«Вкус помидора не дает мне информации о красности помидора. Вкус рассыпчатого желтого яблока не говорит мне ничего об его желтости. Я могу, возможно, так запомнить цвета, но я их и так помню».
«Особый взгляд» запустил проект «100 вопросов незрячему». В его рамках незрячие люди отвечают на вопросы людей без нарушения зрения — даже на те, которые могут показаться странными или банальными.
Присылайте свои вопросы по адресу: editor@specialview.org.
Юлия Васильева, незрячая с рождения
«Есть две категории незрячих людей: те, которые потеряли зрение после пяти лет, и те, кто родился незрячим или потерял зрение в несознательном возрасте. Если мы говорим о первой категории, то эти люди помнят цвета и основные оттенки. Если же человек родился незрячим, то он никак не представляет цвета.
Можно объяснить цвет с точки зрения физики: цвет — это волна такая-то в спектре таком-то, но это ничего не даст. Объяснять цвета можно через ассоциации: теплое и холодное, через ассоциации с предметами (солнце, небо, трава), при помощи запахов и звуков.
Пишут, что пробовали делать эксперименты, когда закрепляли за классическими произведениями или частями произведений разные цвета — так же и со вкусами, Например, зеленый цвет — вкус кислого яблока, спелый помидор — красный, апельсин — оранжевый. Если честно, то на мой взгляд и по опыту моих знакомых слепорожденных людей, это не дает информации о цвете.
Вкус помидора не дает мне информации о красности помидора. Вкус рассыпчатого желтого яблока не говорит мне ничего об его желтости. Я могу, возможно, так запомнить цвета, но я их и так помню. Все эти эксперименты и попытки малоинформативны для незрячего человека, если мы говорим о цвете.
Незрячий человек знает, что трава зеленая, солнце желтое, а море синее. Но значение этих слов — красный, желтый, синий, зеленый — не знает. На мой взгляд, решения пока не найдено. Есть вещи, которые можно только увидеть, по-другому ты никак не объяснишь».
Максим Петров, потерял зрение в 11 лет
«Я не вижу 28 лет, поэтому если вы скажете мне о цвете фуксия или индиго, то я напрягусь, но вспомню и пойму, что вы имеете в виду. Несмотря на плохое зрение, я неплохо рисовал, поэтому с цветами хорошо знаком, понимаю, что с чем можно смешать и что получится в итоге. Сны у меня цветные, в голове картинка цветная, если я знаю о каком-то помещении, то в голове возникает картинка, как оно выглядит — да еще и в цветах.
Когда я знакомлюсь с человеком (это шутки моего сознания), то имя, его манера выражаться и поступки дают образ — какого цвета волосы, глаза и так далее. Например, любая малознакомая мне Дарья сразу представляется с желтыми, серыми, синими цветами в одежде, скорее даже светло-серыми, почему-то так. Это имя в цветовом отношении похоже на имя Светлана. Незнакомые Насти сразу одеваются в розовое, розово-белое, лиловое. Когда узнаешь человека, когда можно пообщаться, уточнить и спросить, то картинка меняется.
Что касается тех, кто не видит с рождения, то никак и никогда вы не объясните, что такое цвет. Можно объяснять эти вещи через другие ощущения, через температуру, например, красный — раскаленный, очень горячий, однако это не соответствует красному цвету. Тем более мы с вами знаем, что красный может быть разных оттенков и глубины, с разным градиентом. Бывает и красная кровь, и красное знамя, и румянец.
Для примера я скажу фразу: расстояние в 23 миллиона световых лет. Вам всем, кто это читает, она понятна: написано по-русски, цифры понятны, расстояние, что такое световой год. А представить это расстояние никто не может. Это вне нашего сознания. Теоретически понятно, что свет будет лететь 23 миллиона лет. А вот представить это пространство? То же самое у тотально незрячих людей. Красный, и что? Ничего».
Наиль Алимжанов, потерял зрение в 9 лет
«Если незрячий человек видел когда-то, то он помнит цвета. Я знаю, что такое красный автомобиль, зеленый, черный, белый. Но я, конечно, не пойму, если мне скажут, что этот автомобиль цвета детской неожиданности больной галапагосской черепахи.
Сейчас появилось много новых модных цветов, естественно, мы их можем не знать. Если же объяснить, что этот цвет почти зеленый или ближе к голубому, то мы сможем понять и представить себе. Нам нужна информация, о каком базовом цвете идет речь. Можно взять радугу и представить все цвета, которые в ней есть. Те, кто видел, их помнят.
Я не исключаю, что со временем цвета забываются, это нормальная история. Человек, потерявший зрение, цвета больше не использует, на них не ориентируется. Это перестает быть нужным.
Если человек никогда не видел, то объяснять ему цвета — мое твердое мнение — смысла нет. Я в свое время жил в США в семье, где была девочка, которая родилась без глаз. Для нее цвета, как бы мы их не объясняли, принципиального значения не имели. У нее не было этой информации. Она этого не понимала.
Цвета можно выучить, так многие незрячие люди и делают. Когда мы одеваемся куда-то, то знаем, например, что нужен белый верх, черный низ. Или что нельзя приходить куда-то, одетым пестро как попугай. Однако для изначально незрячего человека эта фраза ничего не значит. Да, он может знать, что она означает, но это будет просто информация — не то, что он через себя пронес и пережил».