В первые же часы, после начала Великой Отечественной войны, стало ясно, что доктрина о малой крови на чужой территории, в которую ни один здравомыслящий человек никогда не верил (исключая ее автора), страшно далека от реальности.
Немцы тоже несли серьезные потери, но продвигались на восток со скоростью, оправдать которую Главнокомандующий мог только старым излюбленным способом – поиском врагов в ближайшем окружении.
Как известно на примере генерала Павлова, первыми суровое наказание понесли военачальники, виновные лишь в том, что приняли на себя командование округами и армиями, перешагнув через три-четыре ступени воинской иерархии, не получив при этом надлежащего образования.
По мере того, как гитлеровские войска продолжали наступление, охота на ведьм становилась все более интенсивной.
В августе 41-го был издан приказ №270 «Об ответственности военнослужащих за сдачу в плен и оставлении врагу оружия». В этом документе Иосиф Сталин персонально обвинил трех генералов – Понеделина, Кириллова и Качалова – в добровольном переходе на сторону противника.
Если первые два полководца, пройдя через все ужасы концлагерей и не запятнав себя сотрудничеством с немцами, были расстреляны по личному распоряжению вождя в 1950 году, то судьба последнего вообще долгое время оставалась неизвестна.
Несмотря на полное отсутствие достоверных сведений, отдельный абзац приказа №270 гласил:
«Командующий 28-й армией, находясь вместе со своим штабом группы войск в окружении, проявил трусость и сдался в плен немецким фашистам. Штаб группы Качалова из окружения вышел, пробились из окружения части Качалова, а генерал-лейтенант Качалов предпочел сдаться в плен, предпочел дезертировать к врагу».
В скобках надо заметить, что главу советского государства, несколько дней корпевшего над текстом, некоторые поклонники напрасно считают искусным оратором. Знатоком литературного стиля он тоже никогда не был. В связи с этим, достаточно прочитать любой отрывок из многочисленных трудов Иосифа Виссарионовича, чтобы задаться вопросом: кто же помогал Великому Писателю излагать «свои» мысли?
Вслед за этим, репрессиям подверглись родственники старших командиров, поскольку принцип «сын за отца не отвечает», по степени лживости, не отличался от остальных лозунгов. Жена и теща генерала Качалова получили по 8 лет лагерей, откуда старшая из них уже не вернулась, умерев от истощения в 1944 году.
Беспокойство вызывала только гражданка Ханчин-Качалова, полностью отбывшая срок и поселившаяся в городе Малоярославец. Когда стало известно, что фамилия мужа в списках интернированных не значится, жена изменника родины возомнила, что это дает ей повод тревожить вышестоящие инстанции, с просьбой выяснить все обстоятельства дела, давно уже списанного в архив.
Помимо обращений в официальные органы, женщина связалась с бывшими друзьями и сослуживцами генерала, которые тоже не верили, что тот мог совершить предательство, но никогда бы не рискнули высказать свое мнение публично. Тем не менее, снабдив вдову своего товарища деньгами (слова «вдова» и «товарищ» произносились шепотом), они помогли ей получить разрешение на выезд из Калужской области, чтобы приехать на место предполагаемой гибели супруга.
Оказавшись в деревне Старинки, под Смоленском, Елена Николаевна без труда нашла очевидцев тех событий, благо никто никуда не разъехался, поскольку крепостное право (в смысле систему построения коммунизма) в Советском Союзе не отменили и после войны.
Опросив колхозников и собрав письменные подтверждения смерти своего мужа, женщина направилась в Главную военную прокуратуру, где добилась проведения оперативно-следственных мероприятий.
В результате проверки выяснилось, что в первых числах августа 41-го, немецкий офицер приказал местным жителям захоронить тела советских солдат, на одном из которых был мундир с «тремя большими звездами на петлицах». На братской могиле, немец велел установить березовый крест и, показав документы убитого в бою командира, разрешил написать: «Генерал-лейтенант Качалов».
Еще через год – в ноябре 1952-го – провели эксгумацию, точно установив, что останки одного из погибших принадлежат гражданину Качалову, больше десяти лет назад заочно приговоренного к расстрелу за добровольную сдачу в плен и измену родине.
Возникла крайне неловкая ситуация.
Прежде всего, все прекрасно понимали, что обнародовать доказательства невиновности генерала, значило бы признать вердикт генералиссимуса лживым. А это во все времена было равносильно самоубийству.
С другой стороны, «настырная вдова назойливо требовала» снять с нее клеймо ЧСИР, вернуть награды, павшего смертью храбрых супруга, конфискованное имущество и разрешить проживание с сыном, с 1941 года находившегося на иждивении первой жены погибшего (по недоразумению оставшуюся тогда на свободе).
Немного поразмыслив, ответственные сотрудники МГБ легко нашли выход из положения.
Они пригласили товарища Ханчин-Качалову в кабинет и вежливо попросили письменно изложить все пожелания. Сразу после этого ей показали пресловутый приказ №270, за подписью товарища Сталина. Оказалось, что мнение вождя резко противоречит заявлению бывшей заключенной, поэтому ничто не помешало предъявить гражданке Хачиной-Качаловой новое обвинение по статье 58, пункт 10 – «антисоветская агитации и пропаганда».
Все формальности уладили споро, без лишней волокиты, и спустя полчаса, черный воронок уже мчал женщину по хорошо знакомому ей маршруту.
Только через десять месяцев после смерти Отца народов, в декабре 1953 года, Военная коллегия Верховного суда СССР осмелилась отменить смертный приговор В.Я. Качалову.
Спустя еще год по амнистии на свободу вышла Елена Николаевна. Правда, с сыном она так и не увиделась, потому что не имела права появляться в крупных городах, а в 1957 году, 45-летняя женщина умерла от туберкулеза, честным трудом заработанного в советских лагерях.
Поддержите канал, поставив "лайк" и подписавшись, если понравилась статья.
Генерал М.И. Потапов - горячая встреча в Кремле, после четырех лет плена
Крепостные рабочие на эвакуированных заводах после войны