О священническом роде Оранских я впервые услышал в конце нулевых годов, когда в процессе сбора сведений о священномученике Иоанне Шишеве, приходящемся мне дальним родственником, познакомился с женщиной, от которой смог получить уникальные фотографии о. Иоанна. Оказалось, что ее предки были из рода Оранских, а двоюродная бабушка Ольга Ивановна (в замужестве Шишева) являлась супругой интересовавшего меня святого.
Для своей новой знакомой (Ангелины Владимировны Русиновой) я решил собрать сведения о роде Оранских, при этом оказалось, что все его представители связаны близким родством и хорошо соединяются между собой в небольшое генеалогическое древо. С тех пор я уже неоднократно выступал на различных конференциях с рассказом о данном роде, но эта тема меня не отпускает по-прежнему…
Российские Оранские не имеют никакого отношения к своим западноевропейским однофамильцам королевских кровей. В нашей стране эта фамилия является, прежде всего, церковной, дававшейся в основном учащимся духовных семинарий – в честь чудотворной Оранской иконы Божией матери, находившейся в одноименном монастыре на Нижегородчине [1]. Соответственно, наибольшее распространение она имела в Центральной России и Поволжье, а для Урала в целом оставалась нетипичной. Первым ее носителем среди нашего духовенства был уроженец Владимирской губернии Николай Иоаннович Оранский (1818 г. рожд.). В 1838 году он окончил Владимирскую духовную семинарию (где, очевидно, и обзавелся такой фамилией), после чего получил назначение в Пермскую епархию. Последнее событие было связано с политикой церковного начальства того времени, осуществлявшего переселение духовенства из тех епархий, где отмечался его избыток, на Урал (наоборот испытывавший острую нехватку священноцерковнослужителей)… Одновременно с Николаем Оранским (либо вслед за ним) сюда же переехали и все трое его младших братьев, получивших ту же фамилию, которые оканчивали уже Пермскую духовную семинарию. Эти люди (а также их потомки) и составили данную священническую династию…
Всего по духовному ведомству в Пермской губернии служило 15 Оранских, из них 2 протоиерея, 9 священников, 1 диакон и 3 псаломщика. Мной была составлена и к настоящему времени выложена на Форуме Уральской генеалогии в Интернете поколенная роспись этого рода с послужными списками его представителей [2]. Основным местом службы Оранских на Урале были Камышловский и Шадринский уезды, при этом «трудовая биография» четырех представителей этой династии была непосредственно связана с самим г. Камышловом и его ближайшими окрестностями. На этих людях мы и остановимся более подробно.
Разговор о Николае Иоанновиче Оранском нами фактически уже был начат. Следует отметить, что этому человеку были посвящены две большие публикации Екатеринбургских епархиальных ведомостей, первая из которых, датируемая 1889 годом, вышла к 50-летнему юбилею его служения в священническом сане. Приведем некоторые выдержки из данного материала.
23 янв. 1839 г. <…> он [Николай Оранский – А.К.] произведен был во священника Шадринского уезда, к Знаменской церкви Замараевского села. Здесь постройкой новой каменной церкви вместо деревянной и благолепным украшением ее положено было начало ревностных его трудов на пользу святой Церкви и общества. Здесь проявил он деятельное участие в укрощении бунта между государственными крестьянами Шадринского уезда. [Очевидно, имеется в виду один из знаменитых «картофельных бунтов», усмирять который о. Николаю пришлось, разумеется, не оружием, пользоваться которым он не имел права, а исключительно силой убеждения. – А. К.] В Замараевском селе учреждает он сельскую школу и состоит учителем и законоучителем ее, содержа притом на свой собственный счет в продолжение 10 лет. <…> В 1856 г. <…> он переводится из Замараевского села в село Фоминское, Верхотурского уезда. Через год отсюда он переводится в село Логиновское, Екатеринбургского уезда, где дает себя чувствовать особенной ревностью в распространении народного образования открытием для мальчиков и девочек сельской школы, а кроме того, устраивает два придельных храма и перестраивает колокольню. <…> 3 октября 1872 г. <…> переводится из Логиновского села в Сугоякское село Шадринского уезда. Здесь в 1873 г. открывает сельскую школу [с начала своей деятельности уже третью по счету! – А. К.] и становится законоучителем. <…> В 1879 г. он переводится из Сугоякского села в г. Верхотурье и возводится в сан протоиерея к собору сего города, с несением обязанностей благочинного градо-Верхотурских церквей. <…> В 1880 г. по собственному прошению перемещен настоятелем к Камышловскому собору, где определяется директором Камышловского тюремного комитета и членом уездного Училищного совета. <…> [В Камышлове и прошли последние 10 лет его жизни – А. К.]
Из этой серии трудов юбиляра со всей очевидностью открывается, что где бы он ни был, где бы ни служил, какие бы обязанности ни нес, везде и всегда действовал с особенной энергией и плодотворностью, отличаясь выдающимися полезными делами. <…> Ныне же, когда он, – престарелый труженик, – стоит уже у порога в вечность, признательное общество почтило его долголетние труды блестящим празднованием юбилея. <…> Можно сказать, что подобного празднества еще никогда не бывало в г. Камышлове, да едва ли когда-либо и будет. <…> На праздник этот собрались не одни родственники, не одни подчиненные и сослуживцы, но многие из посторонних лиц, даже бывшие из его прихожан г. Верхотурья и с. Логиновского»…[3]
Тем не менее, нельзя не сказать о том, что существует и иной взгляд на личность этого человека. Так, его преемник на должности настоятеля церкви с. Замараевского, известный своими математическими трудами о. Иоанн Первушин, оставил записки, впервые опубликованные 20 лет назад в 4-ом томе сборника «История Курганской области». В них Николай Оранский (прямо не названный по имени, но «расшифровываемый» без труда) на многих примерах показывается как корыстолюбец, вымогатель и деспот. – «В минутные проблески совести он с горечью говорил о себе: не попом бы мне быть, а становым или разбойником. Дикость и взбалмошность его характера наводила страх даже на самых бесстрашных прихожан. 18 лет почти не исправили его, а только укрепили его нахальство, дерзость и бесстрашие. Даже в Перми знали, что он в приходе живет, как помещик…» [4]
Что ж, данную информацию нельзя было не принять к сведению. Меня особо заинтересовал следующий эпизод из записок Первушина. – «Часто за него [о. Николая] служил в церкви, исполнял требы и ходил с крестом по деревням отец его – заштатный. Случалось и так: в воскресные дни зимой между утреней и обедней, в то время, когда отец готовился служить за сына литургию, сын по льду реки Исети, подле самого села, объезжал своего рысака, запряженного в беговые санки…» [5] Но ведь если бы отец нашего героя, находясь за штатом, проживал в Замараевском, сведения о нем непременно должны были остаться в соответствующих документах – клировых ведомостях и исповедных росписях. Я обратился в Шадринский архив, где материалы по Замараевской церкви за данный период представлены в хорошей комплектности, однако никаких упоминаний об этом человеке в них так и не нашел. Соответственно, обвинения по данному пункту должны быть признаны не подтвердившимися…
Дальше – больше. В послужном списке самого о. Николая есть такие строки. – «Вследствие своего доноса на пономаря Ребрина, о его нетрезвости и дерзких поступках, был соприкосновен к сему делу, по показанию Ребрина, якобы в выталкивании его, Ребрина, из своей комнаты, но совершенно в этом не изобличен, а посему и оставлен по сему предмету в подозрении и отдан под надзор благочинного…» [6] Вот и весь криминал, зафиксированный в документах. Спрашивается, неужели местный пономарь не знал того, что, по утверждению Первушина, знали даже в Перми? А если знал, то почему молчал? – В таком случае стесняться явно не приходилось, следовало выкладывать на стол все карты…
Стоит отметить и то, что сам Иоанн Первушин, при всех своих выдающихся математических способностях, особыми симпатиями среди коллег, похоже, не пользовался. – В документах прямо говорилось о его сварливости и неуживчивости с причтом и прихожанами, да и пишущие о нем современные краеведы невольно создают образ человека злоязычного, никого ради острого словца не жалевшего (за что, собственно, ему в жизни и доставалось не раз)…
И все-таки, как видно, не бывает дыма без огня. – Сам по себе перевод о. Николая в 1856 году из богатого и престижного Шадринского уезда (где ему, к тому же, пришлось оставить свой дом) в глухой и бедный Верхотурский, по сути, безусловно, представлял собой серьезное наказание со стороны епархиального начальства. К тому же, к примеру, склонность этого человека к собиранию себе сокровищ не только на небе, но и на земле находит явное подтверждение и по другим источникам… Но, в конце концов, ведь не за это же качество (и тем более, не за систематические проявления служебной халатности, о которых также много пишет Первушин) о. Николай был в дальнейшем столь значительно продвинут и отмечен по службе!
Пожалуй, наиболее верным здесь будет сказать, что записки Первушина касаются раннего (стоит подчеркнуть, крайне скупого на награды) периода деятельности о. Николая Оранского, и похоже на то, что пережитая им в итоге встряска стала для него серьезным уроком, из которого он смог извлечь правильные выводы… (А то, что потенциальные способности к этому у него были, по сути, не отрицает и сам вышеупомянутый недоброжелатель.)
Настоятель градо-Камышловского Покровского собора, благочинный 1-го Камышловского округа протоиерей Николай Иоаннович Оранский скончался 13 января 1891 г., на 73-м году от рождения. По свидетельству очевидца, собор, в котором проходило отпевание, был переполнен людьми, вновь, как и при праздновании юбилея двумя годами раньше, пришедшими отдать дань уважения этому человеку (и, очевидно, отнюдь не разделявшими того отношения к нему, которое было высказано Первушиным)… [7]
В том же Покровском соборе г. Камышлова на священнической должности состоял племянник протоиерея Николая – Николай Михайлович. В 1870 году он по 1 разряду (т. е. на «хорошо» и «отлично») окончил Пермскую духовную семинарию, в дальнейшем некоторое время являлся священником села Пироговского Камышловского уезда, а в 1878 году был переведен в сам уездный центр. Помимо своих богослужебных обязанностей, о. Николай являлся здесь законоучителем Камышловского уездного училища и Камышловского приходского училища; из церковных наград имел набедренник. Умер он рано – в 1886 году, в возрасте около 35 лет [8].
На церковной службе в г. Камышлове находился и один из сыновей протоиерея Николая – Николай Николаевич (годы жизни: 1850–1902), с 1886 года и до самой смерти являвшийся диаконом Александро-Невской церкви. В 1892 году он был дополнительно утверждён в должности помощника учителя церковно-приходской школы при Покровском соборе. Несмотря на свой сравнительно невысокий сан, Николай Николаевич неоднократно отмечался епархиальным начальством за отлично-ревностное служение церкви, а в ноябре 1896 года, по случаю 10-летия освящения Александро-Невского храма, с благословения правящего архиерея, прихожане преподнесли ему икону Александра Невского в серебряном вызолоченном окладе. При этом был зачитан благодарственный адрес, в котором, в частности, содержались строки: «С первого дня образования отдельного прихода <…> Вы, искренне уважаемый, сердечно любимый нами отец диакон Николай Николаевич, были назначены диаконом в наш приход и теперь, по прошествии десяти лет, мы душевно радуемся и благословляем это счастливое назначение! <…> Благолепие храма нашего, христианские собеседования и наставления, в нем совершаемые, и воспитание и обучение малолетних детей <…> также всегда составляли и составляют предмет Ваших усердных забот, но мало того! Не только как достойный священнослужитель, Вы <…> в течение десяти лет были добрым другом и советником каждому из нас, бескорыстным радетелем о наших житейских нуждах, горюя с нами в печалях наших и радуясь нашими радостями...» [9].
Единственный известный сын Николая Николаевича Александр с 1890 по 1897 гг. служил псаломщиком при Всехсвятской церкви с. Закамышловского, но прожил совсем мало – всего 23 года [10].
Последним же представителем рода Оранских в нашей епархии оказался внук протоиерея Николая Иоанновича – Михаил (1880 г. р.). В отличие от всех остальных Оранских, его священническое служение было связано не с южной, а с северной частью епархии – территорией Верхотурского уезда. Но все же и он провел в Камышлове несколько лет своей жизни, окончив местное духовное училище. В целом жизненный путь этого человека заслуживает отдельного рассказа (если не повести), но здесь мне придется лишь кратко отметить некоторые его вехи…
Михаил Оранский окончил Пермскую духовную семинарию в 1902 году, а во священника был рукоположен 6 лет спустя. Революцию он встретил, будучи священником селения Турьинские Рудники (ныне – г. Краснотурьинск). Политикой о. Михаил совершенно не интересовался, и то, что происходило вокруг, до поры до времени его не касалось. Но вот летом следующего 1918 года Оранские всей семьей отправились в гости к Дягилевым – родителям супруги о. Михаила Елизаветы Николаевны, где неожиданно оказались в самой гуще бурных событий. – Как раз в то время красноармейские отряды отступали под натиском неприятеля в направлении от ст. Егоршино через Алапаевск и далее на Нижний Тагил, при этом вымещая всю свою злобу от поражений на «классово чуждых элементах». Одной из жертв развернувшегося террора тогда стал священник с. Мироновского Иоанн Шишев (зять о. Михаила); сам Михаил Иванович при этом уцелел, похоже, лишь чудом и в дальнейшем перешел на службу в Мироновскую церковь, осиротевшую после гибели его родственника.
Но уход «красных» оказался недолговременным, и летом следующего 1919 года, когда к Уралу вновь приблизилась линия фронта, Оранские стали беженцами. Вместе со своими маленькими детьми они доехали на лошадях до села Балахтон (на территории нынешнего Красноярского края), где были вынуждены остановиться. Бойцы Красной армии на этот раз имели совсем иной психологический настрой – они побеждали, и никто из Оранских тогда не пострадал. (Ключевое слово – «тогда»!) Вскоре после этого отцу Михаилу как священнику дали место в селе Подсосенском Ачинского уезда, туда перебралась и вся его семья...
Прошло время. Оранские вернулись на Урал, в село Салка (Покровское) под Нижним Тагилом. А из Салки отец Михаил был переведен в 1924 году в сам г. Нижний Тагил, во Введенский храм. В это время в его семье появилось еще двое детей – дочери Анна и Екатерина, дожившие практически до наших дней.
Когда власти стали закрывать храмы, о. Михаилу неоднократно приходилось менять места службы. Так он сменил несколько нижнетагильских церквей; был возведен в сан протоиерея. Об основном результате его трудов, наверное, лучше всего скажут две цифры. – Приходилось слышать о том, что было время, когда НА ВСЮ СИБИРЬ, – от Урала до Тихого океана, – оставались лишь ДВЕ действующие церкви. А по нижнетагильскому Пригородному району (имевшему несопоставимо меньшие размеры) никогда не закрывались ЧЕТЫРЕ церкви. Благочинным по Нижнетагильскому округу в 30-е годы был о. Михаил Оранский…
Разумеется, оставить это без последствий власти никак не могли. О. Михаила несколько раз арестовывали, после чего, однако, вскоре освобождали. Роковым для него (как и для многих его соотечественников) стало время «Большого террора». – 13 октября 1937 г. постановлением «тройки» УНКВД по Свердловской области М. И. Оранский был приговорен к 10 годам лагерей и отправлен в «Тайшетлаг» на строительство железной дороги. Но пробыл он там совсем недолго. Сразу после его прибытия в лагерь местные энкавэдэшники (которым, конечно же, тоже надо было выполнять разнарядку по «врагам народа») состряпали еще одно «дело». Очередная «тройка» (на сей раз – по Новосибирской области) 25 декабря 1937 г. утвердила новый приговор: ВМН-расстрел, который был приведен в исполнение 9 января 1938 г…
Только 20 лет спустя «компетентные органы» выдали семье Оранских оказавшееся ложным свидетельство о смерти Михаила Ивановича в лагере в 1942 году и только в годы «перестройки» наконец сказали всю правду о времени и обстоятельствах его кончины. В общем, если за представителями рода Оранских и числились какие-то грехи, то о. Михаил искупил их все с лихвой… [11]
Казалось бы, рассказ о жизненном пути двух Оранских, деда и внука, может служить прекрасной иллюстрацией к излюбленному клише советского агитпропа: «два мира – две судьбы». И все-таки, реальная жизнь оказывается сложнее любых пропагандистских схем. Достаточно назвать троюродных сестер о. Михаила, Ольгу Михайловну (1887–1957) и Александру Михайловну (1889–1953). Они родились в семье далматовского священника Михаила Федоровича Оранского, обе окончили епархиальное женское училище в г. Екатеринбурге. И вроде бы, лицам с таким социальным происхождением не приходилось рассчитывать на сколько-нибудь положительное отношение к себе со стороны советской власти. А между тем, Ольга Михайловна получила от правительства орден Трудового Красного Знамени, Александра Михайловна – орден Ленина… Подобным образом была отмечена многолетняя преподавательская деятельность сестер Оранских в школах Далматовского района. Уже в 1991 году, спустя много лет после их кончины, на их могиле в с. Верхнем Суварыше был установлен новый памятник, а табличка со старого надгробия, со словами «Спите спокойно, мы вас не забудем», передана в экспозицию Далматовского краеведческого музея, где находится и поныне. И это может быть признано своего рода данью памяти всем представителем рода Оранских, много потрудившимся как на духовном, так и на светском поприщах.
Ныне в подмосковном г. Дедовске проживает внучка о. Михаила Александра Александровна, которой сейчас 37 лет (тогда как дедушке было бы уже больше 140!). Она очень интересуется своей родословной и неоднократно приезжала на Урал, а ее сын хочет поменять фамилию на Оранский, чтобы история рода не пресеклась. Жизнь продолжается…
А. В. Колесов, Екатеринбург
Источники и литература
1. Оранский // Словарь русских фамилий. URL: https://my-dict.ru/dic/slovar-russkih-familiy/2099061-oranskiy/ .
2. Священники Оранские // Форум уральской генеалогии. URL: https://rodgersforum.borda.ru/?1-29-0-00000077-000-10001-0-1610086375 .
3. 50-летний юбилей служения в священническом сане о. протоиерея Камышловского собора Н. И. Оранского, 23/I-1889г. // Екатеринбургские епархиальные ведомости (ЕЕВ). 1889. № 8, 25 февр. (Отд. неоф.) С. 185–197.
4. История Курганской области (церковь Южного Зауралья в досоветский период). Т. 4. Курган, 1998. С. 477–485.
5. Там же.
6. Государственный архив в г. Шадринске (ГАШ). Ф. И-212. Оп. 1. Д. 153. Л. 168 об.–169.
7. Протоиерей Николай Иоаннович Оранский (некролог) // ЕЕВ. 1891. № 8, 23 февр. (Отд. неоф.) С. 175–178.
8. Справочная книга всех окончивших курс Пермской духовной семинарии: (XI.1800–XI.1900): В память исполнившегося в 1900 году 100-летия Пермской духовной семинарии. Пермь, 1900. С. 66; Пермский епархиальный адрес-календарь на 1885 год. Сост. и изд. Н. Д. Топорковым. Пермь, 1884. С. 166; Перемены по службе лиц епархиального ведомства // Пермские епархиальные ведомости (ПЕВ). 1878. № 5, 1 февр. (Отд. оф.) С. 62; № 17, 26 апр. (Отд. оф.) С. 232; О служебных переменах по епархиальному ведомству // ЕЕВ. 1886. № 1-2, 19 апр. С. 10.
9. Государственный архив Свердловской области (ГАСО). Ф 252. Оп. 1. Д. 75. Л. 29 об.–32; Д. 88. Л. 33 об.; Чествование прихожанами градо-Камышловской Александро-Невской церкви священника сей церкви Н. П. Кокшарова и диакона Н. Н. Оранского // ЕЕВ. 1896. № 51-52, 21-28 дек. (Отд. неоф.) С. 1318–1322; Перемены по службе // ЕЕВ. 1902. № 5, 1 марта. (Отд. оф.) С. 119.
10. ГАСО. Ф 252. Оп. 1. Д. 75. Л. 29 об.–32; Перемены по службе // ЕЕВ. 1897. № 11, 1 июня. (Отд. оф.) С. 302.
11. Личные архивы Архиповой Л. В. (г. Алапаевск) и Оранской А.
