По следам легенды
Одним из самых знаменитых уральских отшельников считается Далмат Исетский, в миру Дмитрий Иванович Мокринский. Около 1644 года инок Далмат стал в одиночестве жить в пещере в месте слияния рек Теча и Исеть. Там же им была возведена деревянная часовня, а впоследствии построен Далматовский монастырь. На территории Красноармейского района имеется много мест, преимущественно на берегах рек Теча и Миасс, где в период 16-19 и начале 20 веков вели уединенный образ жизни такие же как Далмат отшельники. Сохранившиеся следы примитивных землянок в виде оплывших от времени котлованов я неоднократно замечал в оврагах Каменного Лога и Харлашкиного ключа, в с. Миасском у мусульманского кладбища, в устье реки Дальняя, урочище Косой брод, окрестностях Ильинки, Ветродуйки, Сафоново, Петропчелки, Стариково и других местах. Причины вести уединенный образ жизни и скрываться от глаз людских были разными, так как среди отшельников значились бывшие монахи, староверы и беглые каторжники. Как правило, в архивных хрониках отсутствует информация о скрывающихся в лесной глухомани отшельниках, но бывают и исключения. Первое письменное упоминание о находившемся в бегах казаке Миасской крепости Афанасии Семенове, сыне Романова относится к 1741 году. В 1792 году были пойманы два беглых солдата из 3-го мушкетерского полевого батальона. Из Миасской крепости сообщили, что «у найденных солдат этих экипажу никакого не оказалось». В 1796 году капрал Миасской крепости Наум Лыков поймал беглого колодочника, бежавшего с этапа по дороге в Сибирь. Документально зафиксирован случай поимки в 1830 году беглого Ефима Чечина «и при нем вещи запечатанные высланы в земской Суд». Скорее всего, все вышеперечисленные беглые люди жили в лесной глухомани в наспех вырытых землянках.
В конце 19 века за станицей Миасской в двух верстах ниже по течению реки на правом возвышенном берегу находилась обитель – скит. Вот что об этом рассказывает М.А. Меньшикова в своей книге «Историческая судьба вершится промыслом Божиим»: «В 1899 году в прошении к Преосвященному Владимиру, епископу Оренбургскому и Тургайскому, подвизавшийся к скиту отшельник писал, что «несмотря на молодость лет, вздумал посвятить жизнь свою, руководствуясь правилом святых отцов, церкви и заступника страны сей святого праведника Симеона Верхотурского при помощи Божией, всецело принимаюсь за исполнение великого дела, через непосредственный образ своего пещерного уединения. В пещерном сожитии моем нераздельно несет труд казак станицы Миасской Андрей Михайлович Мануйлов». (До того в течение двух трехлетий церковный староста – авторское примечание).
В 1976 году на лыжной прогулке по сосновому бору отец показывал мне заметенные снегом следы небольшого углубления на склоне оврага неподалеку от насосной станции. По всей видимости, именно в этой пещере жили отшельники А.М. Мануйлов и екатеринбургский мещанин Иван Андреевич Бритвин. Из архивных источников также известно о том, что последний просил разрешения духовенства открыть часовню и получить проект церкви. На прошении поставлена дата: «В 1902 году декабря в 6 день». В другом документе изложено обращение И.А. Бритвина к епархиальному начальству «учредить на одной из гор в двух верстах от станицы Миасской православную общину». Оренбургская духовная консистория одобрительно относилась к учреждению православной общины, а в дальнейшем монастыря. Но по непонятным причинам между уже существовавшим скитом и благочинным XVIII округа В. Скопиным возникли серьезные разногласия на религиозной почве. Точная дата не известна, но предположительно в 1906 году Благочинный, станичный атаман (возможно, вахмистр Канашев) и урядник (возможно, Заслонов) изъяли из скита иконы, церковно-служебные книги и утварь. Надо полагать, что запрещался и скит. Сама деревянная церковь в честь Рождества Пресвятой Богородицы простояла в запустении еще полвека, а затем была разобрана по бревнам для постройки клуба пионерского лагеря «Орленок». Я не нашел в архивных источниках объяснение причине возникших разногласий, но полагаю, что решение о закрытии скита было принято коллегиально незадолго до Пасхи в 1906 году в ходе посещения станицы Миасской епископом Оренбургским и Тургайским Иоакимом. О том, что в возникшей тяжбе последний мог принять сторону Благочинного, свидетельствует похвала епископа, которой был отмечен священник Владимир Андреевич Скопин (а также Александр Смирнов, являвшийся с 1901 года законоучителем в школе поселка Канаши).
Сохранились и устные легенды, повествующие о жизни отшельников. В 2012 году исследователь уральских пещер В.И. Юрин рассказал мне о существовании небольшой пещеры искусственного происхождения на берегу реки Теча за селом Нижнепетропавловское и жившим в ней до революционных событий 1917 года старце-отшельнике. С помощью старожилов села Владимир Иванович обнаружил обвалившееся и засыпанное землей убежище отшельника. Картографически погребенная пещера находилась в 300 метрах от границы нашего района на территории соседней Курганской области. Учитывая скудность информации о загадочном старце, В.И. Юрин попросил меня пройтись по следам легенды и получить более подробные сведения об отшельнике от старожилов окрестных населенных пунктов. Пролить свет на происхождение отшельника мне помогла информация краеведа из села Лобаново Катайского района Курганской области Ольги Бородулиной в газетной статье, которую я привожу полностью:
СОПКА КУЗИ БОГОМОЛЬЦА
Обращаясь к жителям бывшей деревни Белоярка-2 (Ворониной), расспрашивая их о былом житье-бытье, заметила, что в их рассказах часто встречается выражение «сопка Кузи Богомольца». А когда и в стихотворении «Воспоминания» местного поэта П. Бабина прочла: «Отрывался от оконца, шел я с удочкой тропой к сопке Кузи Богомольца, что стояла над рекой,» - то уж стала расспрашивать о происхождении самого названия. И удалось восстановить исторический факт, который, думаю, будет интересен и читателям этих строк. Вот что мне рассказали вороновцы: «Это было примерно в начале 20 века. Места наши приглянулись беглому отшельнику Кузьме. Был он когда-то монахом при одном из монастырей Поморья («Из тех же мест, что и Ломоносов», - сказал один из старожилов). Неизвестно, за какую провинность он был посажен в поруб (колодец такой). Сидя там, натерпелся многого: бывало, что и кусок хлеба ему забывали бросить. Но не было бы счастья, да несчастье помогло. Случилось в тех местах наводнение. Была страшная паника среди монахов и было им не до пленника в порубе. А колодец наполнился водой, и Кузьма выплыл. И бежал подальше от тех мест. Стороны держался той, куда, по рассказам старцев, уходили к лучшей сытной жизни их предки. Долго он скитался, по пути встретил еще одного беглого Яшку (по словам другого рассказчика – выторговал его на базаре). И вот дошли они до наших мест: края привольные, высокопоставленные особы далеко. Здесь и решили поселиться.
Бумаг при себе у них не было, поэтому решили обосноваться в сторонке от людей, чуть выше нашей деревни – на правом берегу Течи. Дело было уже осенью, и первую зиму они провели в наспех вырытой землянке. Была она очень тесноватой, тем более что бывали у них частые гости – местные жители, которые с большим интересом отнеслись к появлению соседей-отшельников. Заметили аборигены набожность пришельцев (особенно Кузьмы), удивились одухотворенной красоте принесенных ими икон.
А землянка их оказалась возле тропинки, по которой местные крестьяне ходили в соседнюю деревню на богослужение. То один путник, то другой до храма Божьего доходить не стал. Дойдет до жилища монаха-отшельника, помолится вместе с Кузей ликам святых – и обратно. Уже к следующей зиме жилище их расширилось: стало представлять собой две комнаты, стены которых постепенно стали сплошь увешаны иконами. Количество «прихожан» все увеличивалось.
Забеспокоились священники местной церкви, стали писать жалобы на Кузьму к благочинному начальству. А люд все равно шел к Кузьме Богомольцу. .
Жилище их представляло собой пещеру в горе с выходом и ступеньками прямо к реке. Напоминало сопку – холм с округлой вершиной, вот потому и прозвали «сопка Кузи Богомольца». Через речку, в полверсте от нее, проходил (и проходит сейчас) оживленный тракт из Челябы, и потому Кузьма, сам познавший трудности путника, для странствующих установил над жилищем своеобразный маяк (фонарь, который зажигал в темное время суток). И, надо сказать, останавливающихся было много. Слух о нем быстро распространился по всей округе. В годы первой мировой войны в его жилище находили пристанище дезертиры, а в годы гражданской бывали и красные, и белые. Вот в те годы и сгинул Кузя Богомолец.
А память о нем живет в названии места, где он жил. Уж и деревни давно той нет. Но еще в 60-е годы мальчишки лазили по тому жилищу, еще в 70-е были видны ступеньки, сбегающие к воде. Теперь многие и не знают, почему небольшая возвышенность так называется – сопка Кузи Богомольца.
Если кто из читающих эти строки располагает более подробной информацией по данной теме – прошу откликнуться».
О. Бородулина, библиотекарь, с. Лобаново
Следует пояснить к сказанному в статье, что белоярцы ходили на богослужение в церковь близлежащего села Нижнепетропавловское, которое отстоит от скита старца на расстоянии трех километров выше по течению реки и в четырех километрах от самой деревни Белоярка. Когда Ольга Николаевна Бородулина готовила материал, то общалась с бывшими жителя Белоярки (середины 1940 годов рождения и ранее), которые в детстве еще лазали по двум «комнатам», выкопанным старцем в земле. Старожилы также рассказывали, что на склоне сопки они видели выложенные из каменных плит ступеньки у самого берега реки, которые обозначали подход к питьевому источнику. Дно реки также было выложено гранитными плитами. Данное место у Белого Яра было излюбленным для купания и рыбной ловли, поэтому, когда белоярцы ловили рыбу неводом, то обходили стороной берег реки, чтобы не порвать сеть об углы гранитных плит. Сейчас такого высокого и крутого яра уже нет, а река напротив сопки Кузьмы-богомольца отошла от берега и гранитные плиты занесло речным илом. Бывший житель Белоярки Павел Сырников сказал мне, что скит старца находился между Белояркой и рекой Межевой, а ближе к Тече на склоне сопки и была вырыта пещера. Так я узнал точное месторасположение бывшего скита на небольшой сопке, которая полвека назад была озеленена саженцами сосны.
Заслуживают внимания сведения о другом отшельнике еще одного письменного источника. В воспоминаниях В.А. Игнатьева в очерке «Баклановский бор» говорится о том, что «За Баклановским бором находится высокая гора, покрытая березняком, а у подошвы горы был родник. Эту гору однажды себе облюбовал для поселения какой-то странник. Население д. Баклановой ему поставило избушку. У родника сделали колодец. Питание ему приносили женщины. Каждое воскресенье он приходил в церковь (Спасская церковь села Русская Теча – примечание В. Гирник), причем надевал на себя по этому поводу тяжелый железный крест с цепями. К нему открывалось паломничество. Он старался изобразить из себя человека, которому бывают откровения. Так, когда кто-нибудь к нему приходил, то он говорил о том, что он уже предуведомлен об этом посещении, потому что ему было видение. Однажды нашли его в избушке убитым».
Зная месторасположение выкопанной землянки и избушки, при наличии свободного времени я планирую отыскать следы жилищ старца Кузьмы в окрестностях бывшей деревни Белоярки и загадочного отшельника, жившего на окраине Баклановского бора. С помощью металлоискателя я также попытаюсь найти предметы домашнего обихода, (в том числе спрятанные иконы в тайниках) оставшиеся после долговременного проживания двух отшельников в лесной глухомани. Осмотрю я и оплывшие от времени котлованы землянок, которые в 2013 году заметил непосредственно на коренном возвышенном берегу Белого Яра (Жители села Нижнепетропавловское называют данную местность Белой горой). Также я планирую встретиться со старожилами Белоярки и Русской Течи, которые в своих воспоминаниях могут добавить интересные факты к легендам о двух загадочных отшельниках.