Добрый вечер! Сегодня я несколько задержалась, за что прошу прощения. Весь день ощущаю себя улиткой в ракушке, но к вечеру решила все-таки выбраться: герои спешат поделиться продолжением своей истории)))
А начало и предыдущие части можно найти в навигаторе по этой ссылке:
***
В понедельник утром Ксения не рискнула ехать на машине: дел было запланировано немало, а автомобиль с непривычки может оказаться не самым удобным средством передвижения.
Еще накануне она составила собственное расписание чуть ли не по минутам. Начала женщина с пока еще основного места работы. Ей повезло: директор была на месте, а потому увольнение не составило особого труда: ее даже не заставили отрабатывать положенные две недели. В общем, в школе все прошло быстро и по взаимному согласию. Выйдя за территорию учебного заведения, молодая женщина вдруг ощутила в душе несколько забытое чувство свободы и не обнаружила ни капли сожаления, хотя проработала здесь больше пятнадцати лет. «Черт возьми, прям как в мамином любимом фильме, в сорок лет жизнь только начинается, - улыбнулась она, - а у меня, так, на все сто процентов или даже больше». Начало новой жизни Ксения ознаменовала звонком Олесе и последовавшей за тем встречей со своими девочками в кафе неподалеку от автомобильного салона мужа; девчонки отчитались перед работодательницей и тут же предложили расширить спектр услуг, признавшись, что в некоторых домах уже не ограничивались только мытьем окон, а полностью убирали помещения. Ксения приняла это новшество. После обеда встретилась с Артемом; парень передал ей то, что приготовила для Жданова Марина, и ближе к вечеру приехала на метро, к Роману в больницу: его в этот день перевели из палаты интенсивной терапии в обычную.
На Жданова было жалко смотреть: похудел, оброс и еще больше поседел. Казалось, они расстались не десять дней назад там, в Шереметьеве, а года два-три назад. Ей даже стало стыдно за свой загар и отдохнувший вид.
- Ромка, ты как? – Ксения не смогла придумать ничего более оригинального для начала разговора.
- Жив! Только пока не знаю, хорошо это или плохо, - честно ответил он.- Может, зря выжил?
- Прекрати! – искренне возмутилась молодая женщина. - И, знаешь, выброси эти мысли из головы – вот мой тебе совет. Лучше скажи, что завтра привезти? Что тебе можно? Я не сильна пока в подобных делах.
Он несколько вымученно улыбнулся:
- Ксюх, я чертовски рад тебя видеть. Это честно! Выглядишь отлично: загорела, кажется, даже уверенности в тебе прибавилось. Расскажи лучше, как вы отдохнули?
- Неужели Сережка не рассказал? – улыбнулась в ответ она.
Ксения с видимым удовольствием начала рассказывать об Италии, а Роман исподволь рассматривал ее: «Да, после отдыха она еще больше похорошела и помолодела. Ведь, не поверит никто, что Серега – ее сын. К тому же испугалась за меня искренне, и это приятно».
-Ксюш, я не понял, а твоя работа? Школа? Скоро ведь уроки начнутся. Зачем тебе мотаться ко мне каждый день? – поинтересовался Жданов, скрывая свои мысли.
- Я же не сказала тебе самое главное, - подмигнула она. Сегодня произошло самое важное событие в моей жизни! Я уволилась из школы. Представляешь, я сделала это!!!! – ее улыбка стала только шире.
Видно было, что эта перемена в жизни доставляет ей удовольствие.
- Завтра у меня два заказа, один, кстати, здесь, недалеко от клиники, - продолжила она, - а потом к тебе. К тому же я теперь за рулем. Во сколько начинаются часы посещений? – перестроилась на деловой лад Ксения, оглядывая палату.
#современная русская проза
#история с продолжением
#жизнь, как она есть
#на перепутье
#москва и москвичи
Роман откровенно любовался этой женщиной. Ему импонировала ее естественность, мимика и неумение сдерживать эмоции. Все, о чем она думала, тут же отражалось на ее лице.
- Скажу, чтобы тебе и Сережке дали пропуск. Я тяжелый и блатной больной в этом отделении, а потому ко мне можно в любой момент, но лучше после обеда. Все равно обход, процедуры по утрам. Короче, вся рутина, которую теперь я познаю с другой стороны, - уже искренне улыбнулся он. – Не думаю, что тебе это интересно..
- Так, к скольким Сережке приезжать?
- Не переживай, он уже все знает. Ксюх, в конце концов, смени этот деловой тон, - нарочито капризно потребовал больной.
Ксения засмеялась, и лед, мешавший нормальному общению, кажется, начал таять, но окончательно убрал напряженность Степан, уехавший ради брата с работы пораньше. Молодая женщина буквально расцвела, увидев мужа, и это очень не понравилось обитателю больничной палаты, но он сумел не показать этого.
А когда молодожены ушли, Романа накрыла ставшая уже привычной страшная тоска, перебороть которую пока не получалось.
***
Само собой сложилось, что Ксения приезжала каждый день. Через несколько дней она смогла бы работать профессиональной сиделкой, настолько подковалась по части реабилитации пациентов кардиологического отделения. Роман привык к тому, что она всегда рядом, привык к их разговорам. Буквально каждый новый день открывал им друг о друге что-то новое, и постепенно они становились, как искренне считала молодая женщина, очень близкими друзьями, почти родственниками.
С Романом она могла поделиться даже тем, что никогда бы не рассказала бы Степану. С друзьями можно не бояться быть идеальным, а с мужем всегда надо держать форму. Эту женскую мудрость ей в свое время преподала мама, и послушная дочь запомнила ее слова на всю жизнь. Верны эти убеждения или нет, Ксения не думала. Они просто вписались однажды в ее понимание жизни.
В начале сентября Роман вдруг заговорил о школе:
- Ксюш, а как ты пережила первое сентября?
- Не поверишь, совершенно спокойно. Выпили вечером первого сентября со Степаном по бокалу вина в честь моего освобождения из многолетней кабалы,- улыбнулась она и продолжила. – Я ведь не собиралась быть учителем и, честно говоря, никогда не любила свою профессию, но была, смею надеяться, неплохим преподавателем. Честно говоря, в школе отбывала срок: сначала Сережка был маленьким, потом он учился в школе, и я, помня свою учебу, боялась отпустить ребенка. Почему-то всегда считала его менее самостоятельным, чем он был на самом деле. Наверное, синдром матери-наседки срабатывал, а, может, свои комплексы переносила на него. А когда сын закончил школу, как-то растерялась… Знаешь, вроде бы, можно уволиться, больше ничего в этих стенах не держит, а что я умею? И только в этом году, благодаря твоей болезни, покончила с нелюбимым делом, - чуть смущенно призналась она. – Теперь для меня первое сентября – это всего лишь первый день осени, как у всех нормальных людей.
- Вот и я для чего-то пригодился, - улыбнулся он. - А о чем ты мечтала в детстве?
- Только не смейся! Я хотела быть актрисой и мечтала об одной роли, не знаю, в кино или в театре.. Впрочем, это неважно! Глупые мечты остались где-то в прошлой жизни…
- И что это за роль? – Романа вдруг заинтересовало ее признание.
Он даже устроился в кровати поудобнее, приготовившись к интересному рассказу.
Ксения немного смутилась и даже чуть покраснела. Она долго молчала, думая о чем-то своем.
- Анна Сергеевна Одинцова, - наконец, через силу выдавила она. – Я, понимаешь ли, воспитана на русской классике. В детстве сказок не читала. Мне кажется, у нас и дома-то их не было. Когда я была маленькой, обожала плавать в ванне, затаскивала туда массу игрушек, а потом, в какой-то момент приходила мама, садилась на мой маленький стульчик и начинала что-нибудь рассказывать, в зависимости от того, какую игрушку вылавливала из ванны. Не веришь?
Роман не нашелся, что ей ответить: он любовался ею, настолько искренне и непосредственно она рассказывала, как загорелись ее глаза, став совершенно зелеными.
- А дальше? – только и спросил он.
- Однажды мама вытащила резиновую собачку и рассказала мне историю про Муму. Мне тогда лет пять, наверное, было. Помню, так возмущалась, что сильный Герасим послушался барыню и утопил крошечную собачку. Я все пытала маму, почему он не взял ее с собой в деревню. Плакала весь вечер, у меня даже температура подскочила. Серьезно… И после этого вообще не могла читать рассказы о животных. И до сих пор не читаю! И фильмы о зверях не смотрю.
А потом, уже в школе, я очень любила болеть и болела, правда, часто. Ведь, когда болеешь, можно читать. Вот и читала Достоевского, Тургенева, Пушкина. Больше всех мне нравился Тургенев, особенно «Отцы и дети». Достоевский с «Белыми ночами», «Неточкой Незвановой» как-то мимо прошел. А у Пушкина «Евгения Онегина» почти всего наизусть выучила, но это еще до школы было, как раз в ванне.
- Ксюш, а почему именно Одинцова? – не выдержал Роман.
- Я была влюблена в Базарова. В первый раз прочитала роман в третьем классе; мало что поняла. Уже потом, когда повзрослела, снова перечитала и увидела, насколько пропитана эротическим накалом сцена его признания… Не замечал? А почти последние сцены, когда она приезжает попрощаться с умирающим Базаровым… Как бы я это сыграла… Но моя Одинцова была бы в него влюблена, и только обстоятельства помешали ей принять его чувства. Я бы пошла в разрез и с Тургеневым, и с критиками… Внешне спокойная, но с ураганом страстей внутри. Она бы любила его и боялась своей любви, и отказалась бы от него только из-за страха нищеты, из которой сумела вырваться, но любовь ее никуда не делась... Потом я влюбилась в Печорина… А после - в Воланда… И знаешь, мой Воланд – это мужчина, около пятидесяти, страшно одинокий… Вот так, - и она замолчала, как будто выдохлась.
Ксения сидела на краешке его постели и смотрела в пол. Ей почему-то было стыдно поднять на него глаза. Роману даже стало ее жалко.
Он заговорил, и она уловила в его голосе все то, что он не сказал, но, наверное, хотел.
- Ром, прекрати! Помнишь: «Но я другому отдана; я буду век ему верна», - только с одним дополнением: я люблю этого другого настолько, что физически не могу без него существовать. Серьезно. Я без него просто перестаю дышать… Думала, сдохну на этом острове, когда он уехал… Только итальянский язык спас. Вот такая история. Ты лучше скажи, а ты с детства мечтал о медицине?
- Не знаю. Мне в детстве безумно нравился фонендоскоп, правда. Классная штука. Когда я болел, приходила Танечка, мама Степки. Она же педиатром была. И знаешь, она всегда давала послушать самого себя, а это было так интересно. И вот я все детство пытался понять, как же устроена эта штука. Без него я не слышу, а с ним слышу все- все… Наверное, чудо-фонендоскоп и родственники-врачи меня и сгубили. Вот всю жизнь с любимой игрушкой и не расстаюсь. И в семье одни врачи. Все совпало.
- Ром, прости за глупый вопрос, а он на самом деле насколько усиливает звук? Нет, я не совсем дура, и кое-что из физики в моей башке еще осталось. Так что в общих чертах я понимаю, что это своего рода микрофон, что ли? Не знаю, как правильно сказать. Знаешь, меня в детстве медицина не очень привлекала, и я, честно, не заморачивалась. У Сережки их дома штуки три, наверное. При этом он сказал, что хороший только один. В чем разница? Он мне что-то объяснял, но я не помню. Понимаешь ли, физику в школе терпеть не могла.
- А ты давление когда-нибудь сама мерила? – улыбнулся Роман.
- Нет, Сережка только обещал научить, но пока не сподобился, - смешно сморщив нос, пожаловалась Ксения.
- Сейчас все поймешь, - с этими словами он полез в тумбочку у кровати и достал фонендоскоп, и зажал в ладони тот самый кругляшок, от прикосновения которого к телу пациенты всякий раз вздрагивают.
К этому времени Роман уже ходил по этажу и не был прикован к кровати, как в первые дни, правда, вопрос о выписке пока не стоял.
- Ром, а зачем ты его здесь держишь? Он не может тебя в кабинете подождать?
- Нет, я не могу быть сапожником без сапог. Мои игрушки всегда при мне. Как им пользоваться представляешь?
-Ага, видела неоднократно. Он такой холодный, когда его к телу прислоняют. Противно! До сих пор невольно вздрагиваю.
- А чтобы он не был таким противным, многие терапевты сначала головку в ладони согревают, как я сейчас, чтобы пациенту комфортнее было. Такая тонкость, о которой знают все, но не всегда используют. Готова?
Она кивнула, он прижал головку фонендоскопа к своей груди.
- Слышишь?
-Да, - не очень уверенно произнесла она.
- А так?
-Громко и отчетливо, - кивнула заинтересовавшаяся женщина.- Даже очень громко.
- А без него ты ничего не услышишь, если руку не прижмешь к нужной области, но это не будет так отчетливо. Вот так. Хочешь, для разнообразия свое сердце услышать?
- Ага, - она стала похожа на маленького ребенка, которому интересно все вокруг.
Он прислонил головку теперь уже к ее груди, и она услышала совершенно другой звук: несколько учащенный, но ровный, насыщенный.
- Вот так, а давление мерить я тебя и без Сережки научу. Это легко!
- Ром, так интересно! Серьезно! Может, я вообще не тем всю жизнь занимаюсь? А надо было в медицинский поступать? Нет, я не сильна была ни в химии, ни в физике, только биологию знала хорошо. Но это, правда, жутко интересно!!!! Только, честно говоря, у меня в больницах начинается нечто вроде клаустрофобии. Это еще с детства… Я в лето перед школой три недели провалялась в больнице, а маму ко мне не пускали.. Ой, что-то я не о том заговорила…
Сейчас Ксения напоминала одновременно смущенного и любознательного ребенка, которому предложили новую, пока незнакомую игру, но Жданов, кажется, этого не заметил: его захватили собственные воспоминания, которыми непременно хотелось поделиться с этой удивительной женщиной:
- Вот эта игрушка и решила мою участь на всю оставшуюся жизнь, благодаря Танечке. Но и мы со Степкой тоже много читали. Стандартный мальчишеский набор: Жюль Верн, Фенимор Купер, Дюма и Эдгар По, правда, на выбор профессии это уже не повлияло. – И тут же перевел разговор. - Знаешь, что, принеси, пожалуйста, завтра Тургенева. После твоего рассказа захотелось перечитать. Ксюш, твоя трактовка Одинцовой мне как-то ближе, чем то, что нам в школе вдалбливали.
- Я не спорила в школе со своей учительницей, свое мнение держала всегда при себе, но при этом понимала, что права была она. И вся критика, сам текст говорят об этом. А мне было ужасно жалко Базарова, неприкаянного и жутко одинокого. Это страшно, когда рушится все, чем ты жил… Я даже плакала, когда читала финальные сцены. Правда. А книгу привезу обязательно.
- Ксюх, ты лучшее лекарство. С тобой интересно, и я вдруг понял, что готов жить дальше. Степка – молодец, что нашел тебя, - признался он.
Ксения смутилась от этих слов и предпочла сделать вид, что ничего не слышит. Прощаясь, она еще раз повторила свое обещание принести книги и слово свое сдержала и привезла ему добрую половину собственной библиотеки...
Лайки и комментарии, если повествование заинтересовало, приветствуются и очень радуют автора, добавляя уверенности в себе или, в крайнем случае, настроения)))
Заранее спасибо! Удачи!