года, и сейчас вокруг её имени клубятся страсти, где немалое место занимает когда-то созданное чёрное облако лжи (когда и кем – расскажу). Созданное с целью втоптать в грязь её имя и, по возможности, вычернуть его из истории.
Очень прошу, если будете комментировать, воздерживайтесь от оскорблений в её адрес. Её ведь защитить некому, так что придётся мне. Каждое оскорбление я буду воспринимать как личное. Прошу прощения за некоторую грубость тона – просто у меня есть такой печальный опыт.
Но лучше прочитайте об этой удивительной женщине. Возможно, вы узнаете что-то новое о том бурном времени и удивительных людях, в нём живших.
Поскольку текст получился достаточно длинным, разделила его на четыре части. Сегодня публикую первую.
«Если я чего написал,
если чего сказал-
тому виной глаза-небеса,
любимой моей глаза.
Круглые да карие,
горячие до гари.»
Однажды, в середине 70-х, в Московском Доме актера проходил какой-то вечер.
В фойе собрались представители творческой элиты. Представьте: сияют люстры, вокруг красавцы и красавицы, звуки поцелуев и восклицания
И вдруг среди блестящей толпы появляется очень немолодая женщина, опирающаяся на руку пожилого мужчины.
Когда эта пара проходила мимо, на меня пахнуло пряными духами и словно повеяло жарким ветром. Она прошла в шаге от меня, коснувшись (или мне так показалось) подолом черного платья, и я успела разглядеть рыжую косу, перекинутую через плечо, красивые ухоженные пальцы, унизанные бриллиантами, и на золотой цепочке на шее – два кольца. Лицо её, всё в морщинах, было прекрасно, как законченное произведение талантливого скульптора. Они продолжали свой путь, а блестящая публика расступалась перед ними. Все глаза смотрели в их сторону.
На мой вопросительный взгляд мой спутник тихо сказал мне: «Это Лиля Брик».
Кто-то кинулся им навстречу, целуя маленькую руку, она улыбнулась в ответ, и я вдруг потрясенно поняла, почему Маяковский ТАК любил её.
Коснувшись меня краем платья, она околдовала меня, с той же лёгкостью, с какой делала это всю жизнь в отношении всех: ближних, дальних, мужчин, женщин и детей. Мучительно захотелось подойти к ней и, может быть, даже познакомиться. Но, конечно, я не решилась.
Вскоре её не стало, и я стала знакомиться с ней зочно – искала и читала всё, что могла найти. По крохам, потому что, кроме стихов, посвященных ей Поэтом, имя её практически нигде не появлялось.
Судьба её удивительна, сюжет прихотлив, жанры перепутаны.
Всматриваясь в её жизнь, мы, словно через подзорную трубу, на фоне больших эпох видим маленькую фигурку , умудрившуюся в этих эпохах не потеряться, не раствориться, не исчезнуть, как песчинка, не измениться до неузнаваемости, не мимикрировать, а, порой даже влияя на события, сделать так, чтобы ветер времени стал попутным.
Она сумела сделать жизнь и саму историю своей подругой, пройдя меж всеми сциллами и харибдами, порой ступая по острию, любя жизнь взаимной любовью и расставшись с ней лишь тогда, когда посчитала, что пора.
Имя Лили Юрьевны Брик покинувшей этот мир более сорока лет назад, и сейчас будоражит умы. Кто-то ее боготворит, кто-то ненавидит. Но никто не относится к ней равнодушно. Так было при жизни, так остаётся и после её смерти.
Если набрать в интернете имя Лиля Брик, выпадает огромное количество ссылок. О ней пишут, снимают кино, ругают её на чем свет стоит, признаются в любви, рисуют её портреты и посвящают ей стихи. В чем тут дело? Почему эта женщина так задевает нас, сегодняшних? Кто-то скажет: роковая женщина. Мало ли было на свете роковых женщин? И многих ли мы сейчас помним? А её, Лилю Брик, помним. И, судя по всему, страсти вокруг неё будут кипеть еще долго.
Что нам о ней известно? Прежде всего каждый скажет, что она – любимая женщина великого поэта, предмет его обожания, поклонения и адресат множества его стихов. Во-вторых, скажут многие, она ему изменяла. Мучала его. И дальше идет длинный список её прегрешений, по большей части выуженный из желтой прессы, так падкой на жареные факты, подчас безбожно перевранные, подчас просто придуманные кем-то и запущенные в пространство.
И все же, каждый вольно или невольно признаёт, что была в этой женщине сила, привлекавшая к ней людей.
Она обладала удивительной индивидуальностью, где были слиты воедину колоссальная сексуальная привлекательность в сочетании с отсутствием комплексов, быстрый острый ум, недюжинная сила воли, смелость и прямота, а также отсутствие какого бы то ни было притворства. При этом она очень точно знала, где и в чем её выгода, умела просчитывать свои шаги, умела забывать о потерях и принимать неизбежное. Еще она не забывала обиды, и заслужить её прощение бывало нелегко. Еще она была порой нерасчетливо щедра и умела быть благодарной.
ВНЕШНОСТЬ
Прав был Виктор Шкловский, когда говорил: «Лиля могла быть какой угодно: женственной, капризной, гордой, пустой, непостоянной, влюблённой, умной. Такой описывал женщину Шекспир» .
Фотографии её у многих вызывают чувство недоумения. Некрасивая по сегодняшним меркам, невысокая, с простым лицом.
Анна Ахматова сказала про неё: «На истасканном лице наглые глаза», и эту фразу радостно подхватили , забыв, что любимый мужчина Ахматовой, Николай Пунин, был страстно влюблен в Лилю Юрьевну. Простим Анне Андреевне эту злую и недостойную её фразу – чего не скажешь из ревности?
Но послушайте, как её описывает Галина Катанян, чей муж, Василий Катанян, покинул её ради Лили. Галине не было ни какого смысла приукрашивать Лилю, скорее наоборот. И все же:
«Первое впечатление от Лили — да ведь она некрасива: большая голова, сутулится… Но она улыбнулась мне, всё её лицо вспыхнуло и озарилось, и я увидела перед собой красавицу — огромные ореховые глаза, чудесной формы рот, миндальные зубы… В ней была прелесть, притягивающая с первого взгляда».
И многие, многие называли её красавицей. В неё были влюблены сотни достойнейших мужчин, но и не только. Женщины, оказавшись рядом с ней, становились её преданными подругами, часто на всю жизнь. Лиля умела нравиться всем.
Не встреть она Маяковского, прожила бы жизнь безбедную и веселую. Уверена, что нашелся бы не один блистательный мужчина, желающий отдать ей руку, сердце и состояние. Если бы не попала под маховик истории – ну тут уж ничего предсказать невозможно.
Не встреть Маяковский Лилю, он, скорее всего, никогда бы не написал лучших своих стихов. Ему нужна была именно она, со всеми своими достоинствами и недостатками. И даже сотни прекрасных женщин не смогли бы заменить её. И не смогли, хотя старались многие.
Так что в Историю они вошли вместе, держась за руки, неразрывным и единым целым. Как бы ни хотелось кому-то это оспорить.
А началась история так.
ВСТРЕЧА
В один из июльских вечеров 1915 года в петербургскую квартиру к Лили и Осипу Брикам, поженившимся за три года до этого, пришла младшая сестра Лили Эльза. И привела с собой без пяти минут жениха - высокого, немного лохматого, с большими руками и ногами и удивительным гулким голосом, молодого поэта, футуриста Владимира Маяковского.
Он встал у притолоки двери в небольшой комнате и начал:
«Вошла ты,
Резкая , как «нате!»,
Муча перчатки замш,
Сказала:
«Знаете -
Я выходу замуж».
Это было «Облако в штанах». Маленькая компания слушала, не дыша.
Когда он закончил, в комнате ещё долго стояло эхо:
«Эй, вы!
Небо!
Снимите шляпу!
Я иду!
Глухо.
Вселенная спит,
Положив на лапу
С клещами звёзд огромное ухо».
После этого Маяковский сел, глотнул горячего чая и, повернувшись к Лиле, посмотрел ей прямо в глаза и сказал: «Можно посвятить вам?»
И тут же написал: «Лиле Юрьевне Брик».
Так получилось, что поэма , писавшаяся сначала об одной женщине, продолженная о другой, была посвящена третьей.
Те две, Мария Денисова и Софья Шемардина, остались в другой, «до-Бриковской», истории. Но с Софьей, или Сонкой, как звал ее Маяковский, они ещё встретятся и Сонка станет Лилиной подругой до конца.
С этого момента жизнь у всех присутствовавших пошла по новой колее.
За эти несколько часов случилось очень многое.
Володя полюбил Лилю. Осип полюбил Володю. Лили продолжала любить Осю. Володя разлюбил Эльзу. Лили стала Лилей. Так её называл Маяковский, и с этим именем она осталась в истории.
Если бы кто-то заглянул в тот вечер в то самое, открытое по случаю летней жары окно, то, вполне вероятно, увидел бы такую картину: стол под уютной люстрой, в углу рояль (Брики были людьми весьма небедными, могли себе позволить), в стороне под лампой Осип в круглых очках держит в руках тетрадку, перечитывает ошеломившие его строки, сбоку – белокурая и миловидная малышка Эльза, расстроена, того и гляди расплачется, а в центре композиции, за накрытым столом с самоваром – Маяковский и Лиля, две пары горящих глаз смотрят друг на друга. Потом Лиля отворачивается, и мы видим её затылок с тяжелым пучком волос цвета темной меди, может быть, слегка усмехается. Ей привычна такая на неё реакция. А он, большой, лохматый, продолжает смотреть, пытается поймать взгляд.
ЛИЛИ
Лили, а именно так назвали её родители, была плохой девочкой. С детства расстраивала родителей буйным нравом. Родилась в Москве, в приличной еврейской семье. Папа её был адвокатом, а мама – просто мамой. Звали их Урий Александрович и Елена Юльевна Каган. Лили родилась в 1891 , 11 ноября. А через пять лет родилась сестра Эльза. Девочек папа назвал в честь героинь Гёте.
Детство их легко представить. Обычное обеспечнное детство. Занятия музыкой, французским и немецким языками, походы в театры, музеи.
В отличие от послушной старательной Эльзы, «рыжая бестия» Лили всё начинала и бросала. После того как, перепробовав пианино, гитару и мандолину, она отказалась продолжать, отец спросил , «что тебе ещё купить?», она ответила: «барабан», папа махнул рукой и решил пустить дело на самотек. Впрочем, музыку Лили не бросит, и это будет иметь свои последствия.
Было в Лили что-то, что тянуло к ней мужчин, как пчел на мёд. Это «что-то» проявилось рано, лет с 13. А к 15 годам у неё уже был солидный список поклонников, которые предлагали ей руку, сердце, деньги. Кто-то писал стихи, что готов умереть без её любви, кто-то предлагал умереть вместе. Однажды в неё влюбился собственный дядя. Он буквально сошел с ума и требовал, чтобы Лили тут же, немедленно, дала согласие выйти за него замуж. Готов был тотчас развестись.
Когда ей было 17, её соблазнил молодой красавец, учитель музыки.
«Мне не хотелось этого, - писала Лиля - но мне было семнадцать лет и я боялась мещанства». Поддавшись безумному порыву, Лили забеременела. Мать отправила её к сестре в Армавир, где ей сделали аборт, да неудачно. В общем, детей у Лили быть больше не могло. Родители не знали с ней ни минуты покоя.
Когда ей было 13, Лили влюбилась в Осипа Брика, сына богатого коммерсанта. А он в неё не влюбился.
Осип был старше Лили на два года. Он был вдумчив и неспешен. Через семь лет он вдруг понял, что любит Лили и они поженились.
Родители Осипа были не в восторге, но, после того, как Лили отказалась от бриллиантового ожерелья в качестве свадебного подарка и попросила заменить его Бехштейновским роялем, они невестку зауважали и смирились с выбором сына.
Первые два года Лили вспоминала как очень счастливые. В этой жизни была любовь, обеспечнный комфортный быт, ясные и приятные перспективы. Осип закончил юридический факультет университета и работал в фирме у отца, занимавшимся продажей кораллов. Лили обожала кораллы.
По делам фирмы Осип должен был часто ездить в Туркестан. Он брал с собой Лили. В этих поездках она навсегда полюбила яркие восточные краски и постоянно привозила с собой цветные ткани и ковры, украшавшие их просторную квартиру в центре Москвы.
Потом в их жизни что-то изменилось. Из неё стала уходить интимная составляющая. Так бывает. Но любовь осталась. Они понимали друг друга с полувзгляда и полуслова. Они были очень близки. Они смотрели на жизнь общими глазами.
Через три года после того как Осип писал родителям: «Лиля — самая замечательная девушка, которую я когда-либо встречал , Лиля констатировала: «Мы с Осей как-то физически расползлись».
МАЯКОВСКИЙ
Володя Маяковский был тоже плохим мальчиком. Вместо того, чтобы учиться, он занимался революцией, то есть прогуливал гимназию и проводил время в компании других таких же революционеров, где они читали запрещенные брошюры и участвовали в демонстрациях.
Родился он в 1893 году в Грузии, в селе Багдади, в семье Владимира Константиновича Маяковского и Алексадры Алексеевны, урожденной Павленко.
Отец служил лесничим. Когда Владимиру было 13 лет, его отец умер от заражения крови, уколовшись иголкой. С тех пор Владимир всегда боялся всевозможных иголок и булавок и постоянно мыл руки, для чего носил в кармане маленькую мыльницу. Он очень, очень боялся болеть.
После смерти отца семья перебралась в Москву и выживала как могла. За революционную деятельность Маяковский несколько раз сидел в тюрьме, где и начал писать стихи.
В восемнадцать лет поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, откуда был исключен вместе с другом Давидом Бурлюком через три года за публичные революционные выступления. Через год впервые выступил перед публикой в артистическом кафе «Бродячая собака».
К моменту встречи с Бриками он был уже довольно известным поэтом. Но настоящая слава ждала его впереди.
НАЧАЛО
Владимир Маяковский влюбился в Лилю сразу же, с первого взгляда, забыв, что на квартиру Бриков пришел с Эльзой. В своей автобиографии "Я сам" В.В. Маяковский под заголовком "Радостнейшая дата" написал: "Июль 1915-го года. Знакомлюсь с Л.Ю. и О.М. Бриками».
Лиля влюбилась в стихи, но не в поэта. Она любила Осипа. Потом, годы спустя, она скажет, что полюбила Володю, потому что его полюбил Осип.
Восхищённый Осип тут же предложил издать поэму. Вложив свои деньги, он выплатил Маяковскому его едва ли не первый солидный гонорар.
Так началась их общая жизнь. Пока не под одной крышей, но уже очень близко.
Маяковский перебрался из Москвы в Питер, чтобы быть поближе, поселился неподалёку.
Отношения развивались непросто. Лиля Юрьевна писала:
"Володя не просто влюбился в меня, он напал на меня, это было нападение.
Два с половиной года у меня не было спокойной минуты — буквально. Я сразу поняла, что Володя гениальный поэт, но он мне не нравился. Я не любила звонких людей — внешне звонких. Мне не нравилось, что он такого большого роста, что на него оборачиваются на улице, не нравилось, что он слушает собственный голос, не нравилось даже, что фамилия его — Маяковский — такая звучная и похожа на псевдоним, причем на пошлый псевдоним..."
«Меня пугала его напористость, его громада, неуемная, необузданная страсть. Любовь его была безмерна».
Ей было на тот момент 24 года. Маяковскому – на 2 года меньше.
На такие чувства не ответить невозможно. И она ответила.
Это была настоящая, всепоглощающая страсть. Но в любых отношениях, всегда кто-то ведущий, а кто-то – ведомый. Ведущей с самого начала была Лиля.
Первым делом она заставила его вставить зубы – Маяковский ходил без зубов, лишь с гнилыми пеньками. Во-вторых, она купила ему приличный костюм и заставила подстричься. Это она создала ему тот облик элегантного солидного мужчины, который мы с вами знаем.
Они встречались каждый день и стали неразлучны, но его чувства доминировали. Лиля же была спокойнее и умела держать его на расстоянии, от которого он сходил с ума. Он скоро стал звать ее Лилей и на «ты», а она долго обращалась к нему на «вы» и звала по имени и отчеству. Она была то нежна с ним, то отчужденно — холодна. Он отвечал на все ее перепады отчаянием и стихами, которые приводили ее в восторг.
Вскоре она стала фактической женой Маяковского. Они гуляли по Петрограду, устраивали свидания в специальных гостиницах, которые так и называлсь «Дома свиданий». Там среди красных стен, обитых штофом и зеркал в золотых рамах, она ему отдавалась. Оба сходили с ума. Но он – чуть больше.
Осипу пока ничего не говорили, хотя он, наверное, догадывался. О том, ревновал ли он, ничего не известно. Похоже, что нет.
Помним: «Мы с Осей как-то физически расползлись».
ОСИП.
Осип Брик был хорошим мальчиком. Послушный, жадный до знаний, он хорошо учился и старался не расстраивать своих родителй. Он родился в 1888 году в еврейской семье купца первой гильдии Макса Павловича Брика и его жены Полины Юрьевны Сигаловой. Правда, совсем не расстроить родителей не получилось. В 1905 году он основал студенческий революционный кружок , где Лиля с ним и познакомилась и влюбилась, как оказалось, на всю жизнь. За кружок этот Осип был отчислен из гимназии, но через некоторое время восстановлен. В общем, тоже огорчил своих родителей, хотя и не очень надолго. После окончания гимназии закончил юридический фвкультет, а потом стал работать в фирме у отца, занимавшегося закупкой каких-то удивительных кораллов. В 1912 году, через семь лет после знакомства, женился на Лили Каган, которая стала отныне и навсегда Лилей Брик.
Осип Максимович был человеком не страсти, но логики и интеллекта. Сегодня таких людей называют энциклопедистами. Он обладал феноменальной эрудиций и знал ответы, кажется, на все возможные вопросы. Так получилось, что Лилю, женщину, которую хотели многие, не хотел собственный муж. Но это не мешало им с Лилей оставаться ближайшими друг к другу людьми до самых последних его дней.
К концу 20-х он стал жить с Евгенией Жемчужной. Что там было между ними – история умалчивает. Наверное, всё было. Но не с Лилей.
Он был интеллектуальным центром их тройственного союза. Влияние его на Маяковского было огромным. И уважение – взаимным.
НАЧАЛО. СТИХИ
С этого времени почти все стихи Маяковского были посвящены Лиле. Он изменит этому правилу только однажды, в конце жизни. Но об этом будет разговор особый.
Уезжая ненадолго в Москву, он писал ей: «Скучаю. Болею. Злюсь. Каждый день встаю с тоской: «Что Лиля?»
В 1916 году была написана пронзительная поэма «Флейта-позвоночник». Подзаглавие – «Стихи ей».
«Версты улиц взмахами шагов мну/ Куда я денусь этот ад тая!/ Какому небесному Гофману / выдумалась ты, проклятая?!»..
...«А я вместо этого до утра раннего/ В ужасе: что тебя любить увели, / Метался и крики в строчки выгранивал/ Уже наполовину сумасшедший ювелир»...
...«На цепь нацарапаю имя Лилино и цепь исцелую во мраке каторги»...
Каждый шаг ее, каждый вздох и взгляд становились темой для его стихов.
В поэме «Человек», последней, написанной до революции, есть такие строки:
«И только боль моя острей – Стою, огнем обвит. На несгорающем костре немыслимой любви». И посвящение : «автору стихов моих Лилиньке. Володя»
Потом было «Лиличка! Вместо письма», которое многие считают лучшим стихотворением поэта:
«Дым табачный воздух выел.
Комната —
глава в крученыховском аде.
Вспомни —
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще —
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя —
тяжкая гиря ведь —
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят —
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон —
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек…
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.»
Лиля же успевала всё - и отвечать на безумную страсть, и устраивать у себя «салон», где, благодаря Маяковскому, стали собираться интереснейшие молодые литераторы: Борис Пастернак, Велимир Хлебников, Давид Бурлюк, Николай Асеев, Василий Каменский, Виктор Шкловский, филологи Роман Якобсон, Борис Эйхенбаум и многие другие, и кокетничать, и сводить с ума. Её огня и обаяния хватало на всех. Все, приходившие в этот гостеприимный дом, были с разной степенью интенсивности влюблены в неё. Многие останутся её друзьями навсегда. Николай Асеев вспоминал об этом доме как о центре притяжения, в котором соединились «материя ручной раскраски и жаркие глаза хозяйки». Чувствовали себя не «как дома», а просто дома. Разговаривали, читали стихи, играли в карты.
Маяковскому очень нравилась такая конкуренция. Он говорил, что обожает, когда другие ревнуют. Но и сам ревновал безумно.
Ревновал ко всем, кроме Брика. К нему он «отревновал» во «Флейте» и больше к этой теме не возвращался. Очевидно, это означает, что отношения Лили с мужем были сугубо платоническими, и Маяковский об этом хорошо знал.
Страсть лилась расплавленной магмой, грозя обжечь всякого, кто приблизится. Он своей любви не скрывал, он о ней кричал, и хотел, чтобы этот крик слышали все. Жизнь их была в ту пору - любовь, страсть, ревность, ссоры и буйные примирения - «на разрыв аорты». Без страсти стихи не рождаются. Особенно гениальные.
Однажды, после очередного выяснения отношений, он даже пытался застрелиться. Правда, перед этим позвонил любимой:
- Я стреляюсь, прощай, Лилик". - Подожди меня! - крикнула она в трубку и помчалась к поэту. На его столе лежал пистолет. Он признался: - Стрелялся, осечка. Второй раз не решился, ждал тебя.
ГОРЬКИЙ
Бывал в их квартире и главный «буревестник» Максим Горький. Хотя по возрасту он принадлежал к другому поколению, но ему бывало приятно и интересно пообщаться с талантливой молодежью. Да и хорошей карточной игрой он очень интересовался.
Однако, дружба их с Маяковским длилась совсем недолго и завершилась не вполне красиво.
Вот как пишет об этой истории Василий Катанян:
«И вдруг я узнаю, — рассказывала впоследствии ЛЮ, — что из его (Горького) дома пополз слух, будто бы Володя заразил сифилисом одну девушку и шантажирует ее родителей. Нам рассказал об этом Шкловский. Я взяла Шкловского и тут же поехала к Горькому. Витю оставила в гостиной, а сама прошла в кабинет. Горький сидел за столом, перед ним — стакан молока и белый хлеб — это в девятнадцатом-то голодном году! «Так и так, мол, откуда вы взяли, Алексей Максимович, что Володя кого-то заразил?» — «Я этого не говорил». Тогда я открыла дверь в гостиную и позвала: «Витя! Повтори, что ты мне рассказал». Тот повторил, что да, говорил, в присутствии такого-то. Горький был приперт к стене и не простил нам этого никогда. Он сказал, что «такой-то» действительно это говорил со слов одного врача. Я попросила связать меня с этим «та — ким-то» и с врачом. Я бы их всех вывела на чистую воду! Но Горький никого из них «не мог найти». Недели через две я послала ему записку, и он на обороте написал, что этот «такой-то» уехал и он не может ничем помочь». Типичная злая сплетня.
Я тут же поговорила с этой девушкой (Сонка Шемардина), и та сказала, что не было ничего подобного. Она мне рассказала, что знает, что пустил этот слух один литератор из ревности к Маяковскому, поскольку она в свое время ушла от него к поэту. Горький сплетню с удовольствием подхватил и пустил дальше, ибо теперь он ревновал к литературной славе Маяковского, которого широко печатали. Горький очень сложный человек. И опасный. Знаменитый художник отнюдь не всегда бывает образцом нравственности».
Я держу в руках листок из моего архива. На обороте записки Лили Юрьевны — ответ, написанный характерным мелким почерком классика: «Я не могу еще узнать ни имени, ни адреса доктора, ибо лицо, которое могло бы сообщить мне это, выбыло на Украину».
«Конечно, не было никакого врача в природе, — продолжала Лиля. — Я рассказала эту историю Луначарскому и просила передать Горькому, что он не бит Маяковским только из-за своей старости и болезни».
Когда же в Берлине два писателя встретились в кафе «Ландграф», где чествовали Горького, Маяковский встал и, выкрикнув в зал: «Такого писателя в литературе не существует, он мертв!» — демонстративно ушел.»
Но на этом история с Горьким не окончилась. После смерти Маяковского он настаивал, чтобы в некрологе было обязательно сказано, что поэт застрелилися из-за «тяжелой продолжительной болезни», намекая на тот самый сифилис. Пришлось делать повторное вскрытие тела, результаты которого доказали, что никакого сифилиса у Маяковского не было.
А недавно в очередной бульварной статейке я наткнулась на утверждение, что Маяковский был болен и заразила его Лиля Брик. Разумеется, никаких ссылок ни на какие документы. Но для сплетни документы не нужны.
РЕВОЛЮЦИЯ
Так и жили – в страстях, а в стране происходили перемены глобального масштаба. Это был государственный переворот, революция, которую Маяковский и Брики приняли сразу, без колебаний, несмотря на то, что до революции Брики принадлежали к весьма обеспеченному классу. И тем не менее, они без сожалений включились в новую жизнь и, кажется, никогда не вспоминали о старой.
В 1918 году они перебрались из Петрограда в Москву. Тогда же пришло решение жить вместе.
Лиля Юрьевна писала: «Только в 1918 году я могла с уверенностью сказать О. М. о нашей любви. Все мы решили никогда не расставаться и прожили жизнь близкими друзьями».
Конец первой части. Часть вторую - читать здесь