Анатолий Белый работал в МХТ имени Чехова последние 20 лет, но недавно уволился из театра и покинул страну на неопределённый срок. В интервью изданию «Новая газета. Европа» актёр рассказал про свой отъезд в Израиль и рабочие планы.
В Израиле живёт большинство родственников актёра, поэтому переезд был для него подобен возвращению: «Здесь, в Израиле, в Нетании, где мы сняли квартиру, у меня живут мама, папа, сёстры, братья, и здесь я тоже ощущаю какое-то возвращение домой. Даже мысли такие мелькают, что, может быть, исторически так должно было сложиться. Я в 16 лет ушёл из дома и всю жизнь после этого был таким оторванным ломтем. Наверное, сейчас время вернуться, потому что родители становятся немощнее, я должен быть рядом с ними. Чёрт его знает, может быть, по какому-то большому плану там, наверху, я и должен был, независимо от чего бы то ни было, оказаться здесь». Облегчило решение о переезде отсутствие у Белого привязанности к актёрской профессии и готовность сменить её на другую: «К моменту отъезда мое разочарование в том, что я делал все эти годы, дошло до такой степени, что я готов был заниматься в Израиле чем угодно. Чем угодно. За актёрство я не держусь. Поверьте, это не кокетство, не поза. я могу жить без театра. Не знаю, к сожалению это или к счастью, я это говорю безоценочно. Не знаю, хорошо это или плохо для актёра, но я могу жить без театра».
Актёр добавил, что отказывался от участия в спектаклях и ранее, когда чувствовал, что это превращается «в тяжёлую повинность»: «Периодически в своей жизни я уходил из спектаклей. И делал это довольно регулярно. Как только я чувствовал, что внутри что-то разрушилось, что спектакль превращается в тяжёлую повинность, что внутри уже ничего нет, я уходил. Так я ушёл в своё время из «Белой гвардии». Мы довольно долго играли этот спектакль. Я ни в коем случае не сужу и никого не осуждаю, я только говорю о том, что происходило. У Сергея Васильевича [Женовача] возник через какое-то время свой театр, он должен был его строить, и его внимания, конечно, не хватало на нас. Спектакль стал разрушаться, он стал не тем, каким должен быть. У меня в таких случаях на каком-то физическом уровне происходит блокировка, я больше не могу играть. И я сказал: «Ребята, простите, но я больше не могу, потому что это уже совсем не то, что придумывалось».
Однако о том, чтобы совсем порвать с театром, речи не идёт. Сейчас актёр рассматривает новые предложения и даже задумывается о преподавании и режиссуре: «Я из профессии всё-таки никуда пока и не ухожу. На сегодня у меня в Израиле есть уже три театральных предложения. Я прислушиваюсь к себе и пытаюсь понять, что мне хочется делать дальше. У меня и к преподаванию душа лежит, я знаю, что могу и люблю это делать. Я давал мастер-классы в Москве, у меня в роду все педагоги. Может быть, потихоньку уже как-то и режиссура… Всё-таки уже пришло, наверное, возрастное желание сказать нечто большее, выразиться как-то по-другому. Так что я говорю только о том, что не закрываю себя. Я не говорю, что я актер — и всё. Можно делать ещё что-то, но посмотрим, как будет развиваться ситуация. Я прислушиваюсь к себе. Разговоров вокруг много, но что из этого выкристаллизуется — посмотрим».