Эта песня больше всего нравилась тебе.
Когда-нибудь приходилось видеть смущение двухметрового двустворчатого шкафа? Мне – да. Рязанская физиономия полыхает девичьим румянцем, а огромные, размером с тарелку, ладони мнут записку: «Курицу сожрал я. И мясо – тоже. Медведь» (после праздника повели гурьбу детей на речку, а Мишаня остался. Проснулся. И поел – что нашел)
Трогательная забота о детях (и не важно – своих или не своих): «Мелкие, за стол, пока еда есть!» И только потом рассаживались взрослые.
Я помню, как мы восстанавливали грядку с луком, который был вытоптан в стихийном поединке по вольной борьбе с соседом. Клеенку на дачу – с огромными божьими коровками – тоже помню. Крутую лестницу на чердак, сделанную тобой. Красивую и жаркую печь, сложенную твоими руками. И – закаты за околицей. Пол России простиралось за тем усадом… Полыхали зарницы, облака творили сказку.
А – «По полю танки грохотали…». Именно так, раздумчиво, ты пел.
Сначала познакомилась с тобой, и только потом – с Ириной. Вы стали не просто друзьями, вы оба сразу стали близкими и родными. Твой сын – твоя копия. В последний раз я плакала – у него твои интонации, твое придыхание при смехе, даже походка твоя – чуть косолапого, добродушного к детям и сурового к жизни Медведя…
Ты интуитивно звонил в мои какие-то дикие моменты и шаляпинским басом вещал в трубку: «Ты как? Не плачь. Прорвёмся!» И требовал с меня обещание: жить, есть шоколад и много читать. Ты знал обо мне больше, чем другие.
Ты всегда помнил дни рождения - мой и дочери. Смс уже не первый год не обновляются... Я их храню.
Ты никогда не создавал проблем. И ушел практически без них.
Ирина сказала: «Я была заМужем». В точку. А у меня друг, был и есть.
Помню.
Не плачу, ты запретил.