Пишите и читайте вслух.
Зачем?
Это полезный совет. На слух хорошо улавливаются шероховатости текста. Те слова, на которых вы будете спотыкаться, лучше убрать: на них споткнется и читатель.
Знакомая филолог любила читать на публику свои стихотворения. Она делала это с наслаждением, друзья ей активно аплодировали. Как-то она написала очередной «шедевр» и попросила меня послушать. Стихотворение было интересное по задумке, но автор совсем не следовал правилам стихосложения.
— Ну, как? — спросила меня она.
Ее творение меня не впечатлило. Мало того, совсем не понравилось. Но как сказать это человеку, который с горящими глазами ждет похвалы? И тогда я осторожно посоветовала:
— Я бы немного поработала над рифмой и ритмом.
— Зачем? — искренне удивилась она. — Меня же вело вдохновение.
Знакомая на меня обиделась и с тех пор никогда не читала мне стихотворения.
Вывод напрашивается простой: вдохновение – это малая часть творческого процесса. Любой деятельности нужно учиться и еще раз учиться.
А еще нужно научиться адекватно воспринимать конструктивную критику, с которой непременно сталкивается любой автор.
Итак, мы уже умеем создавать маленькие тексты, что же делать дальше? Начинать выкладывать свои творения? А куда? Как? Для чего?
На эти вопросы я отвечу в следующих статьях.
Глава 1-2
Меня все же заставили нарядиться в убогий брючный костюм жемчужного цвета и строгую блузку. По сценарию, придуманному сестрой и мамой, я не должна отвлекать внимание потенциальных родственников на себя. Но и оставить дома они меня не могут: негоже прятать члена семьи, даже такого ершистого, как я.
Но Светлане этого мало.
— Вытащи серьгу из носа, — шипит она, окидывая меня взглядом.
— Отвали! — рявкаю на нее, и тут вижу наполненные слезами глаза. — Черт! Достали все! — вздыхаю, расстегиваю сережку. Заодно вынимаю из ушей и остальные. — Довольна?
— Очки надень.
— Зачем? Хочешь, чтобы я выглядела ботанкой?
— Ну, это лучше, чем бандиткой, — Светка складывает руки на груди и умоляюще смотрит на меня. — От одних твоих разноцветных волос дрожь по телу у нормальных людей.
— Модная прическа. Чем тебе не нравится?
Взбиваю пальцами торчащие в разные стороны розово-фиолетовые пряди.
— Ма-ма, — вопит сестренка. — Пусть Сонька дома останется! Лучше будет.
— Для кого лучше?
Никогда не уступаю сестре в споре. Последнее слово должно оставаться за мной. И она меняет тактику, прижимается к плечу и нежно воркует:
— Сонечка, будь лаской, пригладь патлы, а.
В конце концов под общим семейным нажимом я мою голову и укладываю волосы цивильным способом: длинная челка закрывает пол-лица, на другой стороне перышки лежат рядками волосок к волоску, пряча выбритый висок. Смотреть противно!
Родственники счастливо улыбаются, а Светка все равно зло сверлит меня взглядом: ясно, недовольна. Она протягивает мне заколку, глазами показывает на челку, тем самым забивая последний гвоздь в крышку моего рок-образа.
— Что? — вспыхиваю я. — И это? Может, мне паранджу нацепить, чтобы семейка твоего драгоценного Эндрю не грохнулась в обморок от культурного шока.
— Соня! Неужели не можешь сделать такую малость для сестры? — упрекает меня мама.
— Не ожидал от тебя, дочь! — басит отец.
Родители стоят у выхода. Папа — сама элегантность, черный клубный блейзер, белоснежная рубашка и бабочка под горлом — сразу видно, что эта встреча для него важна. Мама опирается на его локоть и олицетворяет нежность и семейную идиллию. На ней нарядное платье, сшитое фабричным модельером: мамуля всячески поддерживает семейный бренд и рекламирует его везде.
Только я, белая ворона, выбиваюсь из этой идеальной ячейки общества.
— Ну, Сонечка, миленькая, потерпи пару часов. Потерпишь?
Большие синие глаза Светки, подергиваются слезами и становятся похожи на блюдца, окаймленные ершиком ресниц. Где-то в глубине сердца шевелится непрошенная жалость, родная кровь все же, как не поддержать?
— Час, не больше!
Напяливаю на нос очки, закалываю волосы и разглядываю себя в зеркале: фиолетовый, нет, розовый чулок, да и только! Светкин костюмчик мне мал в плечах, я на размер крупнее сестрицы, белая блузка, наоборот, провалилась на груди — объема не хватает.
Нет, такое уродство не могу себе позволить. Бунт, родившийся в душе еще утром, ищет выход.