— Ну слушай, Аркаша, — начал говорить Ковалевский, — истории наши страшные и печальные. Никто из нас своей тихой смертью от старости не умер. Все насильственные. Только спаниели сами себя сгубили.
Полковник помолчал, решая с кого начать, и решил для начала рассказать о себе.
— Как я тебе говорил в начале нашего знакомства, — напомнил он Аркадию, — я был убит на войне в Галиции, в 1916-ом году. При таком исходе я должен был сразу в покой уйти. Но у меня тут молодая жена с маленькой дочкой остались. Этот дом за год до той войны построили. Шесть просторных квартир для дворянских офицеров. Мы в эту заселились, а через полгода моя супружница мне дочурку родила. А тут война. И остались мои девочки вдвоем, а еще кухарка-горничная Соня. Я лишь раз на побывку вырвался, а потом умер.
— Не смогли их одних бросить? — сочувственно спросил Нестеров.
— Да, — кивнул полковник, — прямо с поля боя сюда закинуло. А когда грянула революция, совсем беда началась. Большевики дворянство из домов гнало, грабило. Женщин бывало насиловали. Я тогда призрачные боевые приемы освоил: как пугать до обгаженных штанов, морок жуткий наводить, сны насылать. Понял я тогда, что жену мою любимую надо замуж за большевика отдавать, чтобы они с дочкой спокойно жили. Вычислил достойного красноармейца и стал им друг о друге сны показывать.
— Свою жену с чужим мужиком сводить… — сочувственно покачал головой Аркадий, — это же какая мука.
— И не говори, — подтвердил Ковалевский, — сердце кровью обливалось. Но я знал, что жинка моя в новом браке будет счастлива, а этот мужчина батькой хорошим для дочки будет. Так все и вышло. Их даже в этой квартире оставили с двумя комнатами.
— А родня — внуки-правнуки у вас есть? — спросил Нестеров.
— А как же, — гордо разгладил усы полковник, — пятеро внуков, четырнадцать правнуков. Одного в честь меня назвали — Вальдемаром.
— Вы теперь из-за них тут остались? В покой не ушли?
— Нет, Аркаша. Я думал, что упокоюсь, когда супруга повторно замуж выйдет. Больше за девочек моих волноваться не надо… Ан нет! Застрял, — полковник недоуменно развел руками, — их уже на свете нет, а все еще тут.
— Вальдемар Викентьевич, — парень решил задать давно волнующий вопрос, — а вы с кем отсюда выселяться будете?
— С Лидией Васильевной!
— Выиграли? — посочувствовал призраку Аркадий.
— Нет, на правах старшего по дому сам вызвался.
— Но она же вредная и орет постоянно, — удивился Нестеров.
— Она внучка нашей горничной Сони. Та о моей семье заботилась, когда я был на войне. Даже после моей смерти их не бросила. Я Лидию с рождения знаю и оберегаю. А она в молодости баба была дурная, — полковник сокрушенно покачал головой, — сколько раз я ее из разных передряг вытаскивал — не сосчитать.
— Вот это у вас история. Сто лет перед глазами прошли.
— Ты, Аркаша, бабушек послушай. Их истории печальней, — кивнул на старушек Ковалевский.
Нестеров посмотрел на Олимпиаду Семеновну и Агриппину Матвеевну. Он уже понял, что со старушками случилась страшная беда и не знал, хотят ли они это вспоминать. Затянувшееся молчание решила нарушить баба Липа. Она отхлебнула чай и заговорила:
— Я тут застряла почти пятьдесят лет назад. В пятой квартире жила. Вдовой уже была, а тут за мной начал ухаживать дедушка из соседнего дома. Вот пошли мы с ним однажды в театр, веселый спектакль играли. А когда вернулись, то возле подъезда и распрощались. Зашла я, стала по лестнице подниматься, а вокруг темно… Тут-то меня по голове молотком и ударили. Прямо в висок. Колье и серьги с жемчугом сняли, да кошелек из сумочки вытянули. Теперь живу свою нежизнь в вечернем платье.
— Ужас какой, — парень был в шоке от такой жестокости. — А убийцу нашли?
— Нашли и расстреляли. Я у него не единственная жертва была, — при этих словах брови бабы Липы сердито нахмурились, но потом лицо снова подобрело и она сказала, — а вот ухажер мой сильно горевал. Плакал. Больше до самой смерти подружку себе не заводил.
Аркадий молча цедил чай из кружки, переваривая чужую беду. Ему новые призраки-друзья казались веселыми приколистами, а на деле выяснялось, что за каждым стоит трагедия.
— Не будем в молчании рожать мента, — решила шуткой разрядить обстановку баба Груша, — теперь моя очередь. Я, Аркашенька, умерла больше по нелепости, точнее от несчастного случая. Да еще в домашнем наряде, — старушка поправила косынку на голове и продолжила, — пошла я мусор выносить. Спускаюсь с ведром по лестнице, а там детишки местные шумную игру с беготней затеяли. Один из мальчишек на меня и налетел. Я кубарем с лестницы слетела и шею сломала. Меня еще и мусором из ведра присыпало. Я когда из тела вылетела, так стыдно было…
— А что ребенок? Как его наказали? — Аркадий не знал, как уже реагировать на страшные рассказы призраков.
— Никак не наказали, — ответила баба Груша, — ему пять годков тогда было. Всю мелюзгу по квартирам позакрывали и объявили смерть несчастным случаем. Мол, сама старуха на лестнице споткнулась.
— А отомстить не хотелось? — осторожно спросил Нестеров.
— Ну, что ты, что ты… — замахала руками бабулька, — кто же деткам мстит. Тем более он не со зла. Нечаянно.
— А страшно становиться привидением? — Аркадий задал еще один насущный вопрос. Сам же чуть таким не стал… Любителем макарон.
— Когда ты один, то сначала страшно, — ответил полковник, — а потом адаптируешься.
— А мне не страшно было, — улыбнулась баба Груша, — нас тут сразу Вальдемар Викентьевич встречал и все объяснял.
— И вообще, тут очень душевная компания подобралась, — поддержала подругу баба Липа, намазывая джем на булочку, — а еще мы себе такие праздники закатываем. Закачаешься.
Аркадий решил тоже съесть булку с клубничным джемом, а заодно переварить новую грустную информацию. Но тут он вспомнил о сестрах Титовых и поинтересовался:
— О судьбах суицидников я уже знаю, в что с Катей и Машей случилось? Они совсем молоденькие.
— У них страшная судьба, Аркаша, очень страшная, — ответил Ковалевский, — про них в семидесятых в газете писали, а потом дело засекретили. Поскольку в Советском Союзе таких преступлений быть не должно. А несколько лет назад по этому делу криминальную передачу сняли, мы всей призрачной общиной смотрели, плакали. Там фотографии с места преступления мельком показали.
— Да что же там произошло? — испуганно прошептал Нестеров.
Полковник пригладил усы и начал рассказывать:
— Мать их очень замуж хотела. Отец сбежал с молодухой, когда сестрам по три года было. А мамаша начала в дом мужиков таскать, да еще и прибухивать с ними. А однажды такой гад пришел… С цветами, с конфетами. Только как увидел юных красавиц, про мать и забыл. Однажды заявился, когда мать на работе была. Попросил Катю водички принести, а когда та вышла на общую кухню, он Машеньку ножом прямо в сердце ударил. Катюша вернулась, он и ее также убил. Потом над телами надругался по всякому. Тоже, сволочь, под расстрельную статью пошел.
— А вы то чего ничего не сделали?! — возмущенно крикнул Аркадий, у него тряслись руки, а из глаз потекли слезы. — Просто смотрели как их убивают?
— Не кричи, Аркашенька, — тихо проговорила баба Липа, — не можем мы руки душегубов остановить. Нет у нас власти над смертью. Сами тогда от горя чуть повторно не умерли, да девочек нужно было успокаивать.
Нестеров вытер салфеткой глаза и спросил:
— Значит вы не всесильные?
— Нет, Аркадий, мы просто застрявшие души. Которые мечтают уйти в покой и встретить там родных, — промолвил полковник…
***
За весной пришло лето, потом осень. Аркадий с Ариной планировали совместное будущее. Сначала парень не знал, как рассказать подруге о своих призрачных приятелях, но тут ему на помощь пришли старушки. Они начали приходить Арине в сны и веселить ее веселыми историями, а когда девушка к ним привыкла, открыли ей всю правду.
Последний Новый год в коммуналке был самым веселым в жизни Аркадия. Целая толпа призрачных друзей и любимая девушка рядом. Хотя Арина их не видела, парень пересказывал ей все праздничные поздравления и пожелания.
В марте выдали ключи от новых квартир. Прощание в коммуналке было шумным, веселым и одновременно грустным. Нестеров очень привязался к полковнику и старушкам. Да и ко всем остальным уже привык. Даже к суицидникам.
Когда последнюю мебель из комнаты погрузили в машину, из дома вылетел немой Олежек и забрался в кузов. В новой квартире даже помогал мебель расставлять. Точнее пальцем показывал, где что лучше будет смотреться. Когда последние предметы были расставлены по местам и наведен порядок, Олег повернулся, неожиданно улыбнулся и сказал:
— Прощай, Аркаша. Меня дедушка зовет. Пора.
Нестеров ошарашенно вытаращился на немого, всегда грустного соседа и протянул:
— По-ка-а.
Олег посмотрел на потолок, и все еще улыбаясь взмыл вверх.
Аркадий помахал ему вслед рукой и пробормотал:
— Значит и остальные упокоились.
Конец