...Проходили недели за неделями, а она была все еще жива. Просыпаясь по утрам, возвращаясь невредимой с прогулок, Ниночка удивлялась терпению братков, отчего-то все откладывавших день ее казни. Она не верила в их забывчивость, не надеялась, что случившееся с ней как-нибудь само собой «рассосется» и «наладится», раздражалась и тяготилась мучительной неопределенностью своего положения. Она не пыталась защищаться и искать покровителей: кому теперь без своих миллионов, она была нужна? А друзья?.. Разве при таких делах они у кого-нибудь бывают?.. Она ждала смерти каждую минуту, поражаясь, что даже к такой мысли человек, оказывается, способен привыкнуть. Только глухими ночами, когда вся камера, наконец, засыпала, Ниночка металась, плакала, вспоминала свою жизнь, которую так бездарно позволила сломать. Страшная, безысходная тоска накатывала все чаще, холодила сердце, стучала в висках тошнотворной мыслью, что это еще не конец, что они к чему-то готовятся и главный их «сюрприз» еще впереди. Теперь ей оставалось только ждать. У нее было время подумать…
...Вспоминая, анализируя свое последнее «удачное» замужество, Ниночка и верила и не верила, что она могла опуститься до такой глупости. Ну не соломенными, же в самом деле, были ее мозги, когда и чувствуя, и понимая всю ненатуральность этого брака, она не остановилась, не вгляделась повнимательнее в неизвестно откуда вдруг свалившееся на нее волосатое счастье. Ежедневно купаясь в море шампанского и цветов, где-то в глубине души и подозревая, что так не бывает, что все эти бесконечные ужины при свечах лишь ширма, за которой скрывался какой-то другой, очень серьезный интерес, продолжала позволять обманывать себя, подталкивать к краю чудовищной пропасти. Но о чем говорить?.. Что сделано, то сделано. Ненавидя себя и наглый преступный сброд, она как профессионал всё же не могла не признать, что готовить и проводить серьезные спецоперации умели не только компетентные органы... Вот тебе и «чуркестан»… А в том, что ее нынешнее положение было результатом хорошо и грамотно спланированной акции, у Ниночки сомнений не было. Понимала она и то, почему ее не убили сразу, затеяв весь этот цирк с «любовью» и «семьей».
…Не только криминалисты изучают, исследуют преступность, но и преступность, будучи зачастую и умной, и образованной, очень пристально присматривается к ним.
...Абдурахмановская банда оказалась на удивление живучей. Восстанавливаясь, она быстро росла в числе, группировалась вокруг мужественных наследников былого главаря.
Нельзя сказать, что умерший мафиози мечтал о криминальной карьере своих детей. Но как-то так получилось, что все четверо старших его сыновей, получив и высшее образование, и престижные профессии, не отошли от преступной семейной традиции, развивали ее, относясь к делу творчески, с душой. Папа мог быть доволен: ребятишки в грязь лицом не ударили, великолепно вписались в бизнес-элиту страны и главные теневые ее авторитеты. Исключение составил самый младшенький отпрыск алмазовской династии - Рустем. Отличаясь от братьев неуправляемым и не по возрасту самостоятельным характером, он мало дорожил «добрым» именем семьи, постоянно влипал в истории, доставляя домашним много самых неприятных минут. Даже могущество всесильного родственного клана не спасло его от тюрьмы и, сделав к своим неполным тридцати годам уже несколько ходок, он стал стремительно набирать обороты, обрастать не менее солидным, чем у родителя, криминальным авторитетом. Со временем он вполне мог стать правой рукой отца, но тяга к независимости и абсолютному лидерству не позволили ему быть на вторых ролях даже в его команде. Чтобы не мешать и не пересекаться, он «работал» отдельно, организовав собственную бригаду.
Когда брали папу, Рустем опять сидел.
...Разгром «семьи» и скоропостижная смерть отца потрясли его невероятно. Освободившись, он немедленно приступил к выяснению всех обстоятельств этой кончины, очень скоро сообразив, что она была далеко не естественной. Разыскивая, собирая остатки разгромленной банды, он дотошно допрашивал каждого ее члена, по крупицам восстанавливая ход тогдашних событий. Вот тут-то и пригодился ему собственный тюремный опыт. Будучи не купленным, а настоящим вором в законе, он, едва обратившись за помощью, немедленно получил ее в виде тюремных «легенд» и «преданий». Ему удалось воссоздать буквально поминутную картину последних дней жизни родителя, озвучить не только его завещание, но и фамилии. Всё сходилось. Всё. До последней мелочи. Оставался «пустяк» - вернуть отцовский общак, наказать виновных.
К немалому удивлению Рустема задача оказалась не из легких. Психологический портрет Ниночки братва составила быстро. А составив, пригорюнилась - такую ни на испуг, ни на понт не возьмешь. Будучи безмерно порочной, она, тем не менее, относилась к той известной категории личностей, которых коротко, но ёмко называют сильными. В «переговорах» с ними пресловутые паяльники и утюги были не слишком убедительными аргументами: трезво отдавая себе отчет в том, что гибель все равно неизбежна, они «вредничали», отказывались «сотрудничать», мало реагируя даже на показательные казни своих домашних. Кроме того, тщедушная, никогда не отличавшаяся особым здоровьем Ниночка могла запросто умереть под пытками, так и не выдав своей тайны. Нужно было что-то придумать.
...Он просто не мог доверить этого дела другому. Это был его единственный шанс. Провал операции в их положении означал только одно - смерть. Она, защищенная властным судейским иммунитетом, как котят, передушила бы их по одиночке, используя не только всю мощь государственной карательной махины. За такие как у нее деньги даже их собственные друзья не отказались бы ей помочь... И правильно оценив ситуацию, понимая, что другой возможности вернуть «семейные» ценности и отомстить уже не случится, Рустем решил лично участвовать в деле. Его план, как и все гениальное, был предельно прост и изящен: женившись, он войдет в доверие к жене, выведает места ее схронов, заберет общак, расправиться с ней. Но шло время, а Ниночка, вполне освоившись в желанном для себя качестве жены, даже не думала делиться с мужем своими секретами. Поверив, что Рустем действительно является бизнесменом, она с детьми сама села ему на шею, экономя к великой своей радости собственные доходы. Все попытки найти к ней подход, закончились ничем: Ниночка, чем дальше тем больше веруя в собственное благополучие, будто забыла о спрятанных сокровищах, ни разу не обмолвилась о них даже словом.
…Консультации с аналитиками дали свои результаты. Еще и еще раз проанализировав психологию «объекта», ученые мужи выдали свои рекомендации. Одну из них банда и взяла на вооружение. Суть совета сводилась к тому, чтобы поставить Ниночку в такие условия, чтобы вынудить обратиться к тайникам. Самым верным и во все времена безотказным способом заставить клиента «делиться» была необходимость выкупа. Однако шантаж или силовые провокации в отношении ее самой или детей в силу уже озвученных личностных качеств и общественного положения были весьма сомнительными и рискованными. Другое дело, изменение самого ее статуса. Задача алмазовской братвы заключалась ни много ни мало в том, чтобы перевести Ниночку из разряда судей в разряд подсудимых. Сделать это, по мнению экспертов, было хотя и сложным, но вполне реальным делом. Оказавшись под следствием, и, понятное дело, вовсе не желая мотать срок, она, чтобы избежать наказания, будет искать возможность откупиться. Ну а деньги в ее положении можно было взять только в одном месте...
...Ниночка с силой закусила кулак, сжалась в комок. Ее морозило, когда она думала, как, в сущности, примитивно и грубо сыграл на ее чувствах мстительный кавказец: немолодая и страшненькая, она не стояла за ценой в стремлении привязать к себе молодого мужа… Желая произвести на него впечатление, она кичилась своей должностью, своей властью, забывая насколько неверным и зыбким является в жизни такой аргумент. А он, нащупав её слабинку, с неподражаемым артистизмом разыграл из себя глуповатого провинциала, подвёл к последней, роковой, черте...
...Таракановский процесс подвернулся тогда как нельзя кстати. Хотя... И не в нем, по-настоящему, было дело. Не он, так другой рано или поздно поставил бы на ее карьере (читай, жизни) крест. Бесславный конец такой деятельности был предопределен с самого начала. Но не додумавшись до очевидных истин, Ниночка продолжала казнить себя только за то, что была тогда так непростительно доверчива и болтлива. Раскрыв бандиту схему получения своих «благодарностей», она по сути сама, собственными руками, соорудила себе западню. Теперь она понимала и то, зачем Рустем ездил к таракановской братве. Та, зная ее как осторожного и умного дельца, вначале отказывалась верить, что она могла опуститься до такого беспредела. Братки с недоверием слушали неизвестно откуда свалившегося к ним друга, советовавшего немедленно сдать зарвавшуюся тварь. Известие о ее «сумасшествии», о том, что ей окончательно «снесло крышу», подтвердил через день и Ефим Израилевич. Адвокат выложил перед потрясенной растерянной «семьей» нарисованные Ниночкой приговоры, еще раз популярно пояснив суть ее предложений. Она просто не оставляла им выбора... Все попытки извиниться и увеличить (до разумных, разумеется, пределов) сумму отступных, успехом не увенчались. Ниночкина обида, а, главное, желание козырнуть перед мужем своей значительностью, были так велики, что напрочь глушили остатки здравого рассудка. Представляя, как поставит вечером перед мужем несколько чемоданов с деньгами, как он, ошалев от ее «солидности», будет рассматривать килограммы никогда ими с дядей невиданной «благодарности», она млела от невероятно сладостных ощущений, напрочь утратив способность критически мыслить и рассуждать. Ну а остальное оставалось лишь делом техники...
Добраться же до ее тайников и вовсе не составило никакого труда.
Даже Рустем, уже вывезя и «оприходовав» ее сбережения, не мог прийти в себя от изумления. Он тер ладонями лицо, ерошил волосы и, черпая горстями огромные кучи драгоценностей и «зеленых», хохотал, плакал, поражаясь тому, как все оказалось до примитивности просто.
...Размышляя, где могла хранить свои ценности жена, он перебрал, передумал множество версий. Догадка, что у нее есть сообщник, который в ее отсутствие оставался «на хозяйстве» и к которому она теперь вынуждена будет обратиться, нашла свое подтверждение. Но представляя себе швейцарские, австрийские и прочие зарубежные банки, их валютные активы, сейфы и солидные хранилища, от которых у ее компаньона оставались и коды, и ключи, он даже додуматься не мог насколько проще и… жалостливее окажется действительность. Будучи на свете, как перст одинока, Ниночка, заботясь о завтрашнем дне своих детей (ведь для них же всё и наживалось...), правильно рассудила, что этот день окажется действительно обеспеченным, если о собранных ею сокровищах не будет знать никто из чужаков. Но помня, что «все ходят под богом», и пытаясь подстраховаться на крайний, трагический с собой случай, посвятила в свою тайну младшенькую дочку. Стеллочка оказалась большой умницей, маминой помощницей, добросовестно хранила семейный, о зарытых в лесу ценностях секрет, пока в дом не пришла беда. Рустему оставалось додумать совсем немногое, когда адвокат жены перед предварительными «консультациями» с судом, пригласил на конфиденциальную беседу именно ее...
…Ниночка потерлась щекой о шершавую стену камеры, всхлипнула. Не нужно обладать большим воображением, чтобы догадаться, каким именно способом, даже не прибегая к насилию, можно было заставить растерянного и одинокого ребенка выдать свою тайну… Она почти в деталях угадала, как очередной «адвокат» принес Стеллочке записку «от мамы» и как девочка, как никто другой желая ей помочь, сделала «все правильно», ни на йоту не отступив от содержащихся в письме инструкций...
О том, что она все потеряла, Ниночка узнала еще на процессе.
…Алмазовский делегат, усевшись в суде в первом от ее клетки ряду, поигрывал длинным кожаным шнурком, неторопливо перебирал пальцами большие на нём бусинки. Ниночка напряглась. Она узнала бы эту вещь даже из миллиона подобных: это были конфискованные ею абдурахмановские четки, которые должны были сейчас храниться в главном ее тайнике... Она задрожала. Чтобы у нее уже вовсе не оставалось на этот счет никаких сомнений, человек достал из кармашка жилетки великолепные карманные часы, поправил массивный на руке браслет, подышал, потер о куртку перстень и печатку... Ниночка, узнавая свои «безделушки», вполне поняла значение этих жестов: все было кончено...
…Она ворочалась с боку на бок, глядела в темноту воспаленными от бессонницы и болезней глазами, пыталась и не могла понять: отчего они медлят?..
…Известие о гибели детей догнало ее уже на зоне. Выполняя приказ Рустема, камера еще долгие несколько дней глумилась над ней, муссируя подробности их жуткой казни.
...Они не успели привести в исполнение свой приговор: не порезали, её, как желали, «на полосочки» - Ниночка умерла ночью, повесившись на удавке из собственных чулок...
(продолжение следует...)