Часть1 Часть2 Часть3
ПОЕЗДКА В МАРИУПОЛЬ И УЖАСЫ ВОЙНЫ.
Спасать жизни – одна из самых благородных профессий на земле. Евгений, врач-хирург не просто добрый и отзывчивый профессионал своего дела, он патриот нашей страны, который в первые же дни специальной операции вызвался выполнить любой приказ, который ему отдаст Родина. Сегодня, мы представляем заключительную, четвертую часть интервью с Евгением в которой он рассказывает об особенностях своей профессии, о медиках Мариуполя и о своих коллегах, с которыми ему довелось работать.
Код7: давай вернёмся к медицинским делам. Что ты можешь рассказать о больнице Мариуполя, где ты провел две недели?
Е: учреждение официально называется Больница экстренной помощи. Это большая многопрофильная больница, в среде врачей такие учреждения называются «кафедральными». Там есть несколько кафедр, в том числе травматология, хирургия и т.д. До начала конфликта это была достаточно сильная, оснащенная больница с нормальным персоналом. Это не какая-то штатная больничка, где есть только фельдшерско-акушерский пункт, где пришлось оперировать тяжелых пациентов, а до этого только лечили и принимали не осложнённые роды, условно говоря. Нет, это большая больница, где занимались практически всем профилем здравоохранения, который есть, включая оперативно-терапевтический. На момент нашего туда приезда, там доминировала гнойная хирургия, травма, часть терапии. Но в основном там лечили различные повреждения. Либо это были запущенные заболевания, хирургические, терапевтические травмы, либо просто острая хирургия. И, соответственно, спектр возможностей очень сузился. Не потому что у них аппаратуры нет. Даже была такая басня в украинских СМИ, мол «орки» вывезли всё ценное оборудование из разбитых украинских больниц в Россию. Сама больница это один из центров цивилизации в Мариуполе, потому что там есть свет, вода и связь, там могут оказать помощь. А блок, совмещенный с реанимацией – это центр больницы, где постоянно идёт работа, где есть электроснабжение, где по преимуществу есть вода, потому что невозможно людей лечить совсем без воды. Там работают взрослые специалисты, которые по умолчанию являются хорошими организаторами: по-другому практически не бывает в таких учреждениях. Там очень хозяйственные медицинские сестры. В плане медицинского хозяйства и обеспечения и всего прочего – это очень приличная больница. Но главный врач своих коллег бросила – организация всех процессов легла на врачей и медсестер.
Код7: то есть главврач своих коллег предала?
Е: да, так и есть. И она пишет на своих бывших коллег пасквили в социальных сетях, угрожает им уголовной ответственностью по законам Украины. Интересно, что больница стала своеобразным складом для оборудования – персонал просто объезжал разбитые больницы и забирал всё уцелевшее. Так что у них на территории складировано избыточное количество медицинского оборудования, например, аппаратов для проведения операций под наркозом. Так что какого-то дефицита медтехники у них нет. Но есть дефицит специалистов. В частности, нет специалистов по УЗИ, нет специалистов, которые делают гастроскопию, малоинвазивные хирургические вмешательства. Не до таких тонких вещей было. Тех специалистов, которые этим занимались сейчас просто нет. Поэтому у них сузился спектр оказания помощи, точнее он расширился до бесконечности, но в военно-полевых условиях. А вся современные технологии, волей-неволей отошли на задний план.
Код7: а сколько осталось людей из медперсонала? Половина, четверть, меньше?
Е: я думаю у них осталось где-то четверть персонала. Я так смотрю на данный момент, когда мы конец мая начало июня мы там были. Наверно четверть. Под конец нашего пребывания стали приходить доктора и медицинский средней персонал. Кто-то из эвакуации, кто-то из госпиталей выписался, кто-то буквально из подвала смог заставить себя вылезти. И стали смотреть, приходить, постараться вернуться на работу.
Код7: грубо говоря, получается что подвиг совершили только четверть?
Е: да. В самый тяжелый момент, когда стреляли, когда бомбили, когда ходило всё ходуном – осталось четверть персонала больницы.
После прилета в здание больницы
Код7: как ты считаешь, это много или мало? Или вообще нельзя так оценивать?
Е: я думаю, что нельзя оценить, потому что сложно об этом рассуждать. Всё зависит от того, с какой колокольни всё оценивать. Если с патриотической, то мы все как один должны встать грудью закрыть и т.д. и т.п. Но так не бывает. Бывает, что человек не нашёл в себе силы, потому что тяжелые взрывы вблизи нужно послушать, чтобы понять – это переносимо или непереносимо, то есть психика перенесёт или нет. И человек заранее никогда не может за себя сказать, как он себя поведет в этой ситуации. Хороших боксеров-заочников не бывает. Только когда ты вышел на ринг, получил по морде, даже если ты очень хорошо тренировался – можешь удар пропустить и т.д., только тогда становится понятно чего ты стоишь и как ты стоишь. Здесь тоже самое. Надо ощутить, что надвигается нечто. Всё вокруг трясётся. Девушки сами рассказывали, что они не выходили с работы, потому что им банально некуда было идти – вокруг стреляют, взрывы и так далее. Больница находится чуть-чуть в глубине, в ней было чуть безопаснее. Интересно, что поскольку все люди в больнице мирные, они почему-то думали, что опасно только у окон. Они, соответственно переводили пациентов в коридоры, в закрытые помещения. Оперировали вообще, либо в подвалах, либо в коридорах, потому что, если что-то прилетает осколки достаточно сильно бьют по внутренним помещениям рядом с окнами. Но когда они увидели, что тяжелые боеприпасы делают с вроде бы крепкими зданиями, то тут они свою самонадеянность поумерили… Условно говоря, когда прилетает тяжелый снаряд: что стена, что не стена – здание ведёт себя как картонный домик. Так что после всего, что произошло – большинство врачей и персонала (особенно женщины) с посттравматическим синдромом.
Код7: по возрасту из тех, кто остался есть какая-то преобладающая когорта? Это люди старшего возраста, среднего?
Е: самая молодая из коллектива – местная девушка, хирург. Ей только 30 стукнуло. Все бои в городе она была в больнице, оперировала. Очень талантливая девочка. И больше всех повреждённая в плане душевного спокойствия по молодости. А так в основном врачи и персонал возраста 40 – 50+.
Интервью старшей сестры оперблока, с которой Евгений работал.
Код7: получается, что всё в основном держится на зрелом поколении?
Е: Получается. Самому пожилому врачу 73 года – он хирург.
Код7: Ого. Это конечно, подвиг.
Е: классический хирург –очень седой, сутулый, сухой, как кощей бессмертный (Евгений смеется). Классический военный хирург. Но с хорошими руками, с очень шустрыми. Возраст только по лицу ощущается, а руки молодые.
Код7: выражаем ему наше глубочайшее почтение. Ты рассказывал, что встретил в этой больнице нашего соотечественника, который приехал ещё в марте.
Е: Да, мне ребята как раз прислали сюжет о нем, который попал на телевидение (наш пост о нем: https://t.me/codeseven_Z/5490). Говорят, он уже попал домой, наконец-то. Правда в сентябре он планирует вернуться в Мариуполь, толи на ПМЖ, толи на длительную работу. Это врач из Ямальской больницы, из города Надым. Хирург. Приехал, как доброволец. Без командировки, просто сам пришел в эту больницу и остался работать.
Код7: надо ещё сказать, что он выглядит так, что Ален Делон отдыхает.
Е: да, видео даже полностью не передает его внешность. Кирилл настолько ладный парень, очень опрятный, очень чистый. И одежда, и причёска, и физически, и мимика, вот такой (показывает класс).
Код7: прямо, как по Чехову: «В человеке всё должно быть прекрасно», хотя эта фраза скорее в ироническом смысле сказана. Но здесь она воплотилась в буквальном.
Е: на самом деле я придерживаюсь немного другой парадигмы, что человека красавчиком делает не внешность, а поступки делают как раз наши демоны. Вообще хирурги, достаточно самонадеянные, амбициозные, как правило люди. Среди нас даже анекдот ходит: «Хирург отличается от Господа Бога, тем что Господь не считает себя хирургом». Это скорее из этой серии. Кирилл приехал, в самый тяжелый момент, когда больница была просто забита больными людьми, ранеными или теми, кто просто потянулся к медикам за помощью, потому что больше не к кому было и, соответственно, помогали.
Код7: возможно благодаря ему держались и другие люди, которые увидели, что человек из самой дальней русской глубинки может это переносить по зову сердца, долга…
Е: он на самом деле с одной стороны очень быстрый, шустрый, с другой стороны спокойный, немногословный. Слегка ироничный. Спокойный парень. Внешне не флегматик, но тем не менее не дерганный холерик, который бежит покрасоваться, показаться. С ним всё как-то очень спокойно. Когда мы с ним разговаривали, он рассказывал интересные факты как, что было, без лишних эмоций, без выплеска адреналина
Код7: врачи вообще должны быть хладнокровными.
Е: по идее должны быть, но не всегда так бывает, далеко не всегда.
Наша команда на экскурсии на пляже - тогда ещё не знали, что в песке тоже мины.
Код7: Женя, а ты планируешь ещё вернуться в Мариуполь?
Е: да, конечно.
Код7: но в организованном порядке, когда Родина позовёт?
Е: да. Сейчас бригада, в которой я был, они просто напросились туда же в Мариуполе, в эту больницу. В понедельник туда заехали, тоже на две недели.
Код7: а можно сказать, что вы с коллективом сроднились, стали близкими людьми?
Е: да. По крайней мере мы к ним прониклись. И судя по всему, они к нам тоже.
Код7: может быть в этом и есть глобальная правда, в том смысле, что Россия так и должна приходить на эти территории, на глубоко личном уровне?
Е: безусловно. Даже армейцы, с которыми мы сталкивались, они тоже хоть и солдаты, все равно не солдатики оловянные. Они тоже общаются, помогают местным, мирным очень часто. Они привозили либо на своих машинах людей, которым просто не к кому обратиться, они обращаются к человеку с ружьем, с автоматом с просьбой «Помогите… Вызовите машину…». Только при нас стало работать скорая помощь нормально, более-менее. До этого хочешь на перекладных, на тележке, как хочешь добирайся. В частности, военные привозили. С ними тоже общались, их же никто не заставляет это делать, у них есть свои дела, естественно, но тем не менее привозили пациентов. Что-то рассказывали, что-то показывали, какую-то первую помощь оказывали.
Код7: я клоню к тому, что возможно победа приходит не только на поле боя. Приход России в этом и заключается, в установлении каких-то личных связей. Для нас это по-настоящему свои люди и для них стараются, как для своих. В этом, наверное, и есть некая глубинная правда во всём это конфликте.
Е. Это наши люди, русские, россияне. Как они сами решат – с кем строить будущее своего региона, с Россией или самостоятельно это, конечно, их дело потому что всё может быть. Но тем не менее мы считаем их своими. Не наравне со своими, а именно как сограждан своих людей.
Код7: я именно об этом и веду речь. Это не вопрос завоевания: выбить украинскую армию, а потом хоть трава не расти… Важно именно заботиться о людях, проявить понимание, проявить участие к их чаяниям и заботам. Наверное это и есть самое главное?
Е: да, но я считаю, что и для нас это тоже будет не лишним. За 30 – 40 лет после распада Союза вырос совершенно небывалый индивидуализм: «Моё… Мне нужно… Какой там Мариуполь? Я налоги плачу, пусть государство разбирается …» В последнее время вылезло много такого, причём по значительно более мелким поводам, вплоть до бытовых. В большом проценте случаев, люди исходят из незыблемости своих интересов, ни каких-то коренных, когда речь идёт о том, чтобы, условно говоря пустить к себе в квартиру десяток арабских беженцев и потом с ними жить. Речь о чем-то более простом, что зависит непосредственно от человека, и не лишает его совсем привычных благ, таких как жилье, кров, еда». Никто сейчас не просит от людей жертв из разряда «отдай всё людям и иди босиком, чувствуй себя пророком…». Нет, конечно. Но необходимо помогать деятельно – либо своим участием, либо участием в какой-то благотворительности: что-то собрали, купили, отправили. К сожалению, такие вещи уже в тягость, для многих: «Да зачем мне это надо … Да зачем я буду связываться … Это геморрой… Это собьет мои планы…». Нам от этого категорически нужно избавляться, изживать это в себе.
Код7: твоим примером, наверное, будем врачевать души.
Е: к счастью отзывчивых людей тоже много, в том числе тех, кто поехал на передок. Речь не только о врачах, но и о добровольцах с оружием.
Код7: знаешь, до СВО многие про себя думали: «если будет война, такая как Великая отечественная… Будет ли у нас армия, которая нас защитит, будут ли люди воевать? Как показывает опыт – армия есть, есть народ, не все так плохо, как говорится…
Е: по крайней мере, когда-то в моей среде обсуждали подобные вопросы… Я достаточно давно в молодости определился: где разведчики, а где шпионы. Наши всегда разведчики – их всегда шпионы, диверсанты. Так и тут, если случается что-то такое, то по определению, до какого-то момента, а может быть и вовсе, перестаешь принадлежать себе полностью, не частично. Твои жизненные планы отходят на второй план. Когда возникает какая-то угроза над популяцией, над страной, над государством. Наступает такое время, когда жизнь каждого человека очень важна, но вместе с тем происходят какие-то такие тектонические сдвиги, которые приводят к тому, что отдельная жизнь, даже множество жизней могут оказаться под угрозой. Этот факт надо просто принять.
Код7: На этой ноте думаю мы можем завершить. Наверно, это самая выстраданная мысль и не просто выдуманная, а именно выстраданная
Е: это мысль, скажем так подростково-юношеская, прочувствованная во взрослом состоянии.
Код7: от всей нашей редакции, выражаем тебе благодарность за это интервью, за твою работу, за твои поступки! Будем следить за твоими поездками на освобожденные территории!
Е: спасибо, всех благ!
Подписывайтесь на нас: Телега, Ютуб, Рутуб, ВК