Не чаял мировой парень, не гадал, что, пока катается он на лыжах с Лесей, ждет его беда. Прямо от ворот родного завода доставляют его к директору. А тот сразу: «Поздравляю, мол, Виктор Максимович. Документы оформлены, вы едете за границу». И как его Виктор Логинов ни умолял найти другого кандидата, директор, сочувствуя ему всей душой, только разводил руками:
— Понимаете, сроки не мы назначаем... Придется ехать. Они законтрактовали партию наших «МАЗов», и срочно нужен специалист. Ну, показать возможность машин, проконсультировать покупателей. В общем, технический представитель нашей фирмы.
Вот так из фильма «Мировой парень», снятого на киностудии «Беларусьфильм», мы узнаем, как формируется костяк «мировых парней». То бишь тех, кто, по глубокому замыслу сценариста Тихона Непомнящего, воплощенному режиссером Юрием Дубровиным, представляет наши технические фирмы за рубежом. И не столько они представляют, сколько противостоят. Тропической лихорадке, контрастам природы и жизни, а главное, козням «боссов». Так называются в «Мировом парне» чрезвычайно неприятные субъекты. Говорят они ненатуральными голосами, с каким-то противным, разумеется, крайне иностранным акцентом. А один плешивый, маленький и толстый, тот вообще ничего не говорит, Он носит очень темные, попросту омерзительные очки. От такого, как вы сами понимаете, можно ожидать чего угодно... Конечно, это по его дьявольскому наущению Виктору под видом переводчицы подсунули сущее исчадие ада Делию Уэйд. «Моя бабушка — ирландка, мама — англичанка, отец — француз. Да, я забыла добавить, что мой муж был немец, но он был и швейцарским подданным», — смеясь, сообщает она Виктору свои жуткие анкетные данные. Ну, станет ли веселиться хороший человек, рассказывая о себе такое?
А заграничные гонщики, которым противостоит мировой парень? Ровно за двадцать семь минут до начала автосостязаний (ни секундой раньше, ни секундой позже) приступом тропической лихорадки сражен Отар — наш гонщик-профессионал. Почти нет сомнений, это — дело рук плешивого в очках или того рыжего со щучьей мордой. Одним словом, боссы не дремлют. Но не тут-то было. Штурвал из ослабевших рук товарища принимает наш Виктор, мировой парень. И как ни беснуются на трудной горной трассе всякие там Дарлингтоны, Хонеры, Дель-Рио, Кадорези и прочие носители импортных имен, Виктор, впервые участвуя в международных соревнованиях, приходит вторым.
— Мамма миа! — заламывает руки на большой скорости, как вы, наверное, догадались, темпераментный Кадорези.— У нас в Монте-Карло за это бьют! — визжит он.
— Зелененький, это уже нахальство,— вторит ему потерявший хваленое самообладание англосакса Дарлингтон. Но, несмотря на все подобные пошлые восклицания, на пакости злокозненной Делии, происки нехороших людей — боссов, по образному сравнению Т. Непомнящего, «наш зубрик летел, как дальнобойный снаряд». Имеется в виду, конечно, автомобиль, а не распространенный горячительный напиток. Кстати, о нем, о напитке. Закордонные гонщики, коротающие досуг в различных злачных местах, любовно показанных в картине, быстро пьянеют. А опьянев, не стесняясь присутствием боссов, они произносят такие вот монологи.
— Мы еще прыгаем мальчиками, а на самом деле мы уже старые, загнанные лошади! — пытается разговаривать Дарлингтон с только что погибшим гонщиком Дэном Паркером.— Ведь главный смысл жизни в том, что ты бросаешь вызов... Чему мы бросаем? За что ты попал в рай? Тебя убили мы все! Я, он, эта милая девушка. Ведь мы привыкли с детства хватать друг друга за глотку! Хватать ближнего! И думаем, что именно так надо жить! Идиоты!
Итак, чему мы все-таки бросаем вызов, Дарлингтон так и не выяснил. Был он сильно выпивши.
Но налицо еще один мучительный психологический разлад, отдающий высокой трагедией. Как ангел небесный прекрасная, как демон коварная и злая, Делия разрывается противоречивыми чувствами. С одной стороны, хочется получить много денег от боссов за пакостничество на трудных дорогах «нашего малыша» {так любовно в подпитии называют иностранные автомобилисты мирового парня). С другой стороны, не может она должным образом противостоять сильной, почти что цельносварной натуре Виктора. (Знал директор, кого нужно посылать прямо с лыжной прогулки в знойную Нуоробию!) Вот она и исповедуется в моменты душевной слабости, а быть может, наоборот, силы Виктору Логинову.
— Я пропиталась автомобилями до костей... Я открывала много дверей, пыталась за ними увидеть что-то, а что, не знаю... Бойтесь всех, бойтесь и себя, бойтесь и меня, бойтесь,— начинает она вдруг Уговаривать Логинова.
— Что такое жизнь? Ты знаешь, какая пакость жизнь? — вопрошает она мирового парня. Но он не успевает изложить ей свое жизненное кредо, разуверить Делию Уэйд во всех ее заблуждениях, потому что, так и не выиграв главного приза в далекой Нуоробии, торопится к Алесе...
— Я этой заграницей сыт по горло. И, честно сказать, хочется домой,— под занавес говорит мировой парень.
Честно сказать, липовой заграницей, надуманными, фальшивыми сценами, компрометирующими большую и важную тему, зритель насыщается по горло уже с первых минут демонстрации картины «Мировой парень». А схематичная фигура главного героя, давшего имя фильму, как, впрочем, и шаблонные характеры действующих лиц, поддерживающих Виктора Логинова или ему противостоящих, вызывают желание немедленно отправиться домой.
Феликс Андреев