Строительство Олимпа
Начало пути: ученический билет Дзауджикаусского горно-металлургического техникума
В середине 50-х Д. И. Гикалов работал на Нижнетагильском металлургическом заводе. Сейчас он закрыт и превращён в музей под открытым небом
Дмитрий Гикалов родился 1 октября 1929 г. на Ставрополье, невообразимо далеко от уральской тайги. Юноши того времени взрослели рано, и в 1944 году Митя освоил профессию линейщика на станциях междугородней связи. С возвращением к мирной жизни он поступил сначала в Горно-металлургический техникум Орджоникидзе (Владикавказа), затем, покинув тёплые края, в Уральский политехникум, и, наконец, в Свердловский горный институт. Он и в армии успел отслужить, походя вступив в КПСС. В 1956 г. молодого инженера распределили дежурным электриком на Нижнетагильский металлургический завод имени Куйбышева – бывший флагман империи Демидовых, на третьей сотне своих лет уже откровенно маленький и архаичный. Вскоре амбициозный специалист попал на Нижнетагильский металлургический комбинат имени Ленина (НТМК) – прославленный гигант первых пятилеток. Гикалов быстро дорос до начальника электротехнической лаборатории, а над Уралом меж тем всё громче разносилось звонкое слово «Качканар».
Гора Качканар и Нижневыйский пруд
Пастораль Нижневыйского пруда. В башенке прячется старый затвор водосброса. Трудно поверить, но за спиной фотографа совсем другие пейзажи — плотина с железной дорогой и ядовито-голубой шламовый пруд
Состав с рудой ползёт с карьера на комбинат вдоль склона Качканара
Руда едет на комбинат
Первое научное описание горы Качканар составил П. С. Паллас ещё в 1770 г., когда уральская промышленность находилась в зените могущества. Тогда залежи железной руды сочли бедными. Впоследствии Урал потихоньку терял своё значение в экономике – немногим заводам удавалось идти в ногу со временем. Лишь красная власть расшевелила край, где, по выражению Д. И. Менделеева, «старое не старится». Советские геологи вновь обратили взоры на Качканар. Да, руда не самая богатая, зато её вдоволь, а добычу можно вести открытым способом. И вредных примесей мало, зато куча полезных: ванадий, титан, хром, никель, кобальт. Металлургия середины ХХ века далеко ушла от технологий демидовских времён, да и потребители стали куда привередливее, так что естественное легирование оказалось весьма к месту, а из отвалов надеялись добывать редкоземельные элементы. Постановление о строительстве Качканарского горно-обогатительного комбината (КГОК) принято в 1950 году, но воплощать его начали лишь 27 мая 1957 г. В тот день среди глухих лесов в двухстах с лишним километрах к северу от Свердловска молодые строители, у которых не было ни капитального жилья, ни тяжёлой техники, рубят первые метры просеки от посёлка Валериановск до Долгой горы. Стройку объявляют всесоюзной и комсомольской, а на картах появляется посёлок Качканар. Может и хорошо, что «бумажная» стадия затянулась – на склоны Урала не успела лечь тень лагерей и «спецконтингента».
Памятник первостроителям Качканара
Палаточный городок на 400 первостроителей, конец 50-х гг.
Строительство Качканарского ГОКа
В 1961 году Дмитрия Гикалова направляют начальником релейной службы цеха сетей и подстанций на строящийся КГОК, которому предстояло стать главным поставщиком сырья для НТМК. Прошли времена, когда электромотор, электромагнит, электростанок казались чудесами, теперь их на гигантском комбинате тысячи. Как всем этим управлять?! Телемеханика и автоматика стали насущной необходимостью. Оценив масштабы и сложность задач, Дмитрий Иванович понял, что эта лавина запросто погребёт маленькое подразделение. Он выступил на техсовете, его поддержал главный инженер С. Л. Мясник… и больше никто. Пожалуй, в первый раз молодой энтузиаст воевал за свои идеи, и в первый раз получил возможность делами доказать, что они не «воздушный замок». Дерзкий специалист убедил в своей правоте директора комбината Ефима Канделя и стал начальником нового цеха со звучным названием КИПиА – контрольно-измерительных приборов и автоматизации. Гикалов начал восхождение к вершинам власти, но Олимп он складывал себе сам.
Гикалов мечтал. Ему выделили комнату, но он её кому-то отдал, а сам жил в общежитии. Жена и дочь остались в Нижнем Тагиле – он приезжал к ним на выходные. Так минул год, он всё-таки получил квартиру и смог перевезти в Качканар семью. Жена в ужасе:
Боже, какая грязь! Еле ноги вытаскиваешь... Ногу-то я вытащила, а мой резиновый ботик в грязи остался. Удивляюсь, возмущаюсь, а Митя успокаивает, вдохновляет – и снова об асфальтовых улицах будущего города и о комбинате-гиганте
Строительство Качканарской ТЭЦ находилось в зоне ответственности Гикалова, и там он тоже показал себя деятельным и «вездесущим» руководителем
Ораторское мастерство Гикалова могла оценить не только Лидия Ивановна, но и коллеги. Ветераны КИПиА и сейчас вспоминают зажигательные речи начальника о перспективах цеха, о новой ТЭЦ, о заводе-гиганте и городе-саде. «Ты не знаешь будущего» – убеждал Дмитрий Иванович тонущую в грязи жену. Он-то знал, ибо сам его творил — и как начальник цеха, и как председатель рудничного комитета профсоюза.
Работа КГОК входила в рутинную колею. Гикалов решал насущные проблемы и думал о перспективах. Как вспомогательное подразделение может вывести комбинат-гигант на качественно новый уровень? Электроснабжение, телемеханика, примитивная автоматика – всё это работает, всё это можно спокойно модернизировать, но где они, сверкающие грани будущего? Чтобы знать ответ, не нужно быть провидцем. Электронно-вычислительная машина! Компьютер! Даже компьютерная сеть! Лишь десятилетие минуло, как кибернетику перестали клеймить «реакционной лженаукой», а дерзкий начальник цеха едва достроенного в несусветной глухомани комбината предлагает создать лабораторию технической кибернетики, где обкатывались бы новейшие технологии автоматического управления. Началось проектирование пристройки к цеху, но тут в судьбе его инициатора случился крутой поворот. «Ай-ти» придёт на КГОК лишь двадцать лет спустя.
Троллейбус, который…
Начальник строительного отдела Свердловского обкома Борис Ельцин, Дмитрий Гикалов и управляющий «Качканаррудстроем» Борис Тихомиров на первой городской партийной конференции, 31 октября 1968 г.
9 октября 1968 г. рабочий посёлок Качканар становится городом областного подчинения. А уже 31 октября проходит партийная конференция, чьим делегатам предстоит решить судьбоносный вопрос – кто станет дважды первым (и по должности, и по хронологии) секретарём городского комитета КПСС. Наверное, это должен быть деятельный и полный идей человек с опытом управления, желательно на градообразующем предприятии, или, по крайней мере, имеющий у горняков авторитет. Мы ведь уже знаем имя этого идеального кандидата?
Качканар в 1961 году
Гикалову не пришлось знакомиться с новой работой – основные проблемы города так или иначе решал КГОК. Самый больной вопрос – жилищный. Качканар не зря прозвали «городом юности» – за молодыми строителями потянулись молодые специалисты, они создавали семьи, рождались дети – только в 1965 г. на свет появилось 680 качканарцев. Население приближалось к тридцати тысячам и очень быстро росло. Комбинат каждый год строил по 7…8 тысяч квадратных метров жилья, но его всё равно остро не хватало, что вызывало текучку кадров.
Генплан Качканара и Гикалов классический, мечтательный
Жилую застройку проектировал институт «Уралгипроруда», совершенно не имевший компетенций в урбанистике. Город считался придатком комбината, соответственно и выглядел – грязные улочки, низкие домишки, по преимуществу деревянные бараки… Подливала масла в огонь и советская система нормирования всего и вся – вчерашнему посёлку попросту не полагалось домов выше пяти этажей. Это был звёздный час Гикалова. Он жил в поездках между Качканаром, Свердловском и Москвой, в приёмных Госстроя и Министерства чёрной металлургии. Он напоминал, убеждал, требовал. И он добился своего. По институтам «Гражданпроекта» потекли деньги и указания куда их потратить – маленькому городку в уральской глуши предстояло обзавестись Генеральным планом.
Гикалов неклассический, кабинетный
Документ, принятый 8 августа 1976 г., оказался весьма амбициозным. В XXI век Качканару предстояло войти с населением 130 тысяч человек – в три с лишним раза больше, нежели в 70-х. Такие темпы были уже непосильными для уставшей страны советов: развитие города увязывалось с пуском ещё одного ГОКа и разработкой Собственно-Качканарского месторождения. От второго комбината давно отказались, карьер на месте горы Качканар всё ещё в планах – столько людей городу просто не нужно, наоборот, с середины 90-х он потерял почти четверть населения, откатившись как раз на уровень 70-х гг. И всё же монументальный Генплан позволил упорядочить застройку, осуществляя её многоквартирными домами, сгруппированными по микрорайонам.
В. Б. Торопов (слева) – главный архитектор Качканара в 1971…1976 гг. Справа «вольный художник» И. И. Канисев
Заманили в «город юности» и главного архитектора. Им стал выпускник Уральского филиала Московского Архитектурного института Владимир Торопов. Возведённые его стараниями дома и сейчас остаются самыми масштабными строениями «жилой» части Качканара. Никак не полагалось такой «дыре» зданий в 12 этажей, да ещё и по индивидуальному проекту. А Гикалов продавил. Трём «свечкам» предстояло перегородить живописный вид на гору Качканар, и Торопов немало поломал голову, чтобы они и гармонировали с высочайшей вершиной Среднего Урала, и как бы противопоставлялись ей. Дома получили в плане форму трёхлучевой звезды, отсылающую к друзам горного хрусталя – местные называют их «трилистниками».
Благодаря усилиям Гикалова и Торопова в Качканаре появились многоэтажные дома. Вид с Долгой горы
Строительство «трилистников», 1975 год
«Омагистраленная» улица Свердлова с троллейбусом
Эстетика города увлекла Гикалова. Качканар совсем невелик и никогда не станет мегаполисом, но неужели из-за этого он должен выглядеть, как большая деревня?! А он именно так и смотрелся. Комбинат располагался к северу от Долгой горы. Исполинской буквой «С» её огибала главная улица – почему-то не Ленина, а Свердлова, – остальные тоже кривились. Ну допустим, тут ничего не поделаешь, но почему даже на главной «авеню» такая грязь?! Почему в открытую лежат трубы теплоцентрали?! Почему, в конце концов, Дворец Культуры возвели буквально в яме?! В голове у первого секретаря рисовались сочные картины социалистического рая, а перед глазами стояло невыносимое вот это. Первым делом была расширена и заасфальтирована улица Свердлова. Походя срезали часть склона Долгой горы, заменив его двухсотметровой длины подпорной стенкой. «Китайскую стену», как тут же прозвали её качканарские остряки, белили, побелка смывалась и зрелище было всё-таки унылое. В конце 90-х сооружение догадались разукрашивать всякими рисунками-муралами. Срезали гору не только ради дороги, но и выравнивая рельеф перед Дворцом Культуры. Горожане уважительно хохмили, мол, Гикалов земной шарик под Дворец подводит. Заодно и трубы закопали под землю, дабы глаза не мозолили, а поверху высадили деревья – озеленение всего и вся, похоже, было отдельной страстью южного «персека».
Вспоминает Т. Ф. Белова:
Однажды в отдел [капитального строительства КГОК] пришёл первый секретарь горкома Д. И. Гикалов. Прошёл к А. Л. Синцову, а затем пригласили меня: «Тамара Фоминична, вот нужно помочь Дмитрию Ивановичу. Пойдите с ним на пятый квартал, на дорогу, что у бани. Дмитрий Иванович хочет сам посмотреть, можно ли расширить ту дорогу, так как дорога узкая и на ней часто происходят автомобильные аварии». У Дмитрия Ивановича была в руках большая рулетка. Так мы с ним и разметили эту дорогу так, как она выглядит сейчас.
Матч-открытие стадиона «Горняк»
Промышленность строительных материалов стала второй отраслью экономики Качканара. Темпы ввода жилья в 70-х удвоились. Что только не строилось с подачи Гикалова! Детские сады, школы, больничный городок, центральная аптека, гостиница «Октябрьская», стадион на двенадцать тысяч человек! Треть города могла уместиться в исполинской чаше на берегу Нижневыйского пруда. Тренер футбольной команды «Горняк» Евгений Гревцов пошёл в горком с безумной идеей – пригласить на открытие стадиона ветеранов сборной СССР. Гикалов «загорелся», и результат не заставил себя долго ждать. 27 июня 1976 г. Игорь Нетто, Эдуард Стрельцов и другие недавние звёзды мирового футбола при переполненных трибунах сыграли с местными любителями вничью. Знаменитый вратарь Алексей Хомич под впечатлением от красавца-стадиона и мастеровитой команды попросил Гикалова открыть футбольную школу. Уже в следующем году она заработала.
Центр Качканара, 1975 г.
Качканар мог обзавестись и аэропортом! Основным направлением должны были стать рейсы в Свердловск, которые предполагалось выполнять маленькими реактивными лайнерами Як-40. Проект согласовали с Госстроем, началась вырубка леса под взлётную полосу, но вдруг всё резко застопорилось. Качканарцы винят КГБ – якобы, «контора» опасалась шпионов, которые будут с высоты птичьего полёта разглядывать и фотографировать Свердловск-45 и другие «закрытые» объекты.
Троллейбус на временной конечной у недавно открытой гостиницы «Октябрьская». Осень 1972 года – первые дни работы электротранспорта
В «городе юности» не ходил городской транспорт. «Великая стройка» экономила на всём, впрямую не связанном с комбинатом, а что рабочие вынуждены тащиться пешком – так это не «впрямую». Им бы хоть какую «барбухайку» – уже легче, но первый секретарь и директор ГОКа устремлены в будущее, чьим атрибутом тогда считался троллейбус. Гикалов вновь хотел «неположенного»: на «рогатый» транспорт могли претендовать только города с населением от ста тысяч человек. На сей раз не в меру активного партийца в верхах «обломали». Но он не сдался, а решил действовать методами первых советских лет. «Нам нужен троллейбус, и мы его построим!» И ведь построили! Решающей оказалась помощь директора КГОК М. Г. Толочко, извлекшего из своих железнодорожных закромов мачты, провода и прочее. Комбинат же обеспечил хозяйство электричеством и выделил площадку под размещение машин. Но купить сами троллейбусы в условиях советской экономики нельзя – в план не внесено, да и не может быть в вашем селе никакого троллейбуса, что вы нам голову морочите! И всё-таки при любой экономической системе главное —захотеть. А желания у Гикалова было хоть отбавляй, и свои пять или шесть троллейбусов ЗиУ-5 с завода имени Урицкого Качканар получил. Как их ухитрились сделать вне плана, на что обменяли? Иные торговые схемы советского экономического закулисья не снились никаким Рокфеллерам...
Линии Качканарского троллейбуса (по очередям)
Первая очередь была пущена 11 ноября 1972 г., в следующем году маршрут вырос вдвое, превратившись из заводской развозки в полноценный городской транспорт, коим качканарцы очень гордились. В 1975 г. появился и второй маршрут, были планы дотянуть троллейбусы до нового радиозавода. Газета «Уральский рабочий» не скупилась на похвалу: электротранспорт позволил вдвое снизить уровень простудных заболеваний у горняков. Вот только работал он практически из-под полы. Официально троллейбусная сеть так и не была принята в эксплуатацию — то ли из-за технических недочётов кустарной системы, то ли потому что никто не разрешал её строить. Пассажиров возили на страх и риск Гикалова.
Улица Свердлова и «китайская стена»
Где-то там, в странах вечнозагнивающего империализма, ихние злокозненные умники плодили статьи, мол, будущего у плановой экономики нет. На одной шестой части суши как будто взялись подтвердить антисоветчину на практике – очереди становились всё длиннее, а полки в магазинах всё скучнее, речи кремлёвских небожителей – всё невнятнее и всё менее похожими на серую реальность. Поколение, коему обещали жизнь при коммунизме, уже знало, что придётся довольствоваться Олимпиадой, и вместо высоких идеалов à la Ефремов всё чаще было озабочено, как бы чего «достать». А в уральской тайге об этом не знали. И о толстовском взгляде на роль личности в истории не знали тоже. Там упрямо цвёл город-сад, при виде которого удивлённо цокали языками гости даже из областных центров. Феномен Качканара привлёк внимание учёных-социологов из Института экономики Уральского научного центра АН СССР, которые помогли с комплексной «Программой борьбы за город высокой культуры и образцового общественного порядка». Незаурядность «города юности» признали если не на государственных верхах, то, по крайней мере, на областных и порешили сделать из него «пилотный проект» – как говаривала заслуженный местный педагог Н. П. Петрова: «Если строить коммунизм, начинать нужно с Качканара».
Клавдия Сухенко
Дмитрий Иванович Гикалов – главный герой нашего рассказа. Но вряд ли у него бы что-нибудь получилось без поддержки столь же пламенных коллег-единомышленников. А они там все «сумасшедшие» собрались – главный архитектор Владимир Торопов, директор КГОК Михаил Толочко, председатель горисполкома Клавдия Сухенко. «За туманом и за запахом тайги» тянулись тысячи молодых, не побоявшихся бросить родные места ради романтики первопроходцев. Их ровесники быстро «обламывали рога» о формализм и равнодушие начальства, о неустроенность быта. В Качканаре их энтузиазм продолжал гореть, его неустанно раздували Гикалов, Толочко и Сухенко. Они «рулили» «городом юности» с поистине юношеским максимализмом. Однако нравилось это не всем.
Однажды две мадам – заведующая и библиотекарь парткабинета горкома – выпросили в худшколе пишущую машинку, надели перчатки (!) и настрочили «анонимку» в Свердловский обком. Первого секретаря обвиняли во всех смертных грехах. Например, ему вменялось, что он продал пианино из Дворца Культуры. По всей видимости, «наверху» Гикалов тоже успел кого-то «допечь», да и в любом случае начальство должно реагировать. 9 ноября 1978 г. бюро обкома вынесло Дмитрию Ивановичу строгий выговор «за ошибки в подборе кадров». Похоже, решение принимал человек не без чувства юмора – в заведующей и библиотекаре парткабинета Гикалов и вправду фатально ошибся.
Самому же первому секретарю было не до смеха – унизительного контраста между возвышенными планами и глупым доносом он не стерпел и решил уйти. В обкоме согласились, но горком чуть не взбунтовался. Гикалова уговаривали снять вопрос с пленума, но он ведь никогда не бросал слов на ветер. Грамотный и инициативный руководитель был нарасхват. Его звали даже в Москву – в ту самую Москву, куда вскоре переберётся на пути к вершинам власти его начальник Борис Ельцин. Но Качканар стал Гикалову родным – избитая фраза, как и штамп «отцы города». В данном случае обе они очень точные. Качканар был детищем своего первого секретаря. Он не мог его бросить. Тем более, работы ещё непочатый край.
Как звучит форманта
Монтажницы радиоаппаратуры в цеху 782 — наглядная иллюстрация к вопросу о женском трудоустройстве
Пролог этой истории написан в 1962 году. Жизнь Качканара вертелась ещё даже не вокруг комбината, а вокруг стройки комбината, но начальник рождающегося в муках цеха КИПиА мечтал уже о новом предприятии – на сей раз лёгкой промышленности. Такой подход был возможен, наверное, только в СССР: производство не «сидело» ни на сырье, ни на массовом потребителе. Оно вообще нужно не столько ради продукции, сколько для решения проблемы женской безработицы. Комбинату требовались в основном мужчины, а рабочих мест для их жён не хватало. Даже созданные с подачи Гикалова свинарники и теплицы не спасали, зато с продовольствием в Качканаре стало получше, чем в округе. Вопрос не то чтобы очень остро стоял – комбинатский рубль был весьма «длинным», и мужья могли содержать семьи, – но периодически поднимался в письмах и на встречах, зудел, как назойливая муха. Решение оказалось масштабным и неочевидным: первый секретарь «пробил» не ткацкую или обувную фабрику, а целый радиозавод.
Первый секретарь горкома Д. И. Гикалов (крайний слева) строит радиозавод
Качканарский радиозавод начал работать в ноябре 1976 года на правах филиала по выпуску электромузыкальных инструментов и радиоигрушек Свердловского завода электроавтоматики. Цеха ещё только предстояло построить, рабочие ютились на почтамте, на площадях ГОКа, даже в бомбоубежище. Строителей не хватало, и сотрудники (в основном сотрудницы) копали котлованы и месили бетон на субботниках и сдельных подработках. Вместе с ними махал лопатой и первый секретарь горкома. После отставки он возглавил радиозавод и сразу бросился в бой. Новые корпуса на юге города ещё «допиливают», а Гикалов уже хочет сделать на одной из крыш оранжерею. Инженеры-строители насилу убедили его, что конструкция кровли этого ну никак не позволяет. Директор отступил, но не сдался, и в «тёплом» переходе между двумя корпусами появилось настоящее чудо: заводской зимний сад с фонтаном. Борис Ельцин любил ставить его в пример на партактивах, фотографии оранжереи печатали в зарубежных журналах. Для работников строилось жильё; овощи, мясо и молоко в заводскую столовую поставляло собственное подсобное хозяйство.
Формантовцы во главе со своим директором на первомайской демонстрации
Заводчане своего директора практически боготворили. Он был везде – в цехах, на планёрках, во главе первомайской демонстрации, на концерте знаменитого на всю область заводского академического хора. Перешедшая на радиозавод Т. Ф. Белова вспоминает, как обиделась на Гикалова, за то, что он называл её по фамилии. Тот исправился – написал её редкое отчество на календаре и, «поднимая» её на планёрке, сверялся. Рабочий день начинался с обхода предприятия – кто угодно мог просто подойти к Дмитрию Ивановичу и спросить о наболевшем, предложить, пожаловаться. А на оперативке оказывалось, что директор всея завода о жизни цехов знает больше, чем начальники цехов. Снова слово Беловой:
Я ни разу не слышала, чтобы он на оперативке повысил голос, но умел так сказать, что нерадивый руководитель готов был бы провалиться
Гикалов последовательно выводил предприятие из-под крыла свердловчан, и со временем дуэт реорганизовали в сторону более равноправного: радиозавод получил звонкое имя «Форманта», а производственное объединение – «Вектор». На качканарский конвейер ушла часть музыкальной аппаратуры, придуманной в Свердловске. Первой становится «Звучащая нотная азбука» для обучения детей музыке и одноголосый синтезатор «ФАЭМИ». Вскоре к ним присоединились эстрадные усилители «УЭМИ-30/50», акустический комплекс «ЭСКО-100» и другие системы звукозаписи и воспроизведения. В 1982 г. настал черёд сложных инструментов: ударного синтезатора «Роктон», гитарного «Лидера» и клавишного «Поливокса». Тогда же директор выбил «одиннадцатый заказ» – фазовращатели для радиолокационных станций зенитно-ракетного комплекса С-300. Впоследствии оборонзаказ расширялся, к концу 80-х именно он «кормил» завод.
Синтезатор-орган ЭМС-01, герконовый в вакууме
Увы, даже Гикалов не мог вытащить «Форманту» из реалий сбоящего плана. Производству постоянно не хватало фондов, вплоть до твердосплавных свёрл. Снабженцам и начальникам цехов приходилось «доставать» дефицит через друзей и родственников, порой незаконными путями. Бывало, его удавалось выменять на музыкальные инструменты для самодеятельных ансамблей заводов-поставщиков. Нередко подводили смежники, и даже «втык» по партийной линии не всегда помогал. Отсюда проблемы с качеством продукции, да и сбыт был далеко не бесперебойным. И тем не менее, ПО «Вектор» делало большую редкость для советской промышленности – востребованные и конкурентоспособные вещи для простых людей, а не для генералов и маршалов.
Конструкторский отдел «Форманты»
В 1983 году в серию идёт полифонический аналоговый синтезатор «ФАЭМИ-1М», созданный под руководством Александра Реунова – первая собственная разработка «Форманты». За ним следуют электробаяны «Топаз», цифровой синтезатор «Форманта П-432», сорокакилограммовый ЭМС-01, сочетающий в едином корпусе синтезатор и электроорган, компактная «Форманта-мини» и прочие творения качканарских умельцев. Но этот «багаж» достанется уже другим директорам.
Владимир Кузьмин: Когда мы узнали о поливоксомании за рубежом, мы удивились. Почему-то весь мир заговорил о «Поливоксе». Начали писать письма, говорить, что это круче, чем «Муг». Дурдом какой-то. Чего они нашли в этом «Поливоксе»!
Удивительная судьба ждала «Поливокс». Спроектирован он группой из четырёх инженеров «Вектора» под руководством Владимира Кузьмина. «Сердцем» синтезатора стал операционный усилитель К140УД12. В Союзе альтернатив ему не было, об импорте и речи не шло. Пришлось подстраивать всю схемотехнику под капризы отечественного устройства, в результате звук получался искажённым. Кузьмин ломал голову и над адаптацией сложного проекта к невысокой квалификации рабочих «Форманты». Его жена Олимпиада придумала запоминающийся дизайн инструмента, чьи боковые торцы с насечками отсылали к военным радиостанциям – западные музыканты разглядели в них танковые гусеницы. Чего-то прорывного для 80-х в монофоническом аналоговом синтезаторе не было. «Звёзды» им брезговали из-за непохожего на западные «синты» звука, а разномастные детские и самодеятельные ансамбли не могли раскрыть всех его возможностей. «Танковый» корпус оказался довольно хрупким, а клавиатура на герконах вовсе стала притчей во языцех. В 1990 г. растиражированный числом около тридцати тысяч инструмент был снят с производства. Тут бы и сказочке конец…
Мик Гордон за музыку к DOOM «отхватил» целую гору наград
Но ещё лет через десять на «Поливокс» свалилась популярность. Недостатки его звучания вдруг оказались «изюминкой». Кондовая элементная база и оригинальная схемотехника обеспечили ему «агрессивный», «индустриальный» голос, который привлёк экспериментаторов электронной музыки со всего мира.
О да, это обалденная штука! На пластинке «Tonight» мы немного увлеклись диско, и нам просто необходимо было подобрать адекватный звук клавишных. «Поливокс» куда интереснее «Муга», «Хэммонда» и прочих синтезаторов – мы буквально дрались за право взять на нем пару нот
– восторгается лидер группы «Франц Фердинанд» Алекс Капранос.
Приглянулся тридцатикилограммовый агрегат и клавишнику «Рамштайна» Кристиану Лоренцу. Лидия Кавина сопрягла уральский инструмент в дуэт с терменвоксом, а Евгений Вороновский – с ещё одним пионерским советским синтезатором «АНС». Мик Гордон создал на «Поливоксе» саундтрек к компьютерной игре DOOM (2016), о чём впоследствии рассказал на своём YouTube-канале:
Он огромный, тяжёлый, переусложнённый (overengineered) и весит целую тонну… у него свой характер. <…> Но мне нравится его звук, он звучит по-настоящему
Хвалил инструмент и Роберт «Боб» Муг, создатель синтезаторов «Муг», которым уральцы в своё время пытались подражать. Появились компьютерные эмуляторы «Поливокса» и комплекты для самостоятельной сборки, Кузьмин придумал портативный вариант, который выпускался, правда, небольшой серией и уже не в Качканаре. «Посмертную» популярность обрели и другие продукты «Форманты», например, синтезатор-орган ЭМС-01; у эстетов довольно высоко котируются акустические системы, колонки, эквалайзеры… хотя до «полика» всему этому, конечно, далеко.
Казалось бы, в стране с отсталой электроникой, чёрт-те-где в уральской глуши, вдали от научных центров и профильных вузов, «Форманта» просто обречена стать карикатурным совдеповским заводиком, который выпускает непонятное абы что, лишь бы людей занять да план выполнить… А рождалась фирма с узнаваемым лицом. И сколько было планов! Вторая очередь, профилакторий, база отдыха на Чёрном море, духовой оркестр… Гикалов хотел заиметь при заводе породистых коней – специально для свадеб «формантовцев».
Мы любили слушать Дмитрия Ивановича. А когда его беседа заканчивалась, мы какие-то минуты сидели молча, переваривая его реальные фантазии. И верили: так и будет!
— вспоминает «формантовец» П. А. Лебедев.
Д. И. Гикалов с внучкой
В начале 80-х работники предприятия ещё не знали, какие испытания выпадут на их долю вместо коней и оркестра. Они верили в Дмитрия Гикалова, они и сейчас в него верят: извернулся бы, нашёл инвесторов, удержал бы завод на плаву, осуществил бы самые смелые мечты – ведь он не раз это делал, когда, казалось, всё против него. Последний романтик социализма был по-капиталистически предприимчив. Я не уверен, что у него бы получилось, но без боя он бы точно не сдался.
1 октября 1983 года Гикалову исполнилось 54 года – самый расцвет для руководителя. Времени праздновать не было – дел очень много, а планов ещё больше. Авралящие «формантовцы» даже забыли поздравить своего директора, а когда вспомнили, именинник уже уехал в Нижний Тагил. 3 октября там случилось страшное: Дмитрия Ивановича Гикалова насмерть сбила машина.
Осень города юности
Я перелопатил много воспоминаний о Гикалове, но нигде не видел, чтобы к нему записывались на приём или пробивались в ходе какого-то мероприятия. «Я сходил к первому секретарю…», «я поговорила с директором…» - и только так. «Отловить» Гикалова было проще простого, он всегда был «открыт», неформален. Человек, стараниями которого Качканар получил широкие асфальтовые дороги и троллейбус, сам предпочитал перемещаться пешком. Парадоксально: апологет тоталитарного строя оказался на порядок ближе к людям, нежели политики и чиновники более-менее демократических лет.
Дмитрий Гикалов с семьёй на Красной площади
Он был романтиком: для него не существовало пределов совершенства и уж тем более он не понимал, как в стране всеобщего равенства маленькому городу могут быть «не положены» атрибуты больших. Его планы зачастую были не продолжением достигнутого, а началом чего-то качественно нового: новый цех, новый вид транспорта, новый завод. Наверняка многие идеи Гикалова казались если не полным бредом, то несвоевременными уж точно. Но на практике оказывалось, что нет ничего из ряда вон выходящего ни в «трилистниках», ни в троллейбусе, ни даже в зимнем саду посреди радиозавода. Никто не разорился, а людям в радость – что ещё нужно? Урбанистические концепции в России и сейчас не находят понимания, а в 70-х они и на западе только набирали популярность. Первый секретарь горкома их во многом предвосхитил, ставя во главу угла не количественные показатели, а комфорт человека, который цифрами не выразишь, а потому и наград за него не дадут. Комфорт он тоже понимал широко, включая в него и эргономику, и эстетику, и возможности для самореализации. Мне кажется, это сильно повлияло на самосознание качканарцев.
Впрочем, далекоидущими планами нас сейчас удивить трудно. Если бы хоть часть задуманного Гикаловым спускалась на тормозах, ярлыка «красного Манилова» ему было не избежать. Но предав очередную идею гласности, он уже не отступал. Иногда это становилось проблемой – если Дмитрий Иванович по незнанию предлагал нереализуемые вещи, то отговорить его мог лишь хор из нескольких профессионалов. «Сверху» на него наседать было бесполезно – эпопея с троллейбусом сие наглядно показала. Он «зажигал» людей, те отвечали ему искренним энтузиазмом, субботниками и воскресниками, работой до седьмого пота. Дать слабину – значило, пожалуй, раз и навсегда потерять их доверие. Гикалов сам себя загонял в ситуацию, не допускающую разворота.
Когда-то его стараниями улица Свердлова стала широкой парадной магистралью. Теперь она запружена траурной процессией – тысячи качканарцев провожают романтика и энтузиаста, для которого их неурядицы были не просто проблемами, а новым вызовом, возможностью творить. Они вспоминают, насколько это был размашистый, отзывчивый человек, и как несправедливо с ним порой обходились. И, наверное, в каждой понурой голове нет-нет, да и мелькает совсем чёрная мысль: теперь придётся как-то жить без него.
Судя по этой фотографии, в Качканар поступали не только ЗиУ-5, но и более современные ЗиУ-682. Однако свидетельств их работы не осталось. Судьба этих машин – большая загадка
Артефакты троллейбусной инфраструктуры можно найти на улице Свердлова и сейчас
Первой ласточкой «новой жизни» стал электротранспорт. Троллейбус всегда работал плохо – кустарщина всё-таки сказывалась. Машины нередко «глохли» на подъёмах, и местные полагали, что они не справляются с рельефом. Мне более правдоподобной видится версия, что при необходимости ГОК забирал у хозяйства электрические мощности. Видимо, по мере роста производства энергодефицит усиливался – работа транспорта становилась всё более спорадической. Со временем разросшаяся толпа автобусов вытеснила «рогатых» с улиц. Троллейбус официально закрыли в 1985 г., но возможно, он перестал ходить раньше. Следы былого великолепия в виде опор, растяжек и держателей проводов можно обнаружить до сих пор, а один из перекрёстков чуть ли не официально именуется «Троллейбусным кольцом».
Макет обложки книги Т. Ф. Беловой о «Форманте». При всей своей гм… оригинальности, настроение работников предприятия она отражает точно
«Форманту» возглавил бывший главный инженер Л. А. Пономарёв, в 1986 г. его сменил Г. В. Новосельцев. Он выглядел прогрессивным руководителем: оперативно разобраться с запущенным сбытом, серьёзно подходил к маркетингу. Начиная с 1988 г. в Качканаре прогремела серия музыкальных фестивалей «Форманта», на которые приезжал Олег Газманов, «Агата Кристи», Ольга Кормухина… Казалось, сбываются мечты Гикалова. Но одновременно на заводе сокращали людей. Тысячами. «Мне столько не нужно» – твердил Новосельцев и был бы прав, если бы без «балласта» предприятие устремилось к новым высотам. Но оно нырнуло в пике. Когда стало «можно», от «Форманты» начали отваливаться цеха, превращаясь в отдельные фирмёшки. Пошли задержки зарплаты, новые и новые сокращения.
И вот в 1992 году в июне месяце я составила свой последний приказ по отделу, куда внесла на сокращение и себя. Было очень нелепо это читать, но так и было
– сотрудница ОТК Н. В. Бугрова, кажется, так до конца и не поверила, что этот сюр ей не приснился.
Про музыкальные инструменты и «оборонку» уже не думали – «мошкара» делала пылесосы, стиральные машины, пластиковые окна. В 00-х умерло и это. Последнее производство на промплощадке «Форманты» встало в прошлом году. Признание работника некогда довольно успешной компании «Робитэкс» стало ей эпитафией:
С сентября не было ни копейки. Грибы, ягоды насобирал в лесу — их и ем
Несколько лет назад тучи сгущались даже над цехом контрольно-измерительных приборов и автоматики Качканарского ГОК – Комбинат вошёл в холдинг «Евраз» и тамошнее начальство захотело «оптимизировать» структуру. Пока вроде пронесло – «гикаловский» цех только «ощипали».
Душа Урала на «китайской стене»
Осталась широкая улица Свердлова, «трилистники», «китайская стена», богатая социальная инфраструктура и другие плоды инициативы первого секретаря – благодаря им Качканар кажется больше, «статуснее», чем на самом деле. Беспощадная логика индустриализации предначертала ему судьбу мрачного придатка горнообогатительного комбината, а он стал довольно уютным городком, знаменитым своими раритетными музыкальными инструментами. Участники интернет-сообществ, где работают с архивными фотографиями (pastvu.com, transphoto.org), удивляются, как просто их «привязать» к местности – Качканар за сорок лет почти не изменился, застыв эдаким памятником своему первому секретарю. Вряд ли он был бы этому рад.
Ещё один «нерукотворный памятник» вовсе неосязаем. Для Гикалова было очень важно, чтобы качканарцы могли творить, культурно развиваться сами и нести свет вокруг. И моногород, вся жилая часть которого по площади сопоставима с гоковским хвостохранилищем, до сих пор силён своими художественными традициями. Литературный кружок «Лукоморье» регулярно выдаёт сборники со стихами и прозой, очерками и целыми историческими исследованиями, скульптор-энтузиаст Леонид Ушенин украсил скалы горы Качканар литыми барельефами, а саму гору жители активно пытаются защитить от посягательств ГОКа, который, казалось, для них должен быть высшим авторитетом.
Мемориальная доска Дмитрию Гикалову на улице его имени
Память о Гикалове живёт в стихах и очерках «Лукоморья», бережно опекается его ещё живыми коллегами. В честь него названа улица, по иронии судьбы ведущая к бывшей «Форманте». На одном из барельефов Ушенина Владимир Торопов показывает макет города мечты его созидателям – Дмитрию Гикалову, Клавдии Сухенко и Михаилу Толочко. Место, где висит барельеф, получило «говорящее» имя — скала Атлантов.
Автор - Иван Конюхов, читайте другие статьи автора по тегу #конюховкат
Историческая группа коллектива авторов: https://vk.com/catx2
Если вы захотите мне задонатить, то это сюда 2202 2013 7930 7800 (Сбер)