— Поддержал так поддержал, — говорит Валька, укоризненно глядя на меня. — Я же тебе намекал, как мог, а ты опять не понял.
— Все я понял, — отмахиваюсь я. — Понравилась тебе Юляша. Хотел, чтобы я оставил вас вдвоём. Понял я.
— Тогда какого лешего ты не ушёл?!
А что сказать? Юляша - хорошенькая брюнетка с миленьким носиком и веснушками по всему лицу. Валька ей не подходит. Ей нужен какой-нибудь высокий красавец с храбрым сердцем и серыми глазами. Точно не Валька. У него глаза цвета выцветшей августовской травы. Да и, если честно, не в глазах дело, и даже не в сердце. Об этом, разумеется, говорить не стал. Сказал только:
— Да не знаю я. Вышло так.
— Вышло у него, — бормочет Валька и чешет нос.
Злится на меня явно. Но здесь ничего не поделаешь. Позлится и перестанет. И точно. Уже через две улицы хватает меня под руку и лихорадочно дышит мне в ухо.
— Сентябрь, — говорит, — мой любимый месяц. Ты только посмотри!
И тычет пальцем в небо. Согласен, есть на что посмотреть. Зловещее небо, темное, жгучее, как глинтвейн. Раствориться бы в нем.
Валька, видимо, думает о том же. Потому что вместо того, чтобы отправить лифт с нашими телами на четвёртый этаж, отправляет его на последний. А потом выскакивает и издаёт победный клич, но тихонько: соседей будить не хочет. Он так радуется, потому что замка на лестнице нет. Я-то об этом знаю, а для него это открытие - великое счастье. Не каждый день такое бывает.
На крыше, как всегда, ветрено и почему-то пахнет морем. Валька еле сдерживается, чтобы не запрыгать от удовольствия. Я улыбаюсь, глядя на него.
— Юляше бы здесь понравилось, — говорит вдруг Валька и награждает меня наигранным свирепым взглядом.
Мне так хочется ему все объяснить, но я не в праве. Он должен сам. Только тогда сможет двигаться дальше. А пока у него на уме одни «Юляши», ничего не произойдёт.
— Понравилось бы, — киваю я.
— Ты это из вредности, что ли? — хмурит брови Валька. — Ни себе, ни людям?
Я опускаю взгляд. Эх, Валька.
— Ты это, конечно, зря, — он качает головой. — Ты меня давно знаешь, но ведь чужая душа - потёмки. Вдруг я псих? Может, влюбился в Юляшу по уши, а теперь никогда ее не увижу. А кто виноват? Ты виноват! Вот возьму сейчас и спрыгну. Что станешь делать?
Он подходит к краю и заговорщицки мне подмигивает. Даже вытягивает руку над пропастью, для верности. Не сделает, конечно. Валька не псих, это точно. Однако удивил он меня, это да. Как зацепила его девчонка, а ведь он с ней даже не говорил. Думал, конечно, что говорил, но то был не он. Она говорила со своим другом - Романом. Но Вальке-то это откуда знать?
Этот Роман как раз сероглазый. И храбрый. И сделает ей предложение в следующем году, когда поймёт, что жить без неё не может. Целый год понадобится человеку, надо же. Храбрый-то храбрый, а вот разобраться в собственных чувствах не может. Всегда так.
Я посмеиваюсь, корчу рожи, лишь бы Валька прекратил этот спектакль. Но он не унимается.
— Дай-ка угадаю, — говорит, — будешь винить себя веки вечные?
Отрицательно качаю головой. Веки вечные. Как точно угадал. Но чувство вины мне не свойственно. Оно и понятно.
— Бросишься за мной?
— Обязательно, — поддакиваю я.
И тут он оступается. Вот это номер. Спотыкается на ровном месте и летит вниз. Хотя какой там летит, прилетел давно. Не думал, что он поймёт все так. Но это же Валька. По-другому и не понял бы.
Мы стоим внизу на газоне. Валька - с вытаращенными глазами, я - со снисходительной улыбкой. Давай, братец, ты сможешь.
Он крутит головой, хватает ртом воздух, беспомощно разводит руки в стороны, молит глазами меня о помощи, но я не в праве. Наконец, выдыхает:
— Я умер?
Прикрываю глаза. Понял. Догадался. Не прошло и двух месяцев. Когда открываю глаза, Вальки уже нет. И это прекрасно. Сколько торчали на этой крыше, сколько бесед вели, а сегодня вдруг такой поворот. Молодец он, Валька. Справился.
Снова закрываю глаза. И на этот раз знаю, что, когда открою, меня тоже не будет.