Глава 4
Очнулся я от вылитой на голову холодной воды и обнаружил себя на стуле в другой комнате, связанным по рукам и ногам. Интересно, как этот немощный старик дотащил меня сюда? Во мне же, без малого, центнер. В глаза светила лампа, заставляя щуриться и вызывая мучительные приступы головной боли.
– Очнулся? – довольно участливо спросил бывший разведчик.
Я кивнул головой и тут же пожалел об этом. От боли в глазах снова потемнело, комната поплыла перед глазами, и я был готов опять провалиться в небытие. Помогла ватка с нашатырем, которую дед подсунул мне под нос.
– Ну давай, очухивайся. – приказал дед. – Повторю вопрос. На кого работаешь?
– В редакции я работаю. – выдавил я из себя, отворачиваясь от вонючей ватки. – Журналист я.
– Назвался Зильбером, а ни пароля, ни отзыва не знаешь. – сказал старик. – Получается, вы моего связного взяли, да не все выпытали. Кто ты? – повторил он грозно. Я вновь почувствовал что-то холодное у виска.
– Егор Фомич, я же представился. Зильбер я, Яков Васильевич.
– Допустим. Год и место рождения.
– Восемнадцатое мая, тысяча девятьсот семьдесят восьмого. Москва.
Старик засмеялся.
– Под дурачка косишь? – спросил он, продолжая веселиться. – Или это я слишком сильно тебя приложил?
– Егор Фомич, я ничего не понимаю, – взмолился я, начиная понимать, что у вооруженного старика какие-то проблемы с головой. – вы же меня сами пригласили. Помните? Я с вами вчера по телефону разговаривал. Мы договорились о встрече. Я не знаю ни про какие пароли или отзывы. Я работаю журналистом в журнале. Пришел брать у вас интервью.
– А работой моей, зачем интересовался? – не унимался дед. – Ты мне Ваньку не валяй, гаденыш! На кого работаешь?
Я закрыл глаза, стараясь унять нарастающую боль в голове, но тут же открыл их от испуга, услышав сухой металлический щелчок. Дед взвел курок у самого моего уха.
– Даю тебе три секунды. Явка моя провалена, мне итак уходить. Так что шлепну тебя прямо тут и ищи потом ветра в поле.
– Егор Фомич, миленький. Я правда не понимаю о чем вы толкуете. – чуть не рыдая, выдавил я. Страх за собственную жизнь подстегивал говорить быстро, не разбирая слов и фактов.
– Раз!
– Егор Фомич! Будьте благоразумны! Очнитесь! Я же свой, советский!
– Советский говоришь? А откуда у тебя аппаратура иностранная?
Канарис сунул мне под нос мой же мобильник с яблоком на задней крышке и надписями на иностранном языке.
– Англичанин? Американец? Немец? Говори, собака! Два!
– Русский я! Русский, свой Я, СОВЕТСКИЙ!
Я уже не знал, как успокоить обезумевшего деда.
– Зильбер? – хмыкнул старик. – Какой же ты русский?
– Еврей! Еврей! – истошно вопил я. – Только русский еврей! Родился в Москве. Мама моя в Москве родилась. А папа в Ленинграде. После войны перебрался в Москву с семьей. Блокадник он. Дитя блокадного Ленинграда!
– Что-то у тебя, еврей русский, совсем ум за разум зашел. Ленинград только в кольцо взяли. – сказал Канарис и впервые за весь допрос встал передо мной, загородив яркий свет и приставив ко моему лбу пистолет. – Три…
– Стойте! Стойте! – задыхался я. – Все скажу! Только не стреляйте. Не стреляйте!
Я уже понял, что у старика выпали из жизни последние семьдесят пять лет. Он все еще был на задании в Германии. Он все еще адъютант адмирала Канариса и служит Великому Рейху верой и правдой. И, что хуже всего, он все еще русский разведчик, чье задание под угрозой.
– Говори.
Я сам не понял, как выдавил из себя:
– Я знаю о вас все, Егор Фомич. Даже то, что вы сами еще не знаете. Только не стреляйте, пожалуйста! Каждое свое слово я смогу доказать. Вы все сами поймете. Вам станет легче, и мы все уладим мирно.
– Ну, давай, удиви меня, русский еврей Зильбер.
– Вы советский разведчик. Оперативный псевдоним «Канарис». Служили под прикрытием в Абвере, под началом начальника внешней разведки третьего Рейха, адмирала Вильгельма Канариса. Вы, собственно его и завербовали, отсюда ваш псевдоним. Вы прошли всю вторую Мировую Войну и застали начало холодной войны в качестве сотрудника Советского посольства в ГДР. Вернулись в Москву в пятьдесят третьем. Вы долго преподавали в академии генштаба. Затем вас перевели на преподавательскую работу в ГРУ, где вы и проработали вплоть до развала Советского Союза. Ушли в отставку, когда в стране был полный бардак и беспредел, но все же вынесли все тяготы и лишения нового времени. Вы герой Советского Союза, Макаров Егор Фомич. Материалы по вам и другим разведчикам вчера опубликовали в открытом доступе. Вас наградили, Егор Фомич. Вы Герой. Вы прошли ад и никто до вчерашнего дня не знал об этом! Вы герой! Герой! Сейчас две тысячи двадцатый год! Почти четверть нового века прошла, а о вас только вспомнили. А, ведь, вы настоящий герой!
Я тут внезапно осознал, что говорю истинную правду. Впервые в жизни, перед лицом смерти, я задумался о судьбе тех, кто ковал для меня победу в Отечественной Войне. Я впервые осознал, что это не абстрактные ветераны с гвоздиками, слоняющиеся по красной площади раз в году, а живые люди. Легенды! Матросовы, Космодемьянские, Ватутины, Покрышкины, Кожедубы, Маринеско… Люди с большой буквы. Люди, благодаря которым я вчера пил пиво и спокойно курил возле бара. Люди, благодаря которым я вообще на свет появился.
Я взглянул на убого обставленную квартиру Героя Советского Союза и у меня на глаза выступили слезы. Взрослый, седеющий мужик с пивным пузиком и притупившимся чувством человечности, сидел перед вооруженным ветераном, рисковавшим своей жизнью на протяжении семнадцати лет, и плакал. Я не знал, как смотреть в глаза старику. Что я мог сказать ему в свое оправдание? Как вообще можно оправдать предательство, которое общество совершило по отношению к таким, как он? Сколько таких героев встречают свою смерть в нищете? Сколько таких победителей уже умерло, не дождавшись от общества признания? Что они чувствуют, глядя на факельные шествия неонацистов на Украине и в Европе?
Я понял одну простую истину – нет нам оправдания. Не страна их предала, а мы все.
Полный текст: https://litnet.com/ru/book/agenturnyi-psevdonim-kanar..
Друзья, если не трудно, оцените пожалуйста рассказ и поддержите паблик подпиской и репостом.
Глава 1
Глава 2