Для меня стало открытием наличие такой проблемы, как боязнь священника у невоцерковленных пациентов. Некоторым людям проще было задать вопрос нам, чем непосредственно батюшке. Поэтому наша функция была еще и в том, чтобы пояснить элементарные вопросы: как обратиться к священнослужителю, как сложить руки под благословение. Ответы на них помогают убрать преграду между человеком и священником.
Самый лучший повод для общения – уход. Подходишь к человеку, руки ему помоешь, волосы расчешешь, ничего не говоря. Один раз подошел – молча ушел, другой раз подошел – он уже начинает задавать вопросы. Появляется взаимный интерес. В больнице получаешь больше, чем отдаешь. Измождения нет, даже физическая усталость пропадает. Когда общаешься с людьми, помогаешь им, от этого получаешь силу, заряжаешься на долгое время.
Был и негатив со стороны пациентов несколько раз. Но это исключительно редкие случаи. Правда, они надолго запоминаются. Грубо говоря, если тебя ударили, ты мог уже простить обидчика, но синяк-то остался. Однажды пришла в «красную зону». Зашла в палату, мне сказали накормить женщину и дать ей таблетки. Я подхожу, она спрашивает: «А где медбрат Ренат? Мне нужен только он». А медбрат пошел отдыхать: когда приходят добровольцы, персонал может немного «выдохнуть». Я даю ей таблетки – а она мне их в лицо кидает. К слову, когда вошла в отделение, сразу обратила внимание именно на нее: очень красивая пожилая женщина, с благородным «княжеским» лицом.
Таблетки она кинула и говорит: «Каждый должен заниматься своим делом, ты занимаешься не своим». Я увидела, что это не естественная ее реакция. Видно в человеке и интеллект, и благородство, и культуру. Я не смутилась. Извинилась, отошла, пошла дальше заниматься делами. Когда опыт есть, уже знаешь, как выходить из этих ситуаций спокойно. Вернулась, предложила ей поесть. Она молчала, а потом обреченно произнесла: «Я закончилась. Я ничто. Я ничего больше не могу». И тут мне стала понятна внутренняя трагедия этого человека: очевидно, что женщина очень сильная, волевая, наверняка многого добилась в жизни. И вдруг она столкнулась с пределом своих человеческих возможностей – это ее надломило. По себе знаю, как это тяжело. Когда надеешься на себя, свои силы, здоровье, а потом происходит что-то и опоры рушатся, становится очень сложно.
Я люблю фразу владыки Пантелеимона: «Больница очень похожа на монастырь». Потому что, во-первых, человек здесь вырван из повседневности. Во-вторых, он полностью в послушании у персонала: ест, что дают, спит, когда говорят, принимает лекарства. Современные люди не привыкли к такой «аскетике». Но когда с человеком начинаешь разговаривать, понимаешь, что из-за каждодневной суеты у него и времени-то не было задуматься о смысле жизни, а в больнице оно появилось.
Наталья Шакуро, руководитель направления больничного служения Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению https://prichod.ru/orthodoxy-everywhere/41833/