Искусство должно выходить за рамки задуманного и открывать новые грани ранее невиданного. Привычные форматы постепенно приедаются, поэтому смелость есть идейный вдохновитель творчества в его неповторимой изменчивой форме. Причем, речь идет о смелости не только создавать предметы искусства, но и показывать их другим. И необязательно для этого вам должно быть двадцать лет. Заглянули в Национальный центр современных искусств, чтобы поговорить с художником Вадисом Красовским, работающим в своей авторской технике создания картин из монет. Сегодня тут выставлен его портрет Сальвадора Дали и Марка Шагала.
Как создавался жанр и какие монеты нужны
— Вы ведь начинали не с монет. Как пришли к этому жанру и как он правильно называется?
Жанр я создал. Я уже нескромный — могу себе позволить сказать. От да Винчи до Пикассо не происходило ничего. Был да Винчи, который создал много чего. Он же не просто был художником, а изобретателем, философом и кем только не был. И потом был Пикассо, который стал революционером в искусстве. Все, что создавали другие художники, — это были образы из жизни. Смотришь на картину, как будто на фотографию. Пикассо взял и все это разрушил. Не надо, чтобы все было похоже. Ты художник, он говорит, ты должен перенести через свое мышление изображение человека либо какого-то явления, чтобы люди понимали, что как оно у тебя в голове, а не как оно было на самом деле. Есть вот человек — и ты его перенес, условно говоря, таким, какой он есть. Ну в чем фишка твоя? Ни в чем, получается. Вот я назвал вам да Винчи, Пикассо — и внутри этого всего пространства появился (для меня) Дали. Есть еще Никас Сафронов, которого я очень уважаю и который дал мне путевку в эту жизнь творческую. Когда он увидел мою первую картину, сказал, что «да, на мой взгляд, это имеет место быть, это тоже искусство, ты можешь продолжать». Да. Вот я назвал вам да Винчи, Пикассо, Дали, Никас Сафронов — и появился вот этот новый жанр, который, возможно, обновил все искусство, также разрушил какие-то стереотипы. Можно создавать искусство из вещей. Монета, если убрать ее денежную ценность, — это вещь, какая-то субстанция, которую можно обменять на, купить за нее что-то. Я создал из денег искусство и считаю себя создателем нового жанра, который называется «facemoney illusion». Facemoney — это лица из денег, illusion прибавляет к ним понятие иллюзии. Потому что, когда ты подходишь к этой картине близко, видишь только набор каких-то точек, а когда отходишь, происходит чудо, магия. Поэтому я добавил слово иллюзия.
— То есть кроме вас никто в этом жанре не работает?
Нет, этот жанр я открыл, создал и популяризировал. И как только я его поставил на некий уровень того, что это восхищаемо, это интересно людям, на это люди ходят в музеи, это люди покупают, то, конечно, уже появились некие последователи, назовем их так. У всего есть свои последователи, кописты, попугаи и все остальное.
— А как вы подбираете монеты для своих картин? Используете ведь не только белорусские?
На сегодняшний день основная моя коллекция создана из картин СССР, потому что они самые доступные для людей, бывших в составе союза. У нас много было этих монет, выпускали миллионами. Это единственный доступным материал, скажем так, для создания картин, потому что он есть в каждой семье. Еще не прошло так много лет, чтобы он куда-то вымылся. Именно из монет СССР созданы все мои картины. Но у меня уже есть картины из белорусских монет, из монет США. Есть сборная картина, которая собрана из монет разных стран. Это елочная игрушка. Я участвовал в этом году в большом проекте, где было 250 художников. Создавали на виртуальную елку новогоднюю игрушки. И я создал свою картину елочной игрушки из монет разных стран. По-моему, там 24 страны. Повторюсь, в основном использую монеты СССР, потому что они более доступные и более дешевые. Даже вопрос не в цене. Собрать количество в 4-5 тысяч монет какой-то страны — это долго.
На создание первой картины из монет у художника ушло 9 месяцев, а сейчас изготовление занимает в среднем месяц, учитывая, что монеты уже заранее заготовлены.
— То есть вы покупаете монеты?
Конечно, покупаю. Я свою картину первую создал из своей коллекции, из своих запасов, а уже потом покупал на аукционах, на базарах, у людей. Еще существует такой способ накопления монет через пожатие рук. Они доступны еще. Я думаю, что перенесенная на моих картинах эпоха уйдет в другую эру. Когда уже монеты СССР будут только в телевизоре, в памяти, будут люди в музей ходить смотреть не просто на мои картины, а на них. Вот я так хочу.
— А как создаете цвета монет?
Я создаю краски, тона, весь визуал. Делаю палитру, а потом уже из нее создаю.
— И сколько времени уходит на создание одной картины?
В среднем — месяц. Может быть две-три недели, может быть месяц. В зависимости от той планки, которую я задаю. Если вы видели картину Шагала, то она не очень бьется с другими, потому что там много разных красок, палитра большая. Я ее делал два месяца. В среднем месяц, но при том, что у тебя уже есть подготовленные монеты. У меня кусочек дома как химическая лаборатория. Там в банках, шклянках всякие растворы. Свою первую картину я делал девять месяцев, потому что это был процесс экспериментирования. Сейчас я вышел на месяц.
— Вы же рисуете не только лица? Есть ведь и другое у вас направление?
Да, семь лет я занимался лицами. В 2015 году я уже показал миру первую свою картину. И в этом году я представил широкой публике картину уже в стиле не facemoney (не лица), а artmoney. Везде присутствует слово money (деньги). Art money — искусство из монет, просто оно обобщается. Я сделал свой автопортрет, сделал льва — символ города Могилев, и у меня на столе в мастерской (вообще, мастерская — это моя квартира) лежат несколько новых работ, где уже не лица. Это картины, которые олицетворяют, скажем так, философию. Я ушел от лиц, мне стало интересно новое. Лица мне тоже интересны, я продолжаю это дальше развивать. Но искусство из монет — это настолько глубокая и обширная тема. Ее раскрывать, раскрывать и раскрывать.
Как Никас Сафронов дал путевку в творческую жизнь
— Сколько времени прошло между тем моментом, когда вы начали делать картины и когда пришел успех, признание? И что для вас успех?
Я считаю, что успех — это когда твою картину показывают большому количеству людей. Можно по-разному относиться. Вот я получил за свою картину 100 долларов, допустим. Это успех? Моя первая выставка была открыта заслуженным художником Российской Федерации Никасом Сафроновым. И ее открывал он сам в присутствии губернатора области, многих приглашенных лиц, народных артистов, спортсменов. Этих людей уже можно было выставлять, на них идти смотреть, а не на мои картины. И вот эти люди открывали мою выставку. Наверное, это уже успех.
— С Никасом Сафроновым вы как познакомились? Он вас заметил?
Я сам его заметил. Мне нужно было, чтобы мою работу, мою идею оценили, сказали, способно ли это влиться в мир искусства. Потому что у меня тоже были сомнения. Вроде, все пишут, рисуют карандашом, красками на холстах, бумаге, а тут я взял и начал делать что-то нестандартное. И мне нужно было узнать мнение человека, который состоялся. Я искал такую личность, которая была бы всем известна, но состоялась в конкретной профессии. Никаса Сафронова знают многие, он медийный, о нем в свое время со всех утюгов было слышно. Он же художник — у кого, как не у него, было спросить мнение. Планку я себе, конечно, поставил высокую. Где Никас Сафронов и где я? Как мне к нему добраться? Девять месяцев долгими путями я шел к этому дню. Мы встретились, я показал ему картины, и он мне сказал, что это хорошо, люди должны увидеть это и дать свою оценку. «Мне это нравится, — он сказал. — Я считаю, что это круто, такого нигде не было. Я объездил весь мир — такого не видел». Он мне даже послание такое написал на книжке: «Так держать, иди вперед, развивайся». Это послужило толчком к тому, что я пошел дальше. А встретился я с ним от очень большого желания получить его мнение. Я был готов на все и поставил все на его мнение. Он сказал, что это здорово. При этом мы до этой секунды не виделись, не слышались, он не знал про мое существование. То есть он сказал, как думал. Это было самое важное мнение в моей жизни.
— Сколько вам было лет тогда?
44 года.
— А чем вы занимались до этого возраста?
Я долгое время работал в бизнесе, а потом просто устал от всех этих качаний курсов валют. Здесь был еще фактор человеческий. У меня было очень много работников, много предприятий различных направлений. Я устал и решил, что буду заниматься тем, что мне нравится. А так как я в свое время рисовал, занимался творчеством (непрофессионально, просто для себя), то решил сделать это своей профессией и своим заработком.
— Но сейчас бывают такие моменты, когда вы думаете: «Зачем я это делаю? Лучше вернуться»?
— А куда вернуться? Если бы я, например, пришел откуда-нибудь не из бизнеса, то может быть. Потому что, конечно, сейчас времена нелегкие: чтобы продать искусство, нужно постараться. Это продать не банан, не килограмм сахара. Хотя, в принципе, все тяжело, но знаете, как говорят? Если не хочешь работать, найди профессию, которая тебе нравится. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Единственное, бывают времена, когда нет продаж, но в любом случае у меня все время есть выставки, деньги идут. Хотя в этом году я свое искусство полностью бесплатно выставляю. В этом мой юбилейный год (50 лет) я его просто подарил всем жителям своего города, подарил зрителям моей страны возможность посмотреть на мои картины. В этом, конечно, есть какой—то рекламный момент, но он такой маленький. Здесь вопрос о том, чтобы люди познакомились с искусством, получили эмоции и не потеряли ни копейки за это. Возможно, это когда-нибудь кто-нибудь заметит, примет себе на вооружение.
Подбор героев и картина в личной коллекции Филиппа Киркорова
— Как вы подбираете людей, которых будете изображать на портретах?
В первую очередь это были люди, которые изображались изначально на монетах. Та же Елизавета Вторая, Николай Второй, Махатма Ганди, Мао Цзедун — все они были напечатаны на деньгах изначально. Я решил сделать наоборот: не на монеты наносить изображения, а брать их из монет. Потом я понимал, что эти герои быстро закончатся. Я не стал ходить в какие-то изображения правителей Эфиопии. Ничего не имею против, но их никто не знает. Мне важно, чтобы лица были узнаваемыми, медийными. А потом я стал делать людей состоявшихся финансово (ну, мы же про деньги), либо людей, которые нравятся мне, или у которых есть какой-то опыт. Например, у меня есть Никола Тесла. Он выставлен в Могилеве в детском клубе. И так дети узнали про эту личность. Потом это какие-то актеры, песняры. Причем, в прямом и переносном смысле. Вот у меня есть Владимир Мулявин. Его портрет был выставлен в Белорусской государственной филармонии в Минске в прошлом году, когда праздновали 80 лет со дня его рождения. У меня люди заказывают картины своих родственников, друзей, вписывают их в историю, за что я им благодарен. В прошлом году моя картина пересекла океан и находится сейчас в Америке.
— Кто—нибудь из звезд просил выкупить свою картину для собственной коллекции?
Да, Филипп Киркоров. Это был «Славянский базар», на пресс-конференции я подошел к микрофону и предложил ему посетить выставку, которая проходила в тот момент в Витебске. Он сказал: «Я приду и знаю, что там есть моя картина». Мы в Интернет уже тогда выложили, он даже подписался, лайкнул. Он спросил, можно ли ее купить. Я говорю: «Конечно, давайте обсудим». И тут сидят корреспонденты, пул его – предложили мне подарить. Потом со мной переговорила еще белорусская сторона. Решили сделать подарок. Тем более, в тот год ему звезду открывали, и мы так подкрепили. Таким образом эта картина появилась в коллекции Филиппа Киркорова.
— Вы же еще делали картину Анатолия Ярмоленко?
Да, это было в позапрошлом году. Тоже в Витебске на «Славянском базаре». Тогда была премьера картины Ярмоленко, которую он сам открывал и представлял широкой публике. И в этом году он получил звезду. Теперь у меня два героя-звездуна, сошедшие с полотен. Я предполагаю, что на мою выставку должны ходить теперь все гости, чтобы потом им звезду заложили.
— А как вообще звезды узнают о том, что вы написали картину?
После того, как создается картина, я, если есть возможность, пишу, звоню самому человеку или пишу его пресс-секретарю. Не все мои герои, к сожалению или к счастью, живы, поэтому до всех не донесу. Хотя кто знает? Они, может, все видят.
— То есть, по сути, можно будет рядом со звездной аллеей создать аллею ваших картин.
Да, продублировать. Можно создать не аллею, а какой-то музей, чтобы не на улице. Будет интересно ведь, чтобы звезды были и там, и там.
— И это будет такая оригинальная идея.
Да, вот видите, мы сейчас с вами поговорили — и родилась идея. Каждый раз в интервью что-то рождается. Сплошь и рядом такие разговоры, которые наталкивают на какие-то мысли. Ты ведь не можешь придумать из ничего. Перед тем, как создать картину какого-то героя, я полностью проникаю в его биографию, творчество. Я не уверен, что это влияет на визуал в том числе, но уверен, что ты сможешь таким образом передать какую-то энергетику и воссоздать ее.
Обмен опытом с молодыми художниками как источник вдохновения
— А не было идей обучать новое поколение этому жанру, школу, например, создать?
Конечно. Я же сейчас в том золотом возрасте. Мне в этом году 50 лет, я очень много мероприятий делаю в своем городе, выставляю свои картины, которые до этого были только в музеях представлены, в каких-то пространствах, кинотеатрах, торговых центрах. Еще полгода у меня впереди — планирую ставить в разных-разных локациях, чтобы люди просто проходили мимо, шли куда-то там за покупками, кидали взгляд и видели искусство мое. То есть у меня в этом году есть такое желание, чтобы люди увидели мое искусство бесплатно и в нестандартных локациях. И я планирую открыть какую-то студию, потом в дальнейшем школу по обучению не тому, как выполнять картины из монет, а креативному мышлению. Может быть, какого-то я найду малыша… Ну, для меня все малыши, кому меньше 50 лет. И я хочу, чтобы началась эра придумывания чего-то необычного. Знаете, есть такой жанр инсталляции. Берем пару кирпичей, положили их на два камушка, на них газетку – создали. Это тоже искусство, согласен. Но я бы хотел, чтобы из таких вещей люди создавали что-то бессмертное. Инсталляция останется потом в фотографиях, ее не потрогаешь, не потискаешь, не поставишь в каком-то месте. Вот такую я школу хочу — не изготовления картин из монет, а именно школа креативщиков, креативного мышления. Да, я хочу, но тут мало желания и хотения. Тут нужно и много разрешений, потому что это все-таки школа. Но если убрать эти тонкости, прямо ответить на ваш вопрос, то да, я хочу, чтобы у меня были какие-то ученики, последователи, которых я буду обучать своим магическим движениям.
— Посещаете выставки молодых художников?
Я стараюсь посещать все выставки, когда позволяет время. Создание искусства ведь не придерживается графика. Поэтому есть такие моменты, когда очень хочется прийти куда-то, посетить. У молодежи все равно надо учиться. Меня приглашают, к кому-то прихожу. И для того, чтобы компенсировать те выставки, на которые не смог прийти, я создаю программу творческой коллаборации. На своей выставке в Могилеве я повесил несколько картин других художников, на которых создал свой небольшой коллаж из монет. И для них это интересная история, и я на них посмотрю, на их творчество.
— Тоже вас вдохновляют молодые художники?
Конечно. Вдохновляет все прекрасное, спорное, интересное, все, что вызывает даже раздражение, какую—то любую эмоцию. Оно мотивирует. При всем многочисленном сочетании красок есть такие, которые ты не можешь вообразить, пока не увидишь. И где—то даже боишься рискнуть. Человек, возможно, совершил ошибку, жалеет об этом, а ты на основе его сделал свое.
— Какие еще выставки планируются в ближайшее время?
За два года у меня было 12 больших выставок. Сейчас в Могилеве весь август идет во Дворце культуры области, при этом здесь две картины, одна в другой локации — на проспекте Независимости. Плюс в торговом центре в Могилеве стоит, в кинотеатре. Все время у меня что—то есть, поэтому как таковых планов нет. Этот год я хочу встретить так, что выставок у меня было столько же, сколько картин.
— Спасибо за интервью!
Автор: Эвелина Бурбуть