Незаслуженно обходят вниманием Чесменское сражение и в целом Архипелагскую экспедицию - самый блистательный поход 💫⚓✨Балтийского флота. Тогда же, для благополучного исхода экспедиции, была проведена большая разведывательная работа непосредственно Алексеем Григорьевичем Орловым и создана мощная агентурная сеть, которая обеспечивала Российской эскадре благоприятный фон для выполнения ее основной задачи.
Гюйсом на флоте называют воротник, который повязывается поверх формы. Три полоски на гюйсе символизируют три великие победы русского флота: у Гангута в 1714 году; у Чесмы в 1770-м; у Синопа в 1853-м.
Чесменское сражение длилось два дня. Оно стало настоящим потрясением для Европы, затронувшем основы её политической незыблемости. Российский флот еще долго присутствовал в Средиземном море, создавая там свои базы и, кстати, на территории Сирии тоже, демонстрируя всему миру мощь России. Произошли тиктанические подвижки в национальном самознании европейцев.
Россия получила беспрепятственный проход кораблей через Босфор и Дарданеллы, началось освоение Крыма.
Предпосылки русско-турецкой войны 1768-1774гг.
От усиливающегося натиска со стороны Пруссии Речь Посполита была вынуждена опереться на поддержку России. В результате, при содействии России униатам, православным и протестантам открылся доступ ко всем должностям Речи Посполитой, что вызвало негодование среди католических иерархов. Была создана римокатолическая Барская конфедерация с участием Австрии и Франции. Началась война с Россией.
Оказавшись в тяжелом положении, польские конфидераты обратились за поддержкой к Франции для оказания влияния на Турцию, пообещав Турции Подолию, Волынь и протекторат над Речью Посполитой. Прельстившись этим предложением и рассчитывая на существенную военную помощь Франции, Австрии и самой Барской конфедерации, под давлением Франции Османская империя объявила в 1768 году войну России.
К этому времени на юго-западном стратегическом направлении Россия не имела своего флота на Азовском и Чёрном морях, где безраздельного господствовали морские силы Турции. Чёрное море было, по сути, «Турецким озером». Северное Причерноморье, Приазовье и Крым были под контролем Порты (Османской Империи) и являлись плацдармом для агрессии против Русского государства. В Северном Причерноморье располагались сильные турецкие крепости, которые запирали устья основных рек.
Турция рассчитывала получить обещанные ей Подолию и Волынь, расширить свои владения в Северном Причерноморье и на Кавказе, и установить протекторат над Речью Посполитой.
Одновременно с войной в Польше Россия начала войну с Турцией.
Идея "Архипелагская экспедиция"
Совсем мало времени прошло с проведенной Екатериной Второй инспекции, во время которой она с огорчением увидела флот, который, по ее словам, был «больше похож на корабли для ловли сельди», чем на боевую силу.
Императрице не было свойственно недооценивать степень опасности для России ее противника, которого она считала единственным государством, "могущим быть для нас страшным". Османская империя могла выставить в случае войны самую многочисленную армию в Европе, имела артиллерию с кадрами, подготовленными французскими военными советниками, и большой морской флот, которому Россия уступала, по крайней мере, в быстроходности.
В первый же год правления Екатерины было принято решение о расширении военно-морских сил, приглашении из-за границы флотских офицеров и кораблестроителей, а также посылке стажеров для прохождения практики в иностранных флотах. Результатом усилий императрицы был численный рост российского флота и обретение отличных морских офицеров. В 1764 году Россия обратилось к правительству Великобритании с просьбой направить нескольких британских морских боевых офицеров в Россию для помощи в модернизации российского флота, капитан Самуэль Грейг оказался в числе выбранных для этой миссии. В Архипелагской экспедиции проявил себя с наилучшей стороны, стал адмиралом и до конца своих дней оставался близким другом Алексея Орлова.
Отбор русских офицеров для прохождения заграничной службы был весьма строгим. В результате большинство офицеров, направленных на стажировку в 1762 и 1763 гг., впоследствии успешно несли службу в Архипелагской экспедиции.
Между тем, эта грандиозная операция требовала длительной предварительной подготовки в сфере военно-морского строительства, создания кадров для ее выполнения, проведения дипломатических ходов и тайных разведовательных и пропагандистских мероприятий.
Россия приглашала на службу корабельных мастеров и морских офицеров Венеции и Мальтийского ордена. Хотя в этом она успеха не достигла, но тем не менее между 1765 и 1768 гг. шесть русских офицеров проходили практику в составе мальтийского флота. Согласно французскому поверенному в делах в Петербурге и литератору Клоду Рюльеру, их пребывание на Мальте официально объяснялось необходимостью усовершенствовать свои познания в кораблестроении и мореплавании для последующего применения этих знаний на Балтике. На деле же, как полагал Рюльер (и, по-видимому, не ошибался), на Мальте русские морские офицеры должны были познакомиться с условиями судоходства в Средиземном море. Некоторые из этих офицеров успели пройти стажировку и в Англии. Офицеры были отозваны летом 1768 г., когда тайно началась подготовка отправления эскадры.
В конце 1768 года А. Г.Орлов отправился "на лечение" в Пизу в сопровождении своего брата Фёдора. Путь лежал через Венецию, куда братья Орловы и их спутники добирались почти месяц. Месяц пути в Италию не прошел впустую: за это время А.Г. Орлов сумел составить первое впечатление о настроениях православных жителей Балкан и их отношении к объявленной войне; он привлек к себе единомышленников-единоверцев и подготовил базу для благоприятного освещения в газетах о ходе предстоящей экспедиции, предвидя появление неблагоприятных публикаций.
Оба брата, Алексей и Федор, имели обыкновение после посещения православного храма выходить на паперть, пригоршнями раздавать монеты и вступать с прихожанами в разговоры; местное же население, пораженное богатством и щедростью русских посланцев, в ответ выражало готовность им служить. Конечно, Орловы и их спутники собирали интересующие их сведения и от случайных информаторов, особенно при посещении многолюдных мест; несомненно, они доверительно беседовали и с православным духовенством.
Как людям высшего света, Орловым легче было устанавливать контакты и общаться с людьми своего круга. Здесь, как во всей Европе, существовали свои каналы связи, условности, этикет; и очень скоро Алексей Орлов в Италии оказался в окружении славянской и греческой единоверческой аристократии – графов Войновичей, Дм. Мочениго (Моцениго), А. Джика (в русской традиции Гика) и др. Часть из них являлась подданными Венецианской республики; многие навсегда остались на русской службе.
Екатерина II обратилась к Ивану Ивановичу Шувалову, который уже длительное время находился в Европе и к которому относились с большим уважением во всех ее светских салонах, с просьбой помочь экспедиции, что он не преминул сделать. Иван Иванович помог Алексею Григорьевичу Орлову в налаживании контактов. Позже, успешно договаривался с местными властями об организации госпиталей, а также по другим особо важным организационным вопросам.
Тем не менее в 1768г. А.Г. Орлов еще не имел назначения и действовал как бы на свой страх и риск. Он уезжал из Петербурга, когда обстановка еще не достигла своей критической отметки, и распоряжений императрицы на случай войны не имел. Он не только предложил свою кандидатуру в качестве руководителя всего Средиземноморского проекта («я столь щастлив могу быть, что ето дело по надобности повелено мне будет производить»), но и изложил программу неотложных мер: прислать артиллеристов и инженеров (на случай осады крепостей), полевых «пушечек» со снарядами; одновременно произвести политическую подготовку восстания. Орлов заметил необходимость указать, что при заключении мира единоверцы не будут брошены на произвол судьбы. И в этой связи Алексей Григорьевич делает глубокое замечание о роли исторической памяти в обществе традиционной культуры: «и как у етих людей больше все дела идут в память по преданиям, то в иных случаях оно больше и умножается или увеличивается, а ето их очень много будет анкуражировать»
Трудно сказать, как бы мог отразиться на положении Екатерины II провал средиземноморской операции, дорогостоящей и далеко не у всех вызывавшей сочувствие.
Доверяя А.Г. Орлову руководство экспедицией, Екатерина II, вероятно, полагала, что для выполнения такого дерзкого замысла нужен был не столько опытный военачальник, сколько бесстрашный до удали, связанный с авторством проекта политик, обладающий незаурядными организаторскими способностями и темпераментом бойца. Екатерина II полагалась и на проницательность Алексея Орлова, который, как она писала, - поймет ее замысел и будет действовать согласно этому плану с "равнодушным мужеством"
А в это время, в первые месяцы 1769 г., в России на всех парах шла подготовка флота к отплытию, которое первоначально планировалось, по-видимому, на апрель. Екатерина сама дала указание отправлять разными маршрутами через Европу и под разными предлогами по три человека для участия в десанте в предстоящих сражениях. При этом, их маршрут хранился в строгой тайне. Роли были распределены, и политические актеры вступили в игру: императрица Екатерина успела расставить на политической сцене действующих лиц в начале русско-турецкой войны 1768-1774гг.
Дерзкая идея похода Балтийского флота в обход всей Европы к берегам Эгейского моря была предложена:
Необходимо было выйти в тыл туркам, отвлечь их силы на себя. Тем самым, помочь нашим войскам ведущим боевые действия в Северном Причерноморье.
- В результате совместных боевых действий, помочь местному населению в их борьбе за независимость от Турции.
- Нарушить морские коммуникации и ослабить турецкий флот.
- Взять под свой контроль Дарданеллы.
- Обеспечить выход в Средиземное российским купцам на своих торговых судах. Ещё Пётр Первый добивался путём переговоров и договоров этой возможности, но Турция всегда оставляла за собой право перевозить наши товары только на их торговых судах.
- Основная цель - обеспечить выход России к Черному морю.
Идея и разработка стратегии участия Балтийского флота в войне с Османской Империей со стороны Средиземного моря принадлежат Григорию Григорьевичу Орлову и Алексею Григорьевичу Орлову. Идею высказал Григорий Григорьевич. Осуществил Алексей Григорьевич.
И надо отдать им должное, их предложение было основательным:
Подкреплено предоставленными Г. Г. Орловым разведданными от агентов о решительно настроенных повстанцах на Балканах, стремящихся освободится от Турции.
Дания на тот момент благоволила к России и предоставила беспрепятственный проход нашим кораблям, разрешила заправиться водой, а датским морякам служить на наших кораблях.
Англия была заинтересована в действиях нашей экспедиции в Средиземном море и ослаблением Турции, союзником который была Франция. в свою очередь, имевшая свои виды на Египет.
В Турции Франция имела привилегированные торговые условия, по которым уплачиваемая пошлина французских купцов была в 3 раза меньше установленной для всех остальных. Это характеризовало их отношения, как в коммерческом плане, так и за его пределами.
В Египте
Франция в это время отличалась довольно агрессивной колониальной политикой. Реваншизм Франции в отношении колоний в Индии и в Канаде очень беспокоил англичан.
Герцогство Тоскана оказало очень большую поддержку нашему флоту в Ливорно, где А.Г.Орлов провел много месяцев в ожидании кораблей, встречаясь с представителями повстанцев, собирая агентурные данные, налаживая политические отношения с местной элитой, подготавливая удобную гавань для наших кораблей. В этом принимал непосредственное участие и Иван Иванович Шувалов, который пользовался большим уважение у членов королевских семей Европы. Его знакомства помогли создать общую атмосферу благополучного настроя европейцев к Архипелагской экспедиции, а также в организации ремонтной базы в портах Италии на протяжении всей войны вплоть до 1775 года
Из Балтики в Средиземное море
Как не крути, а длительный морской поход при тогдашнем состоянии флота был в глазах многих очень рискованной затеей и больше напоминал авантюру. Госсовет, куда было вынесено предложение об Архипелагской экспедиции, отнёсся к этой затее, мягко говоря, скептически. Но Екатерина Вторая настояла... Надо было совершить маневр и вступить в бой с флотом Османской империи, чтобы отвлечь силы противника, перекрыть поставку оружия и продовольствия морем в Северное Причерноморье.
И из России в обход Европы в тыл турецкой армии вышли эскадры из Балтийского моря в Средиземное. Морские и десантные силы возглавлял граф Алексей Григорьевич Орлов.
18 июля 1769 г. сама императрица лично прибыла в Кронштадт благословить флот в поход, и в тот же день эскадра адмирала Г.А. Спиридова стала сниматься с якорей.
Это была первая из отправленных в 1769-1774 гг. пяти эскадр российского военно-морского флота. В феврале 1770 года, несмотря на многочисленные трудности, возникшие в пути и замедлившие продвижение, в том числе плохие погодные условия и болезнь адмирала, эскадра вошла в Средиземное море. Вторая эскадра под командованием Д.Эльфинстона вышла из Кронштадта в октябре.
Трудности и их решения.
Трудности перехода выявили недостатки и сильную уязвимость от потери навыков походов вдали от родных берегов. Корабли оказались сильно повреждёнными в штормах и требовали основательного ремонта.
Гулль
Для привидения в надлежащее состояние повреждённые корабли и больные матросы были оставлены для починки и выздоровления в английском порту Гулль.
Менорка
Позже для отдыха, лечения моряков и ремонта кораблей был использован принадлежащий тогда союзным англичанам остров в Средиземном море - Менорка. С 1768 по 1774гг. Менорка по сути стала первой базой русского флота в Средиземном море. В Порт-Магоне (нынешнем Маоне) с 1769 года останавливались русские корабли. Здесь их ремонтировали, устраивали отдых корабельным командам. Здесь же находился госпиталь, куда отправляли больных и раненых моряков. Известны имена русских моряков, умерших и похороненных на Минорке (в их числе был сын адмирала Г. А. Спиридова). Место их захоронения сохранилось, но памятник над могилой был разрушен. В 1781 году даже обсуждался план возможной передачи Менорки России, когда Великобритания стремилась получить поддержку Екатерины II в своей борьбе за Американские колонии.
Мальта
Позже, после Чесменского сражения, когда появилась возможность обменивать пленных турок на христиан, Мальта предоставила возможность отдыха членам экспедиции и пополнения припасов.
Но смерть Великого магистра Эммануила Пинто де Фонсека изменила отношение Мальты. Мальтийский Орден стал придерживаться интересов Франции и закрыл вход для наших кораблей, вплоть до угрозы объявления войны. Война нам, естественно, была не нужна, но и то, чем Орден занимался веками - помощь и защита христиан, была ими прекращена. По сути, Орден изменил своей идее.
Герцогство Тоскана
Герцогство Тоскана на всем протяжении благоволила к участникам Архипелагской экспедиции.
Первым русским военным судном появившимся в Ливорно в январе 1770 г. оказался фрегат «Почтальон» капитана В. Еропкина. Через неделю в тосканском порту бросили якорь корабль «Трех Иерархов» С.К. Грейга и фрегат «Надежда Благополучия» П. Аничкова.
И, кстати, умел Алексей Григорьевич Орлов устроить людям праздник. Внимание к людям выполняющим свой воинский долг в трудных условиях морских переходов, переходящих в ожесточенные бои на море и на суше, дорогого стоит! По заведенной им традиции, как появление, так и отправление кораблей отмечалось торжественными обедами, праздниками и иллюминацией.
Информационный фон
В конце марта «La Gazzetta Toscana» сообщала, что в Ливорно из Пизы отправились все русские офицеры, жившие там зимой 1769-1770 гг. Тогда же Орлов объявил об отплытии всех собравшихся к тому времени кораблей при первом же попутном ветре. Отчалили в сторону южной оконечности Балканского полуострова - в сторону Мореи.
Морея - полуостров Пелопоннес на юге Греции, который до 19 века был более широко известен как Морея.
Остальные корабли присоединились к флоту уже в Греции.
Как известно, Архипелагская экспедиция и военные действия России в Средиземноморье стали предметом едва ли не газетной войны, в ходе которой из прессы в равной мере можно было почерпнуть фантастические известия о русских победах и столь же неправдоподобные сведения о поражениях. Предвидя нечто подобное, Алексей Орлов загодя готовил приемлемые для России каналы информационной связи.
В своей деятельности А.Г. Орлов должен был предусмотреть и возможные осложнения в продвижении флота к берегам Греции, и облегчить пребывание эскадры вдали от российских баз не только путем организации складов боеприпасов и продовольствия, строительства госпиталя, снабжения флота опытными лоцманами, посылки брата Федора в Порт-Магон на встречу флота, но и через обеспечение экспедиции широкой поддержкой со стороны греческих и славянских капитанов. И в этом Алексей Григорьевич также преуспел.
В 1769-1770 гг. в российской и европейской прессе постоянно публиковалась информация о том, что греки и славяне в ожидании прибытия русского флота строят мелкие суда для ведения военных действий, что множество искусных стейерманов направились из Архипелага в Порт-Магон для препровождения российского флота в Левант; что «почти во всех приморских местах папских земель разъезжают греки с российскими паншортами для испытания ходу на греческом море», что у Болеарских островов собралось много вооруженных галер, соединившихся затем с эскадрой Спиридова; что греки островов Идра, Псара, Специя и других, известные своим мореходным искусством, готовились к восстанию. Таким образом, начало военных действий сопровождалось подогреваемыми прессой ожиданиями всей Европой того, как в ближайшее время греки с помощью русских свергнут многовековое османское иго.
В конечном счете, в массовом сознании греков возникло представление о том, что русская эскадра направлялась к берегам Греции по воле Провидения не для нанесения туркам диверсии «в наичувствительнейшем месте» и не для утверждения российского присутствия в Средиземном море, а только для их освобождения... И это нам понятно. С самого начала - с предложения Архипелагской экспедиции Григорий Григорьевич Орлов и Алексей Григорьевич Орлов руководствовались именно этой идеей - освобождение Балкан от османского ига. Поэтому домыслы некоторых исследователей о цинизме в достижении цели присутствия России в Средиземном море неправомерны.
Особенности повстанческого движения
Не всё сложилось так, как предполагали Орловы. Так, например, из-за неточности разведданных были завышены ожидания от национально-освободительного движения.
В отличие от черногорского "происшествия" января 1769 г., где местные жители приносили присягу верности и заверяли о полной поддержке, но не более того, имея свои суждения по отношению к Екатерине Второй, военные действия, с приходом первых двух эскадр, разворачивались по заранее разработанному плану.
Главной особенностью этого плана было взаимодействие греческих повстанцев и российского флота. Реализация этих планов зависела, и это понимали в Петербурге, не от ограниченных сил военных первых двух эскадр, а, прежде всего, от совместных действий греческих повстанцев, чью численность подсчитать не представлялось возможным.
Следовали заверения, что "во всем Пелопоннисе людей, способных к войне, щитается, кроме нас, более ста тысяч", не считая остальных жителей Эллады, Фессалии, Македонии и Химары, и "все сии в единомыслии с нами, и все мы намерены и готовы пролить и самую последнюю каплю крови нашея для службы Благочестивейшия Державы Вашея и для освобождения православныя братии нашея", "есть ли только во укрепление себе получат сильную руку вашу".
Как при таких заверениях не могла не возникнуть у организаторов Архипелагской экспедиции надежда на успех сухопутных военных действий при поддержке русского флота!
В феврале 1770 года 1-я эскадра Спиридова достигла берегов Мореи и высадила десант в бухте Итилона (Виттуло). Целью десанта, было занятие турецких укреплённых пунктов в Морее и поддержка греческих повстанцев (Морея - южная оконечность Балканского полуострова).
И вскоре возле небольшого отряда сплотилось свыше тысячи греков. С ними наш десант направился к Мизитре (др. Спарта). Крепость взяли в осаду, лишив осажденный турецкий гарнизон Мизитры доступа к воде. После 9 дней блокады турки капитулировали. Русская часть десанта, рассчитывали сохранить им жизнь, но повстанцы были настолько разъярены против турок, что растерзали всех пленных. Это деяние серьёзно осложнило положение русских на всём полуострове и стало причиной неудачи десанта и гибели русских солдат и офицеров. Многие слабые турецкие гарнизоны в Морее, уже готовые сдаться, предпочли сражаться до конца, а не капитулировать, опасаясь быть растерзанными повстанцами.
Оставив часть повстанцев в Мизитре, остальные пошли к местечку Леонтари, где отряд ожидало посланное графом Орловым подкрепление с пушками.
С падением Мизитры отряд начал стремительно увеличиваться теми, кто полагал, что с падением Мизитры наступит конец турецкому владычеству. Но отсутствие дисциплины среди прибывающих, в том числе, мелкий разбой и грабеж, как исторически сложившаяся форма протеста, накал внутриклановых противоречий, неопределенность политики по отношению к пленным, многоплановость целей среди повстанцев, и как следствие, эмоциональные скачки в их настроениях плохо сказывались на судьбе сухопутной части начала Архипелагской экспедиции. Соотношение же русских к повстанцам было столь мало, что никак не могло повлиять на сложившуюся ситуацию.
И вот, подступив к Триполице, охраняемой турецким гарнизоном, повстанцы потребовали немедленной сдачи крепости, но вместо этого встретили упорное сопротивление турок. Осажденные турки сделали вылазку и быстрым натиском совершенно смяли и обратили в бегство греков. Русская часть повстанцев, будучи не в силах с горстью своих бороться с многократно превосходящими силами противника, стала отступать к Леонтари, далее Наварин, отражая вражеские натиски и неся потери.
Основные немногочисленные русские десантные силы были заняты осадой малоприступных некогда венецианских береговых крепостей Корона, Наварина и Модона (Methoni), которые Орлов и Спиридов рассматривали как возможные опорные базы флота в Средиземном море.
Таким образом, российским солдатам из-за их малочисленности трудно было стать образцом «регулярства и послушания» (Екатерина II). Преобладание греков в этот период военных действий было весьма значительным.
Морея. Наварин
В начале апреля, пока основная часть эскадры обстреливала крепость Корон, два линейных под общим командованием И. А. Ганнибала (брата деда Пушкина), осадили Наварин.
Действия русских кораблей были встречены с крепости сильным огнём. Русские корабли остановились на якоре в пушечном расстоянии от города, а на возвышенном месте, находящемся с восточной стороны города, была немедленно построена 8-пушечная батарея из орудий 24-фунтового калибра; а другая батарея из 2-х также 24-фунтовых пушек была устроена на высоте, лежащей при входе в залив с западной стороны. Огонь с батарей был настолько силён, что в стене крепости образовался весьма значительный пролом. В это время к десанту присоединился пришедший сюда ещё раньше из Аркадии значительный отряд. Турецкий губернатор приказал сдать город, русские заняли Наварин.
Наваринская бухта, надёжно защищенная от штормов выступающим мысом, временно стала базой русского флота.
Морея. Корона. Модона
Между тем положение в Морее осложнилось: турки подтягивали силы, флот оставил Корону, потерпели поражение под Триполицей, куда турки прислали на помощь гарнизону многотысячные подкрепления.
14 (25) апреля из Италии в Морею прибыл командующий Алексей Орлов. Из-за недостатка сухопутных войск Орлова и слабой боевой поддержки союзных греческих повстанцев действия русских войск были ограничены в апреле-мае осадой Модона.
Модона был важен для русского флота как самая ближайшая к Наварину крепость, без контроля над ней невозможно было обустроить долговременную базу в Наваринской бухте.
Для захвата Модона Орлов отправил отряд князя Долгорукова с пушками. Расчёт на внезапность нападения на крепость не оправдался, турки были предупреждены разведчиками и приготовились к обороне. Для осады крепости с моря Орлов отправил капитана Грейга на линейном корабле «Трёх Иерархов» и с двумя фрегатами «Святой Николай» и «Надежда Благополучия».
С кораблей на берег перевезли орудия и устроили две батареи на берегу и ещё одну на острове, расположенном к востоку от крепости. В результате обстрела в ней образовалась значительная брешь.
Но 3 (14) мая стало известно о наступлении значительных турецких сил во главе с пашой Мореи.
Против них Долгоруков выставил заслон из недисциплинированых греческих повстанцев. При первом натиске неприятеля греческие отряды дрогнули; русский десант держался ещё около 5 часов, но бороться против 8-тысячного турецкого войска он не смог. Турки овладели береговой батареей, русский отряд отступил к Наварину. Перешли в Наварин и участвовавшие в осаде Модона суда.
В этому времени прибыла вторая эскадра под командованием Д. Элфинстона — 3 линейных корабля и отставший ещё от первой эскадры 80-пушечный, два фрегата, несколько транспортных и вспомогательных судов.
Последние надежды на успех в Морее рухнули тогда, когда турецкие силы разбили русский десант, осаждавший Модон. И прибывшая эскадра Элфинстона исправить общее положение не смогла.
Эльфинстон высадил у Рупины десант, который должен был направиться к Мезитре. И решил уже на другой день пойти разыскивать турецкий флот, о котором он узнал от греков, едва только причалил. Он снялся с якоря и направился в залив Наполи-ди-Романья, где находился весь турецкий флот, который как раз выходил из бухты. Эльфинстон не задумываясь стал обстреливать турецкие корабли. Те подумали, что это весь русский флот, только растянувшийся, и укрылись в глубь гавани. Эльфинстон сначала было попробовал блокировать в этой бухте турецкий флот, но потом раздумал и ночью быстро отошёл ввиду подавляющего превосходства турецких сил. Следом и турецкий флот утром спешно отбыл в противоположном направлении в сторону Хиоса.
В это время Спиридов с основной частью своей эскадры вышел из Наваринской бухты, забрал десант, высаженный Эльфинстоном у Рупины, и двинулся на соединение со второй эскадрой.
Орлов же с одним линейным кораблём «Трёх иерархов», фрегатом и несколькими мелкими судами оставался в Наваринской бухте. 2 июня вторая эскадра Эльфинстона объединилась с эскадрой Спиридова и уже объединенная русская эскадра вернулись в Наполи-ди-Романья. Однако турок уже не застала: командующий турецким флотом Гасан-бей со своим флотом бежал по направлению к Хиосу.
В соответствии с инструкциями, данными Екатериной ΙΙ, адмирал Григорий Андреевич Спиридов и контр-адмирал Джон Эльфинстон были поставлены в равное положение и ни один из них не был подчинён другому, что приводило к конфликтным ситуациям.
Эльфинстон решил воевать по-британски. (В дальнейшем, в своих действиях на Средиземном море русские моряки часто придерживались именно этой тактики. Но только в Средиземном море во время экспедиции)
У острова Спеце (Специя) 24 мая 1770 года Эльфинстон атаковал турок в походных колоннах, без перестроения в линию, и запросил сигналами поддержку у адмирала Спиридова. С точки зрения русских моряков он совершил немыслимое кощунство - согласно русскому Морскому уставу бой вне линии вообще грозил смертной казнью.
Поэтому Спиридов вместо поддержки Эльфинстона и нанесения решительного поражения турецким силам, начал… конечно же, выстраивать линию! На это ушло два часа, и в результате только оторвавшийся отряд Эльфинстона смог нагнать турок и провести их обстрел с дальней дистанции (500–600 метров). Турки боя не приняли и ушли под защиту береговых батарей.
Эти события стали основой инцидента между Эльфинстоном и Спиридовым, во время которого англичанин в достаточно резких выражениях обвинял русского адмирала, что «он не приложил возможного старания подойти к неприятельскому флоту и атаковать его». Здесь столкнулось два подхода к войне на море: чисто оборонительная, лишённая инициативы и руководствующаяся регламентами Морского устава русская тактика, и британская тактика, нацеленная на решительные действия и уничтожение противника.
В это время положение Орлова в Наварине было очень тяжёлым. Турецкая армия осадила крепость. 31 мая турки взорвали водопровод. Из-за военной слабости союзных греческих повстанцев в Морее, проблем с питьевой водой и уязвимости с суши базы русского флота со стороны приближающейся из-под Мизитры сильной турецкой армии Орлов принял решение полностью перенести боевые действия в Эгейское море и 3 июня взорвал крепость в Наварине и оставил Морею. Турки немедленно заняли развалины крепости и стали обстреливать русские суда. В гавани двое суток дул встречный ветер, не позволяющий русским судам выйти из Наваринской бухты.
К счастью для русских судов, Наваринская бухта была достаточно велика и турецкие ядра с развалин крепости не долетали до кораблей Орлова. 6 июня отряду Орлова удалось, наконец, без потерь выбраться из Наваринской бухты, после чего отряд разделился — Орлов пошёл искать Спиридова и Эльфинстона, три фрегата повезли в Порт-Магон на Менорку больных и раненых, мелкие греческие суда и транспорты направились к островам Занте и Корфу для отвоза туда бежавших из Наварина местных жителей — греков и арнаутов. К эскадре присоединился шедший из Ливорно недавно отремонтированый линейный корабль. Через две недели Орлов присоединился к Спиридову и Эльфинстону.
Об опыте совместных действий
Анализировать опыт совместных действий в Морее их участники продолжали и после войны. В частности, о «грабежах» повстанцев немало писал в своих мемуарах С.К. Грейг, анализируя неудачи в Морее, и был не согласен с А.Г.Орловым, который зная об их разбойничьих наклонностях, однако, считал их настоящими воинами, на которых можно опереться, и создал Греческий батальон и Албанский полк. По мнению Грейга, повстанцы были вовсе ненадежными союзниками ("разграбив совершенно все окрестности, возвратились с добычей в недоступные свои горы и таким образом только они извлекли огромную выгоду из Морейской экспедиции", или далее: ""Греки, которые с таким усердием присоединились к русским при первом появлении и успехах в Морее, видя, что дела приняли оборот, не отвечающий их надеждам, думали теперь о спасении и личной безопасности и потому сдавались туркам – или удалялись в горы…", и усилия их "начальников" сдержать их оказались напрасными.
Резким диссонансом победной реляции брата Федора о первых удачах прозвучало вскоре последовавшее апрельское донесение Екатерине Второй от Алексея Орлова: "Великая Государыня! Кроме крепостей и дальних городов Триполицы, Коринфа и Патрасса, хотя вся Морея и очищена от турок, но силы мои так слабы (Не оказалось тех многих тысяч, на которые он рассчитывал!), что я не надеюсь не только завладеть всею, но и удержать завоеванные места. Робость греков лишает меня совсем надежды, а беспорядок, происходящий от неразумения языка, еще более меня в том утверждает, лучшее из всего, что мне можно будет сделать, укрепить себя сухим путем и морем, зажечь огонь во всех местах, каков в Морее, пресечь весь подвоз провианта в Царь-град и делать нападения морскою силою".
Итак, когда иллюзии освобождения Греции стали рассеиваться, в А.Г. Орлове заговорил военный тактик и трезвый политик.
Хотя греческие повстанческие отряды еще имели успехи на севере Морей и пробивались к Наварину, А.Г. Орлов, вопреки горячим просьбам П. Бенаки, принял решение оставить Пелопоннес.
Его небольшой десантный отряд не мог противодействовать растущим турецким сухопутным силам, к тому же на первый план выдвинулась необходимость решать военно-морские проблемы: объединение двух эскадр и встречу в бою с турецким флотом. Вопрос уже шел о судьбе всей операции.
Тем временем, согласно многочисленным сообщениям от начала лета, полученным из разных городов Италии, читатели «Le Notizie del Mondo» могли заключить, что армия Орлова потерпела серию поражений в Морее, оказалась даже полностью уничтоженной, что сам Орлов тяжело ранен, что при настоящем положении дел русский флот уже в июле уйдет из Эгейского моря, так и не дав решающей битвы туркам.
Встреча с турецким флотом
Уход российского флота от берегов Мореи был ускорен появлением в водах Греции объединенной турецкой эскадры. Встреча с ней Эльфинстона едва не обернулась катастрофой под Наполи-ди-Романья.
Спиридов негодовал на Эльфинстона, упустившего турок при Наполи-ди-Романья. Оба адмирала очень крупно тогда поссорились.
Прибытие 3 июля Орлова после тяжёлых боёв за Наварин несколько разрядило ситуацию.
Ввиду пререканий между руководителями эскадр по поводу необходимых действий, А.Г. Орлов поднял на корабле кайзерфлаг, означавший, что именем императрицы к нему переходит единоличное командование объединенным флотом. Эльфинстон и Спиридов стали его заместителями. Объединённый русский флот стал преследовать турецкий.
На общем военном совете было решено идти к острову Хиосу, а если там не окажется турецкого флота, то к острову Тенедосу, чтобы блокировать Дарданеллы.
4 июля у острова Хиоса дозорные на находящемся в авангарде корабле «Ростислав» обнаружили в проливе между островом и берегом Малой Азии турецкий флот.
На рассвете 5 июля русские и турецкие войска выстроились в боевом порядке.
Хиос
У Орлова перед началом сражения было 9 линейных кораблей, 3 фрегата, 1 бомбардирский корабль, 1 пакетбот, 3 пинка и ещё 13 более мелких судов. Русский флот был выстроен в три линии баталии — авангард, кордебаталия (средний ряд) и арьергард. В авангарде шёл адмирал Спиридов с линейными кораблями и фрегатом. В "кордебаталии" - три линейных корабля и два фрегата. Командир кордебаталии Грейг и на том же корабле командующий всей эскадры граф Алексей Орлов. В арьергарде — три линейных корабля Элфинстона и несколько мелких судов.
На рассвете Грейг поднял сигнал «Гнать за неприятелем», и русская эскадра двинулась в сторону турок в Хиосский пролив. Продвижение кораблей было достаточно медленным. Корабли авангарда легли в дрейф, ожидая корабли задней линии. Орлов и командиры всех линейных кораблей прибыли на корабль Спиридова и провели последний военный совет перед сражением (продолжался менее часа), после которого вернулись на свои корабли и Орлов дал сигнал, - "всему флоту атаковать неприятеля."
При Хиосе командиры русской эскадры применили новую военную тактику. Для нанесения решающего удара они начали атаку в линии перпендикулярной неприятелю. Этот манёвр был очень рискованным, так как русские корабли сближались с турецкими в кильватерной колонне почти перпендикулярно линии противника и подвергались при этом продольному огню артиллерии части турецких кораблей, будучи сами лишены возможности отвечать бортовым залпом. Расчет строился на быстром сближении с противником, что позволяло несколько минимизировать потери.
При этом учитывалось, что сектора стрельбы корабельной артиллерии в то время были весьма ограничены и противник не сможет сосредоточить на русском флоте огонь всех своих орудий.
Во время боя, в результате потери рулевого управления или, по другому предположению, из -за настойчивых требований греческого лоцмана, чтобы не сесть на мель, передовой корабль вышел из авангарда колонны. Передовым кораблём русской эскадры стал корабль адмирала Спиридова, на этот корабль и был направлен огонь трёх турецких линейных кораблей, в том числе флагмана турецкой эскадры.
На юте корабля гремела музыка. Адмирал приказал музыкантам "играть до последнего", сосредоточив огонь на флагмане турецкого флота. Там возник пожар, команда в панике бросилась в море, чтобы вплавь добраться до берега. Корабль Спиридова к этому моменту уже потерял управление из-за повреждения такелажа от обстрела турецких кораблей и его относило течением прямо на турецкий флагман. Чтобы этому противостоять, капитан приказал спустить гребные суда, но те не смогли преодолеть течение и два корабля столкнулись. Русские офицеры и матросы по снастям и реям перебежали на неприятельский корабль и вступили в отчаянный абордажный бой с оставшимися на турецком корабле турками. Абордажная схватка закончилась в пользу русских моряков, остававшиеся на корабле турки попрыгали за борт и стали спасаться вплавь. От рухнувшей горящей грот-мачты турецкого корабля искры и головни попали в открытый люк порохового погреба, и корабль Спиридова взлетел на воздух, а вслед за ним и турецкий. При взрыве погибло много наших моряков... Адмирал Спиридов и Федор Орлов покинули корабль за несколько минут до взрыва. Так требовал устав.
Из всего русского флота наиболее эффективные действия проводил корабль, на котором находились Алексей Орлов и Самуил Грейг.
Корабль смог вплотную подойти к кораблю, на котором развевался флаг капудан-паши (командующий флотом Османской империи) и очень сильно обстрелял его. Из за плохого маневрирования турецких моряков более четверти часа капитанский корабль турецкого флота находился кормой к флагману русского флота, что позволило нанести очень сильные повреждения турецкому кораблю без всякого вреда для себя. Другие корабли также действовали успешно. Арьергард русского флота обстреливал турецкие корабли на значительной дистанции и лишь к концу сражения приблизились к турецким кораблям, что не позволило причинить нашим кораблям значительный вред.
Турецкий флот после взрыва своего флагмана в ходе Хиосского сражения (5 июля) укрылся в Чесменское бухте, усилив тем самым свою мощь за счёт располагавшихся там береговых батарей. Русские корабли заблокировали выход из неё и стали готовиться продолжить сражение позже. Лишь бомбардирский корабль оставили вблизи входа в бухту. С этого бомбардирского корабля вечером и всю ночь после сражения бомбардировали турецкий флот. Для его прикрытия другой линейный корабль производил обстрел из пушек береговых батарей крепости Чесма.
Чесма
Военный совет
В ночь после Хиосского сражения устроили военный совет, на котором присутствовали все командиры русского флота. На совете по предложению Самуила Грейга было решено атаковать турецкий флот в Чесменском заливе и сжечь его. Для этого цейхмейстеру (один из высших чинов в армии, инженер) Ивану Абрамовичу Ганнибалу приказали приготовить 4 брандера из второстепенных греческих торговых судов, плывущих с русским флотом.
На рассвете 6 июля линейные корабли турецкого флота расположились поперёк Чесменского залива, перекрывая путь в него и защищая путь в залив. Ещё два корабля расположились в северной части залива, остальные корабли стояли в беспорядке внутри бухты. С них турецкие моряки спешно свозили часть артиллерии для укрепления батарей на северном и южном мысах у входа в залив. В течение всего дня турецкие батареи и русские линейные корабли участвовали в перестрелке без особого вреда друг для друга.
Ранним утром русские командующие вновь устроили военный совет, на котором решили в полночь 7 июля атаковать неприятельский флот. Из-за размеров залива решили не использовать весь флот. Для атаки выделили: 4 линейных корабля, 2 фрегата и бомбардирский корабль. Предполагалось под прикрытием сильного огня с этих кораблей пустить вглубь залива в самое скопление крупных турецких брандеры и поджечь их. В инструкциях командирам брандеров капитан С.Грейг настаивал на том, чтобы брандеры были направлены на крупные корабли, но не на фрегаты и не на шебеки, так как только уничтожение крупных кораблей могло принести победу. Особое внимание уделили артиллерийской подготовке, кораблям эскадры предписывалось подойти на такое расстояние к турецкому флоту, чтобы можно было использовать не только орудия нижнего дека кораблей, но и орудия верхней палубы. Особое место отводилось бомбардирскому судну: руководители русского флота рассчитывали на возникновение пожара в турецком флоте от использования навесной стрельбы бомбами и кракасами. Общее командование операцией было поручено Самуэлю Грейгу, предложившему её план на военном совете.
Чесменское сражение
Весь день 6 июля наши корабли и корабли противника обменивались пушечными ударами, не производя каких-либо повреждений друг другу.
За это время вспомогательные судна были переоборудованы в брандеры. Ближе к вечеру бомбардирский корабль стал на якорь перед входом в Чесменскую бухту, продолжив обстрел турецких судов с этой позиции. После полуночи к нему присоединились два других корабля и подготовленные к атаке брандеры.
От обстрела один из турецких кораблей загорелся и взорвался. Пожар быстро распространился на другие корабли и суда противника, находившиеся в Чесменской бухте. Взорвалось несколько кораблей турецкого флота. После полуночи капитан Грейг во главе брандеров атаковал вражеские корабли. И в результате этой успешной атаки уничтожил большую часть турецкого флота. Он вместе со своим помощником, другим британским офицером, лейтенантом Дрисдейлом, собственными руками поджигал брандеры. Выполнив эту опасную миссию, он и Дрисдейл прыгнули за борт и поплыли к своим лодкам, находясь одновременно под плотным турецким огнём и непосредственной угрозой гибели от взрыва подожжённых ими брандеров.
Затем русское командование стало предпринимать действия для того, чтобы спасти от огня и захватить два еще не загоревшихся турецких корабля, однако удалось это только в отношении одного из них. С четырех до половины шестого утра один за другим взорвались еще шесть турецких кораблей, а в седьмом часу одновременно еще четыре.
Чесменское сражение состоялось.
Русский флот, развивая успех, атаковал крепость и береговые батареи, и утром в Чесменской бухте как от крепостных укреплений, так и от вражеского флота практически ничего не осталось.
После битвы капитан Грейг, который имел на тот момент звание капитана, был немедленно возведён графом Орловым в звание контр-адмирала; впоследствии это назначение было утверждено письмом от императрицы Екатерины II.
Помогая России в этом походе, Англия рассчитывала на ослабление позиций Франции во взаимоотношениях с Османской Империей. К тому же от Франции тогда исходила угроза захвата английских колоний. И, судя по всему, Европа спокойно отнеслась, с их точки зрения, авантюрному походу России. Франция, очевидно, тоже была уверена в подготовленности турецкой армии и флота. Но такого разгрома не ожидал никто! Уничтожение турецкого флота при минимальных потерях со стороны России!!!
9 июля русские корабли покинули Чесменскую бухту. Отряд под командованием Эльфинстона в составе трех линейных кораблей, двух фрегатов и нескольких транспортов пошел к Дарданеллам.
После Чесменского сражения силам русского флота удалось серьезно нарушить коммуникации турок в Эгейском море и установить блокаду Дарданелл. Но из-за неуклюжих действий командующего Эльфинстона блокаду пришлось снять.
Для дальнейшего пребывания в Архипелаге флоту необходимо было иметь удобный порт. Решено было занять порт Мудрос, находящийся на острове Лемнос, лежащем недалеко от входа в Дарданелльский пролив. Оставив Эльфинстона при блокаде пролива, Орлов с эскадрой Спиридова приступил к осаде главной крепости острова Лемнос — Пелари.
На остров был высажен десант, к которому присоединилось местное населения. Но когда после усиленной бомбардировки гарнизон ее уже готов был сдаться, к острову подошла турецкая эскадра, высадившая на него значительно превышающие войска.
Это произошло вследствие ухода Эльфинстона от Дарданелл. Контр-адмирал покинул блокирующую Дарданеллы эскадру и отправился к Лемносу. Однако, подойдя к острову, потерпел крушение на восточном Лемносском рифе. Для спасения флагмана пришлось вызвать несколько судов от Дарданелл. Пересев на корабль «Не Тронь Меня» и оставив один из своих фрегатов у разбивающегося корабля, Эльфинстон ушел к Пелари. Этим он до того ослабил блокаду Дарданелл, что турки смогли беспрепятственно выйти из пролива. Русские вынуждены были прекратить осаду крепости и уйти от Лемноса. Эльфинстон был отстранен от командования и отправлен в Россию.
Порт Ауза
Из-за невозможности овладеть другим удобным для нашего флота портом вблизи Дарданелл главнокомандующий выбрал порт Аузу, находящийся на небольшом острове Паросе, лежащем в южной части Архипелага, не занятой турками. Здесь было безопаснее, но зато удаление Пароса от Дарданелл делало весьма затруднительным поддержание постоянной, тесной блокады пролива. Ауза оставалась главной базой русского флота в Архипелаге до середины 1775 года. Дальняя блокада Дарданелл осуществлялась постоянно небольшими отрядами кораблей, крейсировавшими на путях сообщения противника.
Вдоль европейского и азиатского берегов
Начало 1771 г. характеризуется бездействием турецкого флота. В это время производился ремонт русских кораблей и одновременно происходило доукомплектование команд кораблей моряками, прибывшими с эскадрой Арфа.
Контр-адмирал Арфа вскоре был отослан Орловым в Петербург. Докладывая об этом случае, Алексей Орлов просил впредь не назначать к нему иностранных офицеров и матросов, “ибо от своих одноземцев не токмо с лучшею надеждою всего того ожидать можно, чего от них долг усердия и любви к отечеству требует, но еще и в понесении трудов, беспокойств и военных трудностей довольно уже усмотрено между российскими людьми и иностранцами великое различие...”.
Летом 1771 года было решено активизировать действия флота, чтобы отвлечь часть турецких сил с Дунайского театра. Отряды русских кораблей прошли вдоль европейского и азиатского берегов Турции, захватывая суда противника и высаживая десанты, которые уничтожали склады с продовольствием. Турции был нанесен значительный материальный и экономический урон.
Действия Турции в войне против русской армии на суше очень сковывал русский флот, находившийся в Средиземном море.
Султан вынужден был держать в Константинополе значительное количество воинских соединений, так как русский флот в Эгейском море препятствовал поставкам в Константинополь и османская столица была на грани голодного бунта. Других ему пришлось направить на защиту Дарданелл. Прибывший в июне в Крым турецкий десант был малочисленным и его командир даже отказался высаживаться. Турция пребывала в растерянности. Она теряла уверенность в победе на столько, что просила Австрию по дипломатическим каналам оказать давление на Россию, пообещав за это 10 млн. пиастров и даже заплатила авансом 3 млн.
Египет
Султан Али-бей аль Кабир считал главной задачей восстановление независимости египетского государства от Турции.
Во время Русско-турецкой войны заключил в 1771 году военный союз с командующим эскадрой русского флота А. Г. Орловым и при поддержке русского флота начал войну с Турцией.
В 1771 году в результате совместных действий и при поддержки Захиром аль-Умар аз-Зейдани взял Дамаск (Сирию).
Левантийские повстанцы
Захир аль-Умар аз-Зейдани - правитель Галилеи в Палестине. Покровительствовал развитию ремёсел и торговли, способствовал заселению Акко и обработке пустующих земель.
В 1758 году приказал снести рыбацкую деревню Хайфа и построить на её месте портовый город. Создал собственное наёмное войско и флот.
После начала русско-турецкой войны 1768—1774 годов заключил союз с египетским правителем Али-беем аль-Кабиром и восстал против турок. В 1771 году овладел Дамаском и Сайдой. В 1772 году при поддержке русской эскадры одержал победу над турками, осадившими Сайду.
К началу 1773 года владения Захира простирались от Сайды до Яффы, включая побережье Средиземного моря, Верхнюю и Нижнюю Галилею.
В XVI веке термин стал общеупотребительным в Англии, что было связано с активизацией деятельности купцов и авантюристов в регионе. Франция подписала соглашение («капитуляции») в 1535 г., представлявшее ей индивидуальные льготы в торговле. Английские корабли появились в Средиземноморье в 1570-х годах, а английская торговая компания подписала соглашение («капитуляции») с Великим Султаном в 1579 году (Бродель). В 1581 году для торговли с Османской империей была основана английская Левантийская компания (Из доходов Левантийской компании был составлен первоначальный капитал Ост-Индской Компании), а в 1670 году с той же целью была основана французская Compagnie du Levant. Дальний Восток в это время был известен как «Верхний Левант».
И тут в их, так сказать, разборки вклинивается русская эскадра! И одерживает победы! Бывших противников – Англию и Францию, Россия поставила на грань катастрофы на всей территории Османской империи, Леванта и Египта.
Перемирие
В 1772 году остатки дульционитской эскадры продолжали плавать по Адриатике, что очень беспокоило главнокомандующего, так как затрудняло связь русского флота с Италией. Кроме этого Орлов получал постоянные известия от своей разведки о том, что алжирская эскадра находится в боевой готовности в Мраморном море и это вынуждало его держать вблизи Дарданелл постоянную эскадру из нескольких линейных кораблей и фрегатов.
Орлов уже собрался навалиться всей мощью своего флота на тунисскую эскадру, но тут получил письмо из Бухареста о заключённом с турками перемирии, которое связывало ему руки.
В своих письмах графу Панину Орлов выражал беспокойство о коварстве турок, о том, что они нарушают условия перемирия. По условиям перемирия судам нейтральных государств была предоставлена, можно сказать, свобода судоходства в контролируемых русской эскадрой водах. Это делало блокаду Дарданелл фиктивной и позволило туркам запастись продовольствием, что позволило им продолжить войну на Египетском и Левантийском направлениях.
Во время перемирия, весной 1772 года, в Египте, возглавлявший армию Мухаммад Бей Абу аль-Дахаб, восстал против Али-бея, отказавшись воевать с «братьями по вере». И приняв сторону Порты, двинулся на Каир. Али-бей покинул Каир и бежал в Сирию, где ему дал убежище Захир аль-Умар.
В конце 1772 года он, собрав армию, вооружив её при помощи русских, поставивших ему оружие и боеприпасы, двинулся на Каир. В мае 1773 года под Салихией (в восточной части дельты Нила) он был разбит мятежными мамлюкскими войсками, ранен, взят в плен и доставлен в Каир, где и умер через несколько дней.
После гибели Али-бея Захир аль Умар был покинут большинством соратников.
Действие на опережение
В это же время положение Орловых при дворе ухудшилось, Григорий Орлов был удалён от двора, а он всегда поддерживал на военных советах Екатерины предложения своего брата. Это заставило Алексея Орлова действовать осторожнее, ограничило его самостоятельность в управлении флотом и сковывало его инициативу.
Перемирие закончилось летом 1772 года. А.Г.Орлов, получив разведывательные данные относительно объединенного турецкого флота, решил действовать на опережение. Флот был разделен на эскадры, которые были отправлены на поиски турок.
Патрасское сражение
Первую часть османского флота обнаружил в Патрасском заливе капитан Коняев. Проигрывая в численности, Коняев выигрывал в мастерстве лавирования и артиллерийском глазомере. Загнав огнем из пушек турецкий флот к берегу, русские моряки начали систематически расстреливать и поджигать неприятельские единицы. Из этого боя спаслись всего 6 турецких шебек. Это была очередная победа русского флота в Средиземном море. Потери русского флота составляли 0 кораблей, 1 лейтенант и 6 матросов убитыми и 1 матрос раненным, ничтожные потери, если сравнить с разгромными потерями у осман.
Если можно так выразиться, то русская эскадра вошла во вкус, в роли хозяева положения, и теми разгромными результатами, которые стали стандартными для турецких флотоводцев.
Египет
Тем временем другая часть русской эскадры дошла до Дамьетты (Египет) где потопила 2 крупных и множество мелких кораблей. Как только эти новости были получены в Александрии, местный военачальник решил отправиться лично к султану с докладом, но был схвачен и пленен русскими. Как только весть о пленении александрийского бея достигла его вотчины, то оставшиеся управленцы решили потопить стоявшие суда на рейде в гавани города. Все из-за страха перед русскими кораблями.
Бейрут
Из знаковых событий 1773 года стала атака на Бодрум и на Бейрут. Нашим союзником выступал шейх Захир (Дагир) аль-Умар аз-Зейдани. После 2-х месяцев осады Бейрут по договору перешел под управление друзов (христиан), считаясь территорией Российской империи. На самом деле религиозный антагонизм несмотря на происки турецких специальных служб, пытавшихся развязать конфликты, играл меньшую роль, чем проблемы оттоманского административного деления. Так, например, алавит - шейх Насиф Нассар, помимо прочего выступил союзником российского Средиземноморского флота.
Не встречая сопротивления
В 1773 году и в начале 1774-го русский флот производил главным образом крейсерские действия на торговых путях противника, почти не встречая сопротивления. Турки, наученные горьким опытом столкновений с русской эскадрой, избегали всяческих боевых действий на море. Да и по сути, не было у турок флота, способного хоть немного причинить урон русским кораблям. После ухода русской эскадры из Седиземноно моря Захир аль-Умар аз-Зейдани в 1775 году потерпел поражение от турок и египетских мамлюков. Осаждён в Акко. Погиб во время осады. Население, поддерживавшее его, было жестоко вырезано...
Итоги для русского флота были впечатляющие:
В Чесменском сражении российский флот уничтожил главные силы турецкого флота, тем самым обеспечив господство российского флота в районе архипелага.
- Российский флот долго не покидал Средиземном море, создавая там свои базы, демонстрируя всему миру мощь России.
- Не имея опыта войны в теплых водах, длительного перехода и родной базы, императорский флот показал себя настоящей грозой Средиземного моря.
- Блокировал Дарданеллы, тем самым перекрыв поставки товаров и оружия турецким войскам воюющим против Румянцева в северном Причерноморье. Действия российского флота и начавшееся восстание греческого населения заставили турецкое командование перебросить в Грецию крупные силы с Дунайского театра военнных действий и направить в Средиземное море свой флот.
- Богатый опыт конечно не стал оправданием первоначальных целей экспедиции – создание независимых христианских государств на Балканском полуострове.
- Прорыв к Константинополю остался неосуществленной задачей.
- Испуг Европы от осознания полной потери влияния в этом регионе, включая Балканы, был великим. Из свидетельств современников, европейцы с раздражением называли Чесменской сражением и в целом Архипелагскую экспедицию хулиганством. По этой реакции можно представить степень возмущения колониальных держав, когда у них под носом жители Эгейского архипелага начали принимать российское подданство, а Россия открывать свои правительственные учреждения и учебные заведения. Очевидно, кража наших людей в Причерноморье и продажа их в рабство, были привычной рутиной в Средиземноморье и в качестве причинно-следственной связи даже не рассматривались.
- Нехватка сухопутных войск и низкая боеспособность повстанцев вынудили А. Г. Орлова оставить Морею.
- Было занято свыше 20 островов в Эгейском море, население которых приняло российское подданство.
- В 1769 году Алексеем Григорьевичем Орловым были созданы из греков и албанцев Албанский полк и Греческий батальон (расформированы Александром II в 1853 году).
- Позже, после подписания мирного договора возникла озабоченность по поводу защиты людей, принявших подданство России. Были предприняты серьёзные действия по их эвакуации. Указом Екатерины Второй им были отведены земли в районе Керчи и Балаклавы соответственно., а также, используя базу Ауза на острове Парос. росссийский флот блокировал Дарданеллы и прервал морские сообщения Османской империи в Эгейском море.
Но Россия вынуждена была покинуть свои базы. В июле 1774 года был заключён Кючук-Кайнарджийский мирный договор. Согласно условиям мира Россия возвращала Османской империи все острова Эгейского Архипелага и должна была эвакуировать весь флот.
В дальнейшем Российская империя осуществит еще две архипелагские экспедиции, но эта стала одной из самых тяжелых, но и самых победоносных в истории молодого русского флота.
Дальнейшие события, происходившие на историческом ландшафте, невозможно рассматривать, как всегда, без взаимосвязи с существованием самой России и с Чесменском сражением.