После репортажа о раненых на СВО из главного госпиталя Петербурга, где накануне побывал замглавреда «Фонтанки» Евгений Вышенков, ему прилетел гнев и ярость от ветеранов спецназа, агрессивно не принявших заголовок материала: «Грязная работа за спасибо». Герой России Алексей Махотин потребовал личной встречи, и они сошлись.
«Все врачи оскорблены твоим заголовком», «ты назвал святую работу — грязной», «увидев заголовок, я даже не стал читать статью» — именно такие реплики пришлось выслушивать автору 8–9 августа после материала об искалеченных на спецоперации, проходящих лечение в военно-медицинской академии. Проблема заключалась в том, что это были орденоносцы, воевавшие в Чечне. Накал дошел до того, что старший среди них по статусу — герой России Алексей Махотин резко предложил выяснить позицию глаза в глаза.
Реагировать, как на нервных было предельно неверно. Тем более, что Вышенков заходил в военно-медицинскую академию с их молчаливого согласия. Поэтому журналист пришел к нему, а не выбирал нейтральную полосу.
Небольшой кабинет Махотина, знамя, портрет президента. Хозяин стоит будто готов атаковать в рукопашную. Воздух можно было резать на ломти. Дальше от первого лица.
— Говори, Алексей, — сказал я после холодного обоюдного приветствия без рукопожатия.
— Ты написал «грязная работа». Грязная работа наших солдат?! Грязная работа медперсонала?! Они там живут этой работой. И для них, и для солдат — эта работа — честь нашей Родины. Это святая работа, а ты назвал — грязной. Ты же с нами пришел, как равный. Знаешь же, что создан фонд «Старорусская,12» (Интервью с главой фонда — читайте здесь). Там собрались ветераны спецназа, бывшие спортсмены, как ты сам — прошедшие 90-е. Тогда мы были по разные стороны — я в РУБОПе, они …, а сегодня мы заодно. Они сейчас состоявшиеся бизнесмены — дагестанцы, татары, чеченцы, а в госпитале лежат тувинцы, татары, осетины.
Нас это не разделяет, мы выполняем свою боевую задачу — помогаем им выполнять их боевую задачу. Ты же сам видел, а ты — «грязная работа». Да, моя сестра заплакала, когда читала — она не обратила внимание на заголовок. А медперсонал?! Объяснись! — выговорился Алексей.
— Ты кроме заголовка статью читал?
— Читал, сильная, но все равно.
— Если бы мы с тобой разговаривали о спецоперации или ты бы разговаривал с ветеранами о том же, а я или кто-то сказал, что работа солдата — грязная, ты бы так же попер?
— Сам я для себя понимаю: война — это грязное дело, это грязная работа. Это однозначно.
— Значит, друг другу говорить так можно, а открыто писать — нельзя?
— А для медперсонала — это чистая, светлая работа, святая. Это не грязная работа за ранеными выносить… У нас отторжение тебя. А то, что там ребята — в пыли, в боли, а кто-то здесь бухает и ничего не слышит, и не видит — это правда.
— Ты не понял смысла. Вначале я взял слова петербургского рэппера Рича — «грязная работа», а его не только слушают на Донбассе, но даже приветственно цитировали на федеральном канале. А полностью смысл раскрыл в тексте: «Пацаны за тебя делают всю грязную работу, без перерыва на коньяк, без перерыва на субботу». Я об этом. Я не имел ввиду врачей и для меня это очевидно.
Пошла пауза.
— Ты считаешь, что во время мировых потрясений остаются лишь лозунги «долой!» или «да, здравствует!»? А давать людям возможность самим делать выбор — нельзя? — обобщил я.
— А не надо подстраиваться. В такие времена все должно быть сведено к одному мнению. Если мы будем давать на откуп такие мнения, решения — мы ослабим страну.
Вот так. Потом Махотин потеплел, и они поговорили уже без вражды. Но эта история сложилась не об отдельно вырванном заголовке. Это о новой картине мира, которая не подразумевает никаких красок кроме черной и белой.