Мне было всего двадцать лет, когда я узнала о своей беременности. Молодой человек, с которым мы дружили со средней школы, оказался не готов к семейной жизни. Я же решила рожать, в чём мои родители меня поддержали.
Родила славную девочку, которую мы назвали Варварой. Время шло. И когда Варе исполнилось четыре года, скоропостижно скончался мой папа. А следом не выдержало и мамино сердце. С разницей в один год я похоронила мамочку. Так мы с моей Варей остались вдвоём.
Признаюсь, было сложно. Нет, средств нам хватало. К тому же от родителей нам осталась трёхкомнатная квартира. Сложным оказалось остаться без родных и близких. Папа и мама всегда были моей опорой. Поддерживали, любили, сопереживали. А теперь всё изменилось. Мы с дочерью вдруг остались одни в этом большем мире. И однажды, перебирая какие-то документы, я обнаружила листок с адресом. Судя по написанному в нём городу, это оказался адрес моей бабушки по материнской линии.
Я никогда не видела и не знала её.
О своей матери моя мама предпочитала не говорить, избегала любых вопросов и противилась моему желанию познакомиться с ней. Я знаю только, что они не общались и не виделись много лет. Причины разлада мне доколе были неизвестны. Держа в руках старый листок с адресом, я решала: стоит ли мне сообщать бабушке о смерти мамы.
«Неправильно это, ведь она до сих пор живёт в неведении. А может, и самой бабушки уже нет на белом свете?» — размышляла я и сама не заметила, как взяла ручку и чистый лист.
Я написала всего несколько строк, в которых сообщила о трагическом событии. Утром отправила письмо по найденному адресу.
Через пару недель я получила ответное письмо от бабушки. В котором она очень сожалела о смерти дочери. Чернила расплывались на строчках, словно говоря о том, что писавший его человек пролил много слёз. В конце письма бабушка просила написать меня о себе, о моей жизни и сетовала на своё одиночество. Моё сердце дрогнуло, и я написала ответное письмо. Так завязалась наша переписка.
Будто чувствуя мою тоску и одиночество, бабушка старалась поддерживать и бодрить меня в своих письмах. В одном из писем я спросила ее о причине разлада с мамой, но бабушка ничего не разъяснила, написав лишь: «Кто старое помянет, тому глаз вон!»
Из очередного письма бабушки я узнала о том, что её здоровье сильно пошатнулось и собирается она со дня на день отдать Богу душу.
... «Милая моя внученька, неужели я так и помру, не повидавши тебя с Варварой? Уваж старуху перед смертью, приезжай ко мне и позволь проститься!» — заканчивалось письмо строчками, написанными дрожащей старческой рукой.
Я прикипела к старенькой бабушке и не могла потерять её теперь, когда только нашла. Уже через три дня я со своей дочерью отправилась в путь.
Сутки в поезде, потом два часа в автобусе по ухабистой дороге. И вот мы на месте. Я стою с Варюшкой и чемоданом посреди небольшого села и понимаю, что совершенно не знаю, куда нам идти. Заметя мою растерянности, одна из пожилых женщин, прибывшая на этом же автобусе, дёргает меня за рукав кофты и спрашивает:
— Девушка, а вы к кому приехали? Что-то я вас не признаю.
— Здравствуйте! Я внучка Клавдии Семеновны. Подскажите, как мне найти её дом? — ответила я.
Женщина странно побагровела после моих слов.
— Внучка? И каким же таким ветром вас сюда занесло? — не очень то приветливым тоном поинтересовалась она и прищурила свои глаза.
— А не вашего ума дела! — огрызнулась я, заметя её злобный взгляд на своей дочери.
— Самый последний дом на краю села! Вон там, видишь? — указывая рукой, прошипела женщина.
— Благодарю! — выдохнула я.
И взяв чемодан, мы с Варькой направились к дому бабушки.
— Ведьмино отродье! — послышалось за моей спиной. Обернувшись, я столкнулась с яростным взглядом женщины, указавшей нам путь. Она о чем-то шепталась с другой, только что подошедшей к ней старухой. Неистово махала руками, указывая на нас. «Ну и нравы!» — возмутилась я про себя и, крепче сжав руку дочери, поспешила к дому бабушки Клавдии.
Старенький, серенький, с маленьким окошками дом выглядел пустым и одиноким. Двор зарос травой, крыльцо покосилось. Меня это не удивило. Разве может одинокий, больной, старый человек уследить за домом?
Отворив дверь, мы зашли в дом.
—Бабушка, мы приехали! — крикнула я, топчась в сенях.
— Ох! — раздалось из глубины дома тяжёлое дыхание. — Хорошие мои, заходите скорее в дом!
Поставив чемодан и сняв обувь, мы с дочкой поспешили на голос бабушки.
В зале было мрачно, окна закрыты от полуденного солнца. Бабушка сидела на диване в одной сорочке, укутавшись в плед. Я сразу же приметила внешнее сходство бабушки с моей покойной мамой. И это наполнило моё сердце любовью и желанием обнять её.
— Видишь, болею я, милая. Ноги едва ходят. Даже не могу тебя встретить по-человечески, — запричитала бабушка.
— Сиди, сиди, — присев рядом и обняв её, сказала я. — Вот, знакомься, правнучка твоя Варвара. Доченька, подойди, обними свою прабабушку Клавдию.
Стесняясь и встав на цыпочки, Варя обняла бабушку своими ручками и чмокнула в щёку.
— Какая славная девочка! — восхитилась бабушка, расплывшись в беззубой улыбке.
Всего в доме бабушки оказалось две комнаты. Мы расположились в меньшей, а сама бабушка спала в зале. Весь оставшийся день я провела в делах по дому. Убиралась, стирала, готовила. За хлопотами рассказывала бабушке о покойных родителях, о своей работе, о Варьке. Бабушка оказалась крайне внимательной, интересовалась всем и не упускала ни одного слова. Варьку от скуки спасали мультфильмы и конфеты, заботливо собранные бабушкой к нашему приезду.
Так прошло несколько дней нашего прибывания в гостях. Я делала всю домашнюю работу. Варька постоянно возилась у дивана бабушки, которая читала ей сказки и рассказывала различные истории.
Когда все припасы продуктов закончились, я отправилась в небольшой и единственный магазинчик в деревне. Продавщица оказалась молчаливой и неприветливой. Хотя меня уже и не удивляли местные нравы. Выйдя из магазина, я оступилась и выронила из рук один из пакетов. Всё его содержимое оказалось на дороге. Рядом с магазином топтался крепко выпивший мужчина. Не бросая папиросу, он помог мне собрать продукты.
— Большое спасибо! — поблагодарила я.
— Пустяки. Ты внучка Клавдии? — пробубнил он.
— Да, — закивала я в ответ.
— А зачем приехала? — не унимался он.
— Болеет бабушка. Не ходит ведь почти. Боялась, что помрёт и не свидимся. Вот и приехала повидаться.
— Кто болеет? Клавдия? Так давеча ланью скакала! Помирать, говоришь? Эээ, нет, девка! Так просто ведьма не помрёт! — ехидно заржав и закашлявшись, сказал он.
— Вы пьяны и несёте глупости. Я пойду. Всего хорошего!
— Ну, ну, иди. Береги себя и дочку! — бросил он мне в спину.
Не оборачиваясь, я направилась в дом. Придя, отвлёкшись на Варьку и бабушку, я напрочь забыла о мужике у магазина. В этот день мне предстоял разговор с бабушкой, в котором я должна была сообщить о нашем с дочкой отъезде. Я взяла на работе отгул и уже должна была возвращаться.
Выждав нужный момент, я всё объяснила бабушке. И даже сделала попытку позвать её пожить у нас. Хотя я заранее понимала, что она откажется. Бабушка плакала и просила меня остаться ещё хотя бы на неделю. Говоря, что ей осталось так мало. А так хочется перед смертью побыть с нами. От безысходности я плакала с ней.
— Прости, бабушка. Я могу потерять работу, нам нужно уезжать! — обнимая её, рыдала я.
А в день отъезда Варька проснулась с жаром. Её мучал кашель и высокая температура.
— Ну вот, куда же вы теперь? —вздохнула бабушка. — С больным ребёнком на руках в дорогу нельзя. Подлечитесь и поедете.
Посему нам пришлось задержаться. Вечером, попив чаю, я задремала, сидя в кресле. Как раз в это время Варька лежала на диване, положив голову на колени бабушки, разглядывая картинки из книги.
Из телевизора раздался громкий шум, который заставил меня встрепенуться. Странное дело, я проснулась, но не могла пошевелиться. Моё тело онемело, руки и ноги не слушались. Лишь приоткрыв глаза, я похолодела от увиденного. Бабушка сидела на диване. И вдруг, повернув на меня лицо, исказилась в отвратительной улыбке. Я услышала хруст, после чего её голова неестественно наклонилась. Ни живая, ни мертвая, она выглядела дико пугающе.
— Милая, у тебя всё хорошо? —послышался её голос, словно издалека.
Хватая воздух ртом, я не могла крикнуть или сказать хотя бы слова. Варька вскочила с дивана и, взяв моё лицо в свои ладошки, испуганно спросила:
— Мамочка, что с тобой?
От прикосновения ладошек дочери я пришла в себя. Вскочив на ноги, я стояла, растерянно глядя на бабушку. Она выглядела взволнованной.
— Леночка, ты меня пугаешь! —произнесла она.
— Просто страшный сон, — едва смогла вымолвить я. Глядя на напуганную старую бабушку, мне стало неловко. «Веду себя как ненормальная!» — мысленно ругала я себя. Чуть позже, пожелав бабушке добрых снов, мы отправились в нашу комнату.
К ночи у Вари снова поднялась температура. Дав лекарство, я сидела рядом и гладила её волосы.
— Мама, а бабушка сегодня придёт?
— Куда? — удивилась я вопросу.
— К нам в комнату.
— Так бабушка почти не ходит. Ей будет тяжело прийти сюда. Давай так, ты завтра проснёшься и сама пойдёшь к ней, солнышко, — предложила я.
— Она ходит, мам! Каждую ночь, когда ты спишь. Она приходит и подолгу стоит около меня. Мне не нравится, когда бабушка так делает. Мне становится страшно, я накрываюсь с головой одеялом и притворяюсь спящей.
От слов дочери я оторопела.
— Может, тебе приснился всего лишь сон? — спросила я её.
— Мама, людям не снятся одни и те же сны каждую ночь. Ты же не маленькая, должна знать! — глядя мне в глаза, строго заключила дочь.
Варька действительно росла очень рассудительной девочкой, я бы сказала, не погодам смышлёной. Она никогда не врала и даже не фантазировала. Пока я размышляла над словами дочери, она уснула. А меня вдруг осенило. Я всегда спала плохо и просыпалась ночью от любого шороха. Здесь же сплю крепким сном и просыпаюсь лишь утром. И я даже не помню, как засыпаю. Тогда, стараясь не шуметь, я оторвала маленький кусочек бумаги и вложила его между косяком и дверью. Если бабушка придёт ночью, то бумага выпадет, и утром я это увижу. Несмотря на борьбу со сном, я крепко уснула.
Утром меня ждал неприятный сюрприз. Листок бумажки валялся под дверью. Варька ещё спала, когда я присела на диван к бабушке. Я намеревалась аккуратно поговорить с ней. Но стоило мне только начать разговор, как бабушка заохала, заплакала, а потом и вовсе схватилась за сердце. Я ужасно испугалась, бросилась капать ей лекарство, махать над ней газетой.
— Да, я приходила в комнату! —умываясь слезами, каялась бабушка. — Собрав свои оставшиеся силы, приходила, чтобы полюбоваться правнучкой в последний раз. Вы же уедете! Я вас больше не увижу! — стыдя меня, рыдала бабушка.
И у неё получилось загнать в меня в краску. Мне стало неловко и стыдно, что я могла плохо подумать про неё. Я извинилась. Бабушка одобрительно покачала головой в знак прощения.
После мне нужно было сбегать в магазин за продуктами. У магазина я снова встретила странного мужчину.
Как и ранее, он оказался навеселе. Мы поздоровались, а на выходе он ухватил меня за руку. И прямо в лицо процедил сквозь зубы :
— Что же ты за мать такая! Зачем губишь дитё?
— Что за бред? Отпустите меня! — пытаясь выдернуть свою руку, закричала я.
— Ты не знаешь, что ли? Ой, дурная девка. Не ешь и не пей ничего. И сама всё увидишь! — успел сказать он, прежде чем я вырвалась и бросилась бежать.
Вдогонку он ещё раз крикнул мне: «Главное не ешь и не пей!» Испуганная, я вошла в дом на дрожащих ногах. Я ничего не стала рассказывать бабушке, которая, кстати, всё ещё жаловалась на сердце и громко стонала на кровати.
Всё происходящее выглядело странным и нелепым. Бабушка уже не казалось мне милой старушкой. На фоне всех последних событий, мужчина у магазина показался мне убедительным, и я последовала его совету.
До самой ночи я ничего не ела и не пила. Хотя бабушка уговорила меня поужинать, но я незаметно избавилась оь содержимого тарелки. И этой ночью, когда дверь в комнату отворилась, я не спала.
В комнату зашла бабушка. Всем телом я ощущала дрожь рядом лежащей Варьки. Она проснулась, но так же, как и я, притворялась спящей. Бабушка стояла над нами и шептала. Это было не что иное, как заклинание. Закончив, она вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Сельский мужик оказался прав. Очевидно, бабушка что-то подмешивала в мою пищу и воду, отчего я крепко спала все предыдущие ночи.
Чуть обождав, я вскочила с кровати и бросилась собирать вещи. Варя не спала и быстро оделась. Приоткрыв дверь и стараясь не шуметь, мы двинулись в сторону двери.
— Далеко собрались? — как гром прозвучал голос бабушки в темноте. — Что же вы, как воры крадётесь? Даже с бабулей не попрощаетесь?
Повернувшись, я увидела стоящую во мраке в центре зала бабушку.
— Варя, подожди меня на улице, — прошептала я дочери.
— Мам, мне страшно, — захныкала она в ответ.
— Всё хорошо, дорогая. Мы только поговорим с бабушкой, и я выйду к тебе, — не отводя глаз от бабушки, попросила я дочь.
Хныкая Варя вышла из дома, а мы остались вдвоём.
Мы стояли в ночной темноте, которую едва подсвечивал лунный свет из окон. Передо мной стояла уже не беспомощная старушка, которой всё это время прикидывалась бабушка, а злобная и сильная ведьма. Я осознала, что всё это время бабушка манипулировала мной, чтобы заманить меня с Варей к себе.
— Что ты хочешь от нас? — спросила я.
— Дар свой хочу правнучке передать. А ты что думала?
— Ведьмин?
На мой вопрос бабушка лишь ехидно усмехнулась.
— Нам такое не требуется! — отрезала я.
— Дура ты, Ленка! Ох, дура! Вся в мать. Я ведь тебе хотела передать, а дочь моя заупрямилась, да и сбежала с тобой на руках. А теперь и ты по её стопам. Благодаря дару у твоей дочери всё в жизни будет, чего бы только она не захотела. Любого мужика охомутать сможет! Здоровье, красота, деньги! Не порть жизнь девочке! Позволь довести обряд до конца и передать дар. Слышишь, Ленка?
— Ну уж нет! Не бывать этому. Теперь я понимаю, почему мама ненавидела тебя всю свою жизнь. Не смей даже думать о Варьке, ведьма! Ты забыла указать, что к дару все твои черти и бесы прилагаются, которые тебя сейчас мучают и терзают, не давая помереть спокойно, верно? Новый сосуд? Никогда ты её не получишь! — гневно крикнула я.
— Стерва! — завизжала бабка и в одно мгновение оказалась передо мной. — Отдай нам девчонку! — зарычала она каким то не своим голосом.
— Господи, помоги! — крестясь, я отшатнулась от неё.
От моих слов из неё будто полились десятки чужих криков. Эти голоса рычали и орали до хрипоты. Все её тело содрогнулось, а кости захрустели, словно её пропускали через мясорубку.
— Отдай девочку! Она наша! — кричала она разными хлюпающими, рычащими и скрипучими голосами.
Бабушка ухватилась своими цепкими пальцами за мою одежду. Её лицо выглядело ужасным, а чёрные глаза сверкали адским пламенем.
— Ты умрешь, ведьма! А мою дочь не получишь! Гори в аду! — заорала я и, собрав все силы, оттолкнула её от себя.
Я выскочила из дома, и мы с Варей бросились прочь. В спину нам сыпались проклятия и нецензурная брань. Бабушка богохульствовала и издавала ужасающие звуки нечеловеческим голосом. Через несколько минут окончательно рассвело, и местные жители погнали своих коров. Голос бабушки растворился где-то далеко, а мы с Варькой стояли на остановке в ожидании автобуса. Мы возвращались домой. Тогда я видела бабушку последний раз.
Спустя месяц я получила письмо из деревни от того самого мужчины, который встретился мне тогда у магазина. Он представился Захаром и сообщил о смерти бабушки. Из письма я узнала, что уходила она тяжело, мучилась и кричала на всю деревню. Местные жители настолько устали от её криков, что приняли решение разобрать крышу дома и освободить её. Говорят, что некоторые из очевидцев узрели скачущих чертей и бесов на крыше. И видели, как нечистая тянула и разрывала старую ведьму на части.
Так мы с Варькой снова остались вдвоём. Нам повезло, что бабушка не успела завершить свой обряд. И я надеюсь, что в будущем моей дочери не будет никаких отголосков ведьминского прошлого от бабушки Клавдии.
