Возможность христианам жить на более сплоченных началах – один из наболевших вопросов церковной жизни. В начале прошлого века, когда началась подготовка к Поместному Собору, началось широкое обсуждение множества вопросов, и один из них – переустройство общинной и приходской жизни. Свой особый вклад в эту дискуссию внес Николай Неплюев, известный в то время религиозный деятель, основавший в собственном имении Вознесенское трудовое братство.
Среди материалов церковной полемики начала ХХ века внимание документ под названием «Голос верующего мирянина по поводу предстоящего Собора». Напомню, что необходимость реформ представлялась в то время само собой разумеющейся. С изданием 17 апреля Манифеста о веротерпимости и Манифеста 6 августа об учреждении Государственной Думы подходила к окончанию эпоха, известная под названием синодального периода. Менялись условия существования Российской Церкви, будущее тревожило своей неизвестностью. В начале 1906 года была официально начата подготовка к Поместному Собору, а еще раньше Священный Синод предложил епархиальным архиереям выразить отношение к грядущей реформе. Отзывы Преосвященных публиковались открыто, и обсуждение шло бурно на разных уровнях.
Состояние церковных дел в «Голосе верующего мирянина» оценивается неблагоприятным образом. Многое здесь сближается с теми остро критическими замечаниями, которые звучат в адрес церковного управления и повседневной церковной практики сегодня.
О приходе: «Приходы распылены, лишены всякой духовной жизни, ни в каком смысле не могут быть названы достоянием Божиим и здоровой живой клеткой организма церкви поместной…»
«Член "православного" прихода не ожидает любви от "церкви прихода", слишком часто имеет основания не доверять и любви настоятеля прихода, слишком часто имеет основание совсем и не считать его своим духовным пастырем».
«Именно нарушение начала соборности омертвило приход, лишило мирян всякого деятельного участия в церковной жизни прихода, потушило в них православно-церковное самосознание, приучило их не считать себя ответственными членами церкви, имеющими и соответствующие своей ответственности права, а это привело к современному религиозному индифферентизму, к современному позорному невежеству в вопросах веры, разделило духовенство и мирян на два враждебных лагеря, приводит и нас, русских, к столь противному духу православия вопросу о клерикализм, об отделении церкви от государства, о регламентации взаимных отношений в духе взаимного недоверия, как уже привело к тому, что миряне, сами ничего не делая для благоустроения жизни церковной, возлагают всю ответственность за ее нестроения на духовенство, кощунственно смешивают понятия о духовенстве с понятием о Церкви, свою вражду к духовенству переносят на самую Церковь, на Самого Бога Живого. Вот истинная причина современного религиозного индифферентизма, маловерия и даже злобно-ожесточенного атеизма».
О затемнении понимания веры и церковности: «Паства, называя себя православными, чужда самых элементарных христианских добродетелей». «Большинство так привыкло видеть упорную нераскаянность и понимать покаяние только в смысле отпущения грехов, а не в смысле исправления ума, сердца и жизни, не в смысле благодатного духовного преображения, что оно совсем и не верит в самую возможность искреннего покаяния и реального, благодатного духовного преображения».
Об искажения смысла духовной иерархии: «Многие из представителей священной иерархии, стоя у святая святых, не любили Бога всем разумением, не любили паству до разумения ее блага духовного, были не служителями церкви, а теми же бюрократами, убежденными, что «исторически сложившаяся церковь» может отменить верховный закон любви Вечного Главы Своего Христа и узаконить служение Ему буквой мертвящей».
О ложном аскетизме и формализме: «Громадное большинство убеждено, что можно быть православным, не любя и не организуя жизнь на началах любви, что повиновение церкви – в соблюдении буквы постов и обрядов, а не в подвиге дела любви». «Из людей, становящихся на путь аскетизма, считая его единым спасительным, только очень немногие достигают праведности, становятся святыми подвижниками, свободными духом и полными благодатной любви к Богу и благодатного братолюбия. Многие на этом пути погибают, одни – лицемерно выполняя одну мертвящую букву аскетизма, другие, по очень удачному выражению еп. Антония Волынского, "со скрежетом зубовным совершая дело спасения своего" и становясь слишком часто самодовольными гордецами, холодными, засушенными, мумифицированными душами, застывшими в страхе греха, окаменелыми от страданий, отпугивающими от христианства».
Об отношениях с властями: «Церковь обязана помнить, что дружба с миром есть вражда против Бога, и не имеет права вступать в союз, давать поддержку своего авторитета, являться укрывательницей и пособницей того, что представляет из себя этот мир, враждебный Богу и правде верховного закона мира и Откровения Его».
Документ появился в сборнике трудов Киевской духовной академии летом 1906 г. Автором его был Николай Николаевич Неплюев, известный в то время деятель народного просвещения, мыслитель и религиозный публицист. Несколько десятилетий жизни Неплюев посвятил изучению возможностей общинного жительства. Как человек состоятельный, старинного дворянского рода, он употребил свое имение под своеобразный эксперимент. Целью его было вовлечение крестьянства в новые, более развитые формы сотрудничества, духовно-нравственного и экономического. В поместье Неплюева работали две школы для мальчиков и девочек, а в 1889 г. им было создано Воздвиженское трудовое братство. Неплюев считал недостаточным вывести народ из невежества и помочь с заработком и жильем – нужно было переменить саму духовно-культурную основу, показать преимущества самоограничения и взаимной поддержки перед корыстью и борьбой эгоистических интересов.
В числе детей, взятых на попечение, было немало сирот. В школе Неплюева таковые получали не с одно только пятилетнее образование, бесплатное и довольно разностороннее. Выпускников школы приглашали в состав братства. Члены Воздвиженского трудового проживали и вели хозяйство совместно, обзаводились своими семьями, придерживаясь при этом строгой церковности. Бедствиям народных масс периода буржуазной ломки Н.Н. Неплюев противопоставлял этику братского взаимопонимания, воодушевление строительством нового лучшего общества, приближенного к Евангельскому взгляду.
Сейчас или станет поздно
К выходу обращения деятельность «воздвиженцев» стала уже широко известна. Число братчиков дошло до пятисот, на сельскохозяйственных выставках их достижения неоднократно отмечались медалями и положительными отзывами представителей науки. Отбоя не было от желающих отдать детей на воспитание.
По убеждению Неплюева, братство являлось «ключом к разрешению всех недоуменных вопросов практики жизни человечества». В «Голосе верующего мирянина» как бы звучит первооткрывательское «эврика!», а вместе предупреждение, что у Русской Церкви нет времени и она обязана сделать весьма много во избежание бедствий. «Зло рутины так велико, что поставило на край гибели нашу бедную Россию и Русскую православную церковь поместную».
Мир непреодолимо менялся. Сотворение новых социальных форм совершалось буквально на глазах. Весь вопрос в том, какими станут они: формами нравственного возрождения, стремления к добру и братскому отношению к ближним или же формами алчности, принуждения и мести, торжества одной части общества над другой.
Русская Церковь в целом, по Неплюеву, стояла перед необходимостью изменить характер проповеди. Нужна новая энергия, новое раскрытие христианской миссии в мире. Укрываться за вековыми церковными обычаями долее не получится. Многие указывали на упадок веры и неблагоприятное для религиозного сознания стечение обстоятельств: в сознании общества образовался как бы некий затор, клубок смутных, болезненных впечатлений, где религия не представляла собой живого, а несла на себе печать несовершенства и зла окружающей жизни. Вспомнить хотя бы зарисовку мировоззрения рабочего Маркела Кондратьева из романа «Воскресение»: «К религии он относился так же отрицательно, как и к существующему экономическому устройству».
«Повинны все без исключения, – пишет Неплюев, – кто мирится с позорной рутиной жизни, кто не ревнует о правде Божией до обособления от зла, до честного исповедания добра и честного служения добру в жизни.
Повинна церковь, допустившая позорную материализацию религии до полного затемнения христианской правды в жизни, до замены животворящего начала соборности мертвящим началом мертвящего бюрократизма, до подмены животворящего духа разумной веры кумиропоклонством, до настоящего обоготворения буквы догматов, канонов, постов и богослужебной обрядности, до подмены живого братолюбия как нормальной основы жизни бессистемной благотворительностью, нимало не организующей жизнь на добрых началах, до низведения христианской нравственности из разумной основы жизни до сентиментальной нелепости применения отдельных нравственных сентенций к строю жизни, ничего общего с христианской основой не имеющему, до благоглупости признания нравственных прав за людьми, не признающими за собой никаких нравственных обязанностей, что и оклеветало веру и христианскую нравственность, обратив их из разумной основы жизни в неосуществимую утопию, находящуюся в непримиримом противоречии с самыми законными требованиями здравого смысла, что и обнаруживается каждый раз, когда от слов хотят перейти к делу и веру из украшения праздничных дней хотят сделать нормальной основой жизни».
О воспитании детей: «Трудно сказать, что более нелепо: воспитывать из них беспринципных борцов за существование, чем столь многие родители полагают долг любви по отношению к детям, или баловство безграничной свободы по теории «самоопределения личности». Первое крепко страхует от христианства, прививая душе человека антихристианские привычки корыстной борьбы на пользу личному и семейному эгоизму, делая ее совершенно неспособной жить христианскими чувствами любви, кротости, смирения, великодушия и самоотвержения. Второе, не принимая в расчет человеческую греховность и грехолюбие под маркой свободы самоопределения, узаконивает свободу коснения и преуспеяния личности в ее специфических немощах, что тоже является очень удачной страховкой от возможности покаяться и преобразиться. Результаты налицо. Родители, почему-то продолжающие называть себя христианами, воспитывают или дают свободно развиваться в детях своих истых антихристов, тупо-самодовольных, горделиво-самоуверенных, безгранично самовольных, не имеющих за душой никакого иного идеала, кроме безграничной свободы проявления своей бесноватости. Это настоящее духовное землетрясения: церковь поместная сотрясается, и Россия поставлена на край гибели!»
Итак, на одной чашке весов лежит воодушевление новой христианизации, на другой – провал в анархию и насилие небывалые, страшные. Сколь много правды окажется в этих предостережениях! Сам Николай Николаевич отошел ко Господу в 1908 году. И десятилетия не прошло по его кончине, как страну настигли небывалая революционная смута и гонения на веру.
Андрей РОГОЗЯНСКИЙ